Неизвестная солдатская война
– Зимняя баня, как правило, была в каком-нибудь сарае. Грели в металлической бочке воду и поливались ею. Хотя радовались и такой возможности. Следить за своей чистотой солдату на фронте было очень трудно. А ещё больше мучались женщины-солдатки…
«7 декабря Эх малина!!! Сегодня польское свято какое то. Я прыглашен к цивильным (к местным гражданским.-Г.Л.) Шкода только гадаты чего делалось когда полькы напились до пяна Яйца мои после вчерашней бани отошли А хозяйка ревнует Но хуй ей в нос вчера скурвила».
– «Шкода тильки гадаты», помню, по-польски означает: зачем зря болтать, когда надо за дело браться…
«8 декабря Сегодня шатался нечего делать так я весь день с ребятами баланду тачал в землянке
9 декабря Жызнь пошла однообразная Сегодня пару беля тиснули Сейчас пропиваем Зачем по две пары держать когда не можеш убереч».
– Жизнь однообразная – это не значит праздная. Мы, разведчики, доставляли пакеты в дивизионы, а чаще всего – в корпус. А донесения накапливались в штабе каждый день. Бывали такие пакеты, которые доставлял сам начальник штаба, но тогда мы были обязательно при нём в качестве охраны.
Очень часто участвовали в командно-штабных учениях нашего полка совместно с той танковой бригадой, с которой должны взаимодействовать во время предстоящих боёв. Находилось много других, мелких поручений, связанных с обеспечением работы штаба.
«10 декабря Воскресение Хозяива уехали в костел своему богу молится, а я один сижу дома. Хотя бы кто прышол може нашлиб чего лишнее в хозяина та пропили покуда он богу молится.
11 декабря Сегодня день прошол на побегушках А сейчас собираюсь дрова пилит по своей инициативе.
12 декабря Жыву по старому Байдыкы б'ю От нечего делать польскою песню учил Ны песня а хуйня какая то у нас дома собакы лутше гавкают
13 декабря Сегодня много писем получил со всего Советского Союза. Я в газету писал что я сирота ни от кого писем не получаю Так я сегодня 18 шт. получил. Некоторые прыгодные на курево. Которые плохо написано и бумага толстая я сразу позакидал никакой пользы лиш бы время терять».
– Это мне Амос Шитиков подсказал написать в «Красную звезду». Конечно, ради развлечения. Когда я написал, то, честно говоря, не надеялся получить ответа. А тут неожиданно хлынул поток писем. Это же за один только раз приходило по 18-20 штук. Ребята все тоже удивлялись. Шутка шуткой, но я ещё раз убедился, какой же у нас действительно сердобольный, отзывчивый народ.
А одно письмо от девчонки из Киева было так тепло написано, что я решил: если останусь жив, после войны обязательно разыщу её. Фамилию и имя уже забыл, номер дома забыл, а улицу в Киеве до сих пор помню Желянская – неподалеку от железнодорожного вокзала. Ходил я по этому адресу, когда попал в Киев после войны. Но мне никто не открыл. Так я с ней и не встретился…
«14 декабря Сегодня занят был получил новое обмундирования. Перишывал пуговыцы ато они не надежно прышыты. А вечером пропивал старое обмундирования и фокстрот с хозяйкой от сердилась после того свята».
– На фронте иголка была большой ценностью. А ниток мы вообще не видели. Но из положения выходили так: надрезали свой солдатский ремень и из него вытаскивали нитки. Это были настолько прочные нитки, что ими достаточно было пришить один раз.
Из оперативной сводки Совинформбюро за 14 декабря 1944 года:
«Пленные венгерские солдаты и офицеры сообщают о диком произволе, грабежах и насилиях, которые чинят немецкие войска на территории Венгрии. Пленный командир 2-й роты 25-го батальона 2-й горно-стрелковой венгерской бригады капитан Даниил Тобща заявил: «Отступающие немецкие войска отбирают у венгров имущество и скот. При малейшей попытке крестьян отстоять своё добро немцы беспощадно с ними расправляются. Я сам был очевидцем чудовищного злодеяния. На моих глазах немецкие солдаты сожгли деревню Неметвагаш и расстреляли многих её жителей». (т. 7, с. 289)
Из оперативной сводки Совинформбюро за 19 декабря 1944 года:
«На 1-м Белорусском фронте на сторону Красной Армии перешла группа солдат 1-го батальона 52-го полка 5-й венгерской легкопехотной дивизии. Пленный ефрейтор Сабо рассказал: «Недавно я получил письмо от своей матери. Она сообщает, что немцы грабят венгров, забирают скот, продукты питания, одежду и обувь. Я рассказал об этом моим товарищам, и мы сговорились перейти на сторону русских». (т. 7, с. 295)
«15 декабря Сегодня был в лесу у шоферов помогал им качать скаты
16 декабря Сегодня прышол ко мне друг Лях Набрали водягы и ушли в лес Там кокнули с танкистамы Так я чуть дополз до квартиры своим ходом
17 декабря На моей квартире собрались большые гости, я забрался как комар в щелку и не пикаю».
– Это был командующий артиллерией корпуса генерал-майор Мясоедов со свитой. В таких случаях я обычно уходил из дома или шёл на хозяйскую половину. Хотя никто меня не выгонял. Просто сам понимал – там, где высокое начальство, солдату делать нечего.
Бывали случаи, когда, войдя в дом, какой-нибудь начальник ещё с порога говорил мне: «Сержант, выйди, нам поговорить надо». Но я не обижался. Если у меня было что скрывать от начальства, то и у начальства – от меня, наверное, тем более.
«18 декабря После вчерашнего дня мне на сегодня осталась непрыятность но я ее устранил к исходу дня
19 декабря Сегодня утром у моего хозяина прыступ апендецита, и он едет в госпиталь, и я сним. Его прыняли, а меня по пизде мешалкой Я рад ещо больше. Теперь я свободен, и еду в колонию Александрувку (польское село, в котором мы тогда размещались.-Г.Л.) Дорогой ехал и думал от хорошая болезь апендецит сколько он мне добра зделал Я бы его взял, и розцеловал.
20 декабря Сегодня меня вызывал нач-штаба (начальником штаба нашего полка 120-миллиметровых миномётов был тогда майор Косульников.-Г.Л.) чтобы я перешол в землянку Хуй ему в жопу что бы я туда пошол а хозяйка на кого останется. Хоч бы и его апендецит напал на брюхатого. Вечером ходил в лес в кино "Серенады южных долин"».
– По соседству с домом, где расположились мы с майором Чернухой, жила красивая полька Богда. Там за ней «стрелял» весь полк. Но она была неприступной, всех отшивала. А начальник штаба полка майор Косульников хотел, пользуясь случаем, поселиться рядом. Чтобы, значит, удобнее было добиться своего. Но выселить меня своей властью он не решался, потому что я ему сказал: «Майор Чернуха приказал до его возвращения никого не впускать в этот дом». Тут причина былая другая. Из панского имения мы притащили для Чернухи огромный, шикарный диван. Вот Чернуха и боялся лишиться этого дивана.
«21 декабря Сегодя проверял свой автомат, пистолет на кучность боя хотя я и так знаю но нечего делать. Измерял углы между кухней и штабом и вычислил прецел до одного метра так что еслиб пизданул то во всех был бы апендецит».
– Располагалась кухня как раз напротив штаба. И штабисты зорко следили за тем, чтобы солдаты, кому не положено, не бегали на кухню. Вот я и «измерял углы», чтобы попасть на кухню незамеченным. Наша кухня славилась мастерством своего повара Архипенко, который до войны работал в лучших ресторанах Москвы, а во время империалистической войны готовил для Офицерского собрания. Но у нас он отличился не только как повар, за что получил медаль «За отвагу». Дело было так.
Над расположением полка наши истребители сбили немецкий самолёт. Его экипаж приземлился на парашютах. Двух лётчиков мы поймали, а третий ушёл. На следующий день, часа в четыре утра, вдруг в лесу началась стрельба. Мы выскакиваем из палаток и ничего не понимаем. Летят от просеки трассирующие пули. А ночью всегда кажется, что все трассеры летят на тебя. Поэтому сразу попадали на землю.
Как потом оказалось, с просеки стреляли наши патрули, которые заметили чью-то фигуру, но догнать и задержать не смогли. А в это время Архипенко уже растапливал свою полевую кухню – повар встаёт всегда раньше всех.
Чтобы солдаты не шастали на кухню, мы по приказу начальства сделали вокруг неё завалы из лапника. В этом лапнике Архипенко и увидел немецкого лётчика. Оружия у повара при себе не было никакого, но он бросился на немца, обхватил его сзади обеими руками и стал кричать: «Сюда!.. Сюда!..». Крепкий, видать, ещё был дед, если немец не смог прикончить его, пока наши патрули ни разобрались в обстановке и ни подоспели на помощь.
«22 декабря Я замечаю что полякы готовляться к какому то празнику. На мой вопрос в чем дело хозяйка ответила что пан буде водку пить ютро (сегодня.-Г.Л.) Но хуй сними абы водка была мне как то не по себе
23 декабря У поляков сегодня свято Я с утра за столом на первом месте, и чудю на чем свет. А они смеются своими беззубыми ртами. К вечеру я перепил не помню ничорта. Один поляк нарвался на меня дратся за то что я с его женой был на смене (на улицу выходил.-Г.Л.) и только прышол. Стол перевернули и выбыл ему два зуба, и свыту разорвал после чего он передо мной извинялся что надо бы жену быть а он на меня бросился и теперь весь в синяках возвращается на свою базу из за того что у него жена красива
24 декабря Брожу по лесу с ребятами с похмелья на квартиру не являюсь так как я не помню и не знаю чего я там натворил вечером смотрел картину "Пархоменко" После кино ушол на квартиру спать!!! Порядок.
25 декабря С утра обратно газанул, и показал клас ходьбы по одной доске. А сейчас думаю обработать одного двух жопного зверя Если только хозяйка не помешае Она меня уже считае как мужа, и може в любую минуту вцепится в волоса моей знакомой.
26 декабря Сегодня ожыдал м – ра но он не прыехал Поужынаю сейчас, и буду ложытся спать Хозяйка постель прыготовыла "пыжыну" нафуфырила
27 декабря Получил сегодня писмо от меншего брата Павлика Он сейчас на том месте где я был месяц назад (на западной Украине под Яворовом.-Г.Л.) Со злости ручные часы свои загнал за 3500 злотых, и на газовался до чортиков все одно скоро фрицам черепкы будем ломать
28 декабря После вчерашнего я проснулся в 12 ч. дня пошел в лес Мне сказали что мое отделение разведчиков выехало на передовую. Туда где мы должны делать прорыв. А меня оставили Я должен прывезти все развед имущество которое сейчас разбросано. Вечером я видел кино "Я черноморец" Замечательно хлопцы работают».
– Разведимущество наше составляли бинокли, буссоли, стереотрубы с десяти- и двадцатикратными насадками, ракетницы, которые мы называли «большими наганами».
Из оперативной сводки Совинформбюро за 28 декабря 1944 года:
«В районе Будапешта наши войска вели бои по уничтожению окружённой группировки противника. Советские части штурмуют опорные пункты гитлеровцев и сжимают кольцо окружения. Враг несёт огромные потери. Места боёв завалены трупами гитлеровцев, разбитым вооружением и техникой противника». (т. 7, с. 307)
«29 декабря Сегодня все собрал на транспортер а чего лишнее здал на склад А вечером упороли такого чудака что кишкы порвут ребята когда узнают. Здесь в этой деревне был дом полицая Полицай удрал с немцами а дом остался Так вот мы сказали что этот дом наш, и мы его продаем Берем половину деньгами а половину водкой. Я составил купчую по руски написал какую то песню, а они думают что это формальный документ. А внизу написал «все дуракы расписываются на лицо», и они все расписались по польски Вот потеха если кто небудь им прочитает и они узнают что их околпачили».
– Это была затея Ляха. А меня он подключил как представителя командования, поскольку все поляки знали, что я жил в одном доме с майором. И обставил Лях всё как следует. В доме сделали приборку: помыли полы, позакрывали ставни. В общем, подготовили дом к продаже.
Настоящую цену мы этому дому не знали. А поляки, в свою очередь, решили одурачить нас: купить дом по-дешёвке. В общем, продали и стали выручку делить. Лях ведь был в дивизионе, командовал расчётом миномётчиков. В его расчёте были одни казанские татары. Лях с ними жил дружно. Его они просто боготворили и на всё были готовы ради Ляха. Но и Лях их в обиду никогда не давал. А меня эти татары называли «кунаком» и относились ко мне так же, как и к своему командиру. Поэтому часть водки (злотые нам были не нужны) Лях отдал своим татарам.
«30 декабря Сегодня тревога все собираются на фронт уежаем Прощай отдых Сейчас начнем за Родыну "Ура!!!" крычать Ко мне прыходили те полякы за дом поблагодарили меня, и ещо в прыдачу литр водкы дали выдать дешыво им достался. Я чуть не провалился сквозь землю от стыда хотя я изрядно был п'ян Она меня т.е. Ядвига моя хозяйка поцеловала перед всей колоной танков, а на танках сколько братвы было все полезли на карачках, и крычат что то. Что я со стыда не мог понять. Мне кажется что, и танкы улыбнулись они выдать в Челябинске не видели такого чуда и разврата. А она стоит хотя бы хны улыбается Я пошол к головному танку, и забрался на броню к своим хлопцам. А она как не мазаная телега скрипит довидзення "кжешык" Она так меня звала».
Из оперативной сводки Совинформбюро за 30 декабря 1944 года:
«Как уже сообщалось, войска 3-го и 2-го Украинских фронтов 26 декабря 1944 года завершили окружение будапештской группировки противника… Таким образом, немецкие дивизии и ещё не сложившие оружия венгерские части… оказались обречёнными на неизбежный разгром.
Советское командование… 29 декабря 1944 года направило командованию… окружённых в районе Будапешта войск противника парламентёров со следующим ультиматумом:
«…25 декабря войска 3-го Украинского фронта… соединились с действующими в этом районе войсками 2-го Украинского фронта и завершили полное окружение немецких и венгерских войск, находящихся в районе Будапешта.
Одновременно части Красной Армии, громя разбитые немецкие войска, успешно развивают своё наступление в Чехословакии и, преодолев Вэртэшхэдьшэгские горы, завершают полное очищение от немецких войск всей Венгрии.
В Прибалтике доколачивается окружённая группа немецких армий генерала Шернера.
На западе германское наступление, широко разрекламированное гитлеровцами, выдыхается и ничего в ходе войны изменить не может.
Действительно помощи вам ждать неоткуда… Во избежании ненужного кровопролития, а также в целях сохранения Будапешта, его исторических ценностей, памятников культуры и искусства и населения от гибели, предлагаем вам принять следующие условия капитуляции…
Ваш ответ ожидается… 30 декабря 1944 года к 12 часам по московскому времени в письменной форме через ваших представителей, которым надлежит ехать на легковой машине с белым флагом по дороге…».
Всю ночь с 28 на 29 декабря и утром 29 декабря советские мощные звуковещательные станции с передовой линии фронта непрерывно передавали командованию и войскам противника… извещение о предстоящей посылке советских парламентёров…
29-го декабря в 11 часов по московскому времени с участка, расположенного на левом берегу Дуная, советский офицер-парламентёр на легковой машине, с большим белым флагом, направился к расположению противника. Когда парламентёр приблизился к вражеским передовым позициям…, он был обстрелян немцами сильным ружейно-пулемётным и артиллерийским огнём и убит.
В это же время второй советский офицер-парламентёр, с переводчиком направленный с участка, расположенного на правом берегу Дуная, с большим белым флагом пересёк линию фронта… Отсюда парламентёр был доставлен в штаб немецких войск, где немецкое командование заявило об отказе принять ультиматум и вести какие бы то ни было переговоры. При возвращении парламентёра обратно немцы вслед ему открыли огонь и выстрелом в спину парламентёр был убит, а сопровождавший его переводчик только благодаря счастливой случайности остался жив…
Само собой разумеется, что вся ответственность за жертвы среди мирного населения, за разрушение города Будапешта падёт на головы гитлеровской клики палачей и убийц. СОВИНФОРМБЮРО». (т. 7, с. 311-313)
Из оперативной сводки Совинформбюро за 31 декабря 1944 года:
«В районе Будапешта наши войска вели бои по уничтожению окружённой группировки противника, в ходе которых заняли более 300 кварталов в западной части города. Одновременно наши войска закончили ликвидацию окружённых частей противника в горно-лесистом районе северо-западнее Будапешта…За день советские части истребили 2.700 немецких солдат и офицеров…
На 1-м Белорусском фронте происходила артиллерийско-миномётная перестрелка с противником…». (т. 7, с. 315-316)
На главном направлении
«31 декабря Остановились в лесу. Мороз сильный был Холодно. Вокруг сосен целую ноч танцевали от проебал мороз. Та ноч длинная хуй бы ее взял вспоминал и теплою Ядвигу Хуй сней что она не руская, а поруски чувствуе все. Спасибо ребята меня спасли дали мне бушлат. Я свою шубу отдал на н.п. (наблюдательный пункт.-Г.Л.) а сам чуть с этим проклятым лесом не розпрощался. Та ещо може почудю ато с кого будут смеятся. Смерть за спиной а смеются другой раз стоит только нагадать какой небудь эпизод как все полезут со смеху».
– На передовой в лесу спасения от холода не было. Собьёмся в одну кучу, чтобы хоть как-то согреться. Тот, кто окажется в середине, под грудой тел, имеет шанс немножко согреться и даже задремать. Но очень скоро звучит команда: «Хлопцы, меняемось!..». Нижние с матюками выползают наверх, окоченевшие верхние стремятся забиться поглубже. Со стороны это похоже на клубок копошащихся червей.
Но можно продержаться недолго. Потом начинаем бегать, выбирая, где снегу поглубже. А мороз такой, что от бега только устанешь, но не согреешься. Снова сбиваемся в кучу. И так до утра. Одеты мы были кто в полушубке, кто в шинели, на ногах кирзовые сапоги с портянками, на руках двухпалые (чтобы на курок было чем нажимать) рукавицы, на голове шапка из «рыбьего меха». Мёрзли так, что одежды своей не ощущали.
1945 год
«1944 кончился начался 1945
1 января Новый год, а я дрожу по старому. Бегаю где глубже снегу чтобы быстрей согреться. До костра сядешь спину грееш а жывот замерзает, и в желудку бекает как теленок. К 12 ч. дня прывезли нам спирту по 40 гр. Так я чуть с кружкой не проглотил. Не за что и спомнить начало 45 года. И на хуя он нам нужын Я старшыну просил чтобы он мне водку выдал и за весь 46 г. Иначе я не согреюсь Хуже пыткы».
Из оперативной сводки Совинформбюро за 31 декабря 1944 года:
«В районе Будапешта наши войска вели бои по уничтожению окружённой группировки противника, в ходе которых заняли более 300 кварталов в западной части города. Одновременно наши войска закончили ликвидацию окружённых частей противника в горно-лесистом районе северо-западнее Будапешта…За день советские части истребили 2.700 немецких солдат и офицеров…
На 1-м Белорусском фронте происходила артиллерийско-миномётная перестрелка с противником…». (т. 7, с. 315-316)
– Формальности и на фронте военными бюрократами соблюдались свято. Ведь водка полагалась только на передовой. Так вот, 31 декабря 1944 года, хотя мы уже прибыли на место, считалось, однако, что мы ещё не на передовой, поскольку занять позиции должны были только 1 января. Поэтому днём раньше нам водку не выдали. Правда, сто грамм на таком морозе не спасли бы, но хоть немного бы согрели…
«2 января Мне подвезло нашли старою землянку в лесу розложыли в ней костер Дыму не продышеш но хоч звезд не выдать Мать их еб мне кажется что они с меня смеются А Луна всю ночь рожу крывит Хорошо ей а здесь до слез. Та плакать некогда смеемся друг с друга. В землянке спать и думать нельзя».
– Как мы обрадовались этой землянке! Вымели из неё снег, укрыли со всех сторон лапником, немного обсыпали землёй – земля мёрзлая, много не надолбишь. А потом набилось в неё человек двадцать. Так что спать можно было в лучшем случае сидя. Пар от нашего дыхания замерзал сверху на брёвнах. Эта наморозь подтаивала, с сосулек на нас капало, и эта влага коркой намерзала на нашей одежде. Согреться в такой землянке не согреешься, но и до смерти не замёрзнешь.
На следующий день мы устроили в землянке печку. Делалось это очень быстро. Берёшь обыкновенное ведро, прорезаешь в нём ближе ко дну дырку размером с консервную банку. Потом вырезаешь дно примерно у двух десятков пустых консервных банок. Эти банки складываются друг на друга – получается дымовая труба. Всё, печка готова. Но такую печку надо топить всю ночь. Правда, дров она много не требует, поскольку ведро нагревается как и остывает быстро. Если поблизости дров нет, разбиваем ящики из-под снарядов. Одного ящика как раз на ночь хватало.
А ведь тогда немало солдат замерзало насмерть. Было и такое, что замёрзших после ночи оказывалось больше, чем убитых после боя. Очень много раненых замерзало прямо на поле, даже с легкими ранениями. Различали убитого и замёрзшего так: у замёрзшего солдата лицо всегда почерневшее.
А под Сталинградом во время холодов надо было ещё отличить нашего от немца. Тогда, чтобы хоть как-то согреться, немцы стаскивали одежду с наших убитых солдат, а наши – с немецких. Трупы всегда лежали вперемешку в немецкой и в советской форме, а хоронить их надо ведь порознь. Среди немцев много рыжих, но у всех замёрзших одинаково черные лица. Так мы различали по причёске: наши солдаты, как правило, все были стриженые, а немцы патлатые. Если среди наших кто-то попадался с длинным чубом, он мог запросто оказаться в одной могиле с немцами.
Замёрзших трудно хоронить. В какой позе человек замерзал, в такой и оставался. В мёрзлой земле глубокую могилу не выдолбишь, а в неглубокую скрюченный труп не затолкаешь – то рука торчит из-под земли, то нога…
«3 января Сегодня нам тепло я даже уснул часа на 1,5. По близу рознюхали деревушку и снесли все белье лишнее т.е. вторую пару и променяли на водку. И вот в связи такого дела в нас "таверна" загудела песни пляскы до утра
4 января Сегодня мы поехали на зависленский плацдарм Опять Висла в августе она лутших друзей моих забрала А сейчас январь и Варшаву надо взять только мы ее и возьмем розебу. "Ура" Меня оставили на одном к.п.п. где были одни "рамы". Я одну жымнул хуй с ней что будет Може Т.Т. К 12-ти ночи подошла наша колона и я уехал на исходною».
– «Рамы» – это регулировщицы. «Может ТТ» – значит, могли расстрелять на месте.
А произошло вот что. Наша разведка ушла вперёд, а меня оставили на этом перекрёстке, чтобы я встретил полковую колонну и дальше следовал с ней, показывая маршрут. При этом меня предупредили: на морозе можешь не торчать, погрейся где-нибудь в землянке, но с двенадцати ночи и до часу должен быть на перекрёстке. Я и «грелся» до двенадцати, а колонна подошла на полчаса раньше. Всыпали мне тогда по первое число, но до ТТ дело не дошло – всё-таки командование знало меня хорошо. В общем, простили. Хотя, «по законам военного времени»… Пожалели, не расстреляли… Но могли отдать под трибунал. А трибунал не всех к стенке ставил. Иногда отправлял в штрафные роты.
У нас во время войны тоже заключённые были. Однажды по пути в Сталинград я видел, как они строили железную дорогу. Было это в самом конце 42-го. Мы медленно ехали в товарняке и кричали им: «Откуда родом, хлопцы?». Почему-то больше были с юга: Кубань, Дон, Кавказ. Один земляк из Славянска-на-Кубани встретился. Я бросил ему узелок сухарей. На земляка сразу налетел охранник с собакой. Мы не ожидали такого поворота. В нашем эшелоне поднялся шум. Солдаты на чём свет крыли охрану и, у кого что было, бросали заключённым. Тогда охрана стала оттеснять заключённых от железной дороги, била их прикладами.
Среди наших заключённых работали и немецкие военнопленные. Потом мы узнали, что кормили их лучше, чем наших, поэтому немцы к нашему эшелону не подходили и им прикладов не доставалось. Вот так обращались с нашими заключёнными – хуже, чем с пленными фашистами.
«5 января Нахожусь на передовой в лесу здесь ебит твою мать 100 раз хуже передовая костры разводить нельзя в землю хуй закопаеся грунт песок замерз так его нечем невковыряеш. Ходил на "передок" в первою траншею здесь ребята жывут полутше в них блиндажы хоч хуевые но есть. Вечером возвратился. "Спал" т.е. бегал вместе с шоферами.