Ты – мой. Повесть

– За что? – не понял Иван.

– За всё прости… И… не приходи ко мне больше, пожалуйста…

Она опустила глаза. Он с недоумением и испугом смотрел на неё.

– Ты слишком стремительный и страстный, – продолжила она.

– Ну и что? Ну и…

– А я зрелая женщина. И мне одной стремительности мало. Понимаешь? Ты хороший, ты красивый, ты искренний, но я тебя не люблю…

– Не любишь?

– Нет…

– Но…

– Ты хочешь сказать, что ничего не чувствовал раньше? Не догадывался?

– Нет.

– Странно.

Кровь хлынула у Ивана к лицу, в висках застучало, но он сдержал себя. Быстро поцеловал Катю в щеку, хотел было что-то сказать, но только отрешенно махнул рукой и бегом пустился к реке. Слезы душили его, глаза застилал туман, а в душе нарастало ощущение безвыходности и незаслуженного горя, которое вот-вот раздавит его.

Не помня как, он добежал до берега реки, скатился по глинистой круче к песчаной отмели, заросшей ромашками и резедой, упал в траву и заплакал. Потом перевернулся на спину, размазал по щекам слезы и стал смотреть в небо сквозь макушки осокорей, которые росли тут всегда. Осокори были громадные, корявые и ветвистые. Эти осокори твердо стояли тут в паводок, кроша хрупкий весенний лед. Они стойко переносили жестокие зимние холода. Они стояли здесь уже сотни лет, и будут стоять ещё очень долго. Они останутся здесь даже после его смерти и после смерти Марины. И над ними будет это же пронзительно голубое небо с пышными белыми облаками, и этот же южный ветер будет пошевеливать их листву. Что для них человеческая любовь? Что для них эта крохотная, непонятная человеческая жизнь? Ничто. Летящая по ветру паутина. Один скоротечный миг…

От этих мыслей Ивану постепенно сделалось легче. Он не мог найти этому объяснение. Просто мысли о вечном, о том, что происходит независимо от человеческой воли, сделали немного слабее его нынешнюю боль.

***

Вступительные экзамены в институт для Ивана начались неожиданно. Он приехал в город, стал приходить в гулкую институтскую аудиторию, чтобы ознакомиться с общими правилами для абитуриентов. Потом сдавал документы, писал заявления, заполнял какие-то анкеты и при этом всё время думал о Кате.

Потом брал со стола перед улыбающимся душистым преподавателем пугающий белый билет, садился на свободное место в просторном зале и думал о том, что всё кончено. Катя больше его не любит. Он ей не нужен. Потом, бледный от нахлынувшего волнения, выходил к доске, что-то чертил на ней, писал, объяснял, и хотя всё, кажется, было верно, ему почему-то задавали множество дополнительных вопросов, на которые он отвечал уже не так легко и не так уверенно, как хотелось бы.

В общем, когда через две недели в одном из хмурых институтских коридоров вывесили списки поступивших на физико-математический факультет, Иван с удивлением обнаружил, что его в этих списках нет.