Камень молчания. Рассказы и присказки разных лет

И с этим ничего поделать было нельзя.

– Что балкон? – Полная фигня, когда такое творится, – тихо сказал я.

Людочка поняла меня по-своему – обняла и взглянула в глаза. Я машинально обнял её и поцеловал.

И видение ушло.

Возбуждение снизу вверх жаркой волной пронеслось по моему телу. Ударило в голову, и я чуть было её не потерял.

Но этого не случилось.

Дверь в комнату архива приоткрылась, мы с Людочкой отстранились друг от друга и увидели в дверном проёме Василия Кузьмича.

– О…, вижу дела по поиску проекта, идут полным ходом, – улыбнувшись, сказал он.

Мы промолчали.

– Я, собственно, что зашёл, – добавил он. – Вчера посидели изрядно, лично мне до сих пор немного не по себе. Не желаете, Владимир Михайлович, исключительно для поправки здоровья, по рюмочке коньячка. Вас, Людмила, не приглашаю, время рабочее, должны понимать.

Мы с Людочкой переглянулись, и она еле заметно кивнула головой.

– Не откажусь, – сказал я.

– Вот и славно, – улыбнувшись, ответил он.

И мы пошли.

По дороге в свой кабинет он спросил:

– Вы вообще как, надолго к нам, Володя?

– Командировка заканчивается через три дня, думаю, что эти три дня и пробуду. Остались кое-какие неоконченные дела, – ответил я, думая в основном о Людочке.

– Понимаю, – растягивая гласные, чуть изменившимся голосом, ответил он и ухмыльнулся….

P.S.

Кому-то эта история покажется незаконченной, но дело в том, что она и не имеет конца.

Кузьмич, со своим коньячком будет вечно заманивать к себе подвернувшихся путников. Людочка, тоже будет это делать, но уже другим способом.

А когда не смогут они, появятся другие.

У этой замкнутой среды, чуждого разума, города – называй, как хочешь, где я оказался, было достаточно средств для воздействия. А задача, как я уже говорил, была одна – Поймать, захватить, подчинить.

Лично мне вырваться удалось, но для этого пришлось два раза продлевать командировку, а уехав после её окончания – несколько раз возвращаться назад.

И всё это только для того, чтобы оказаться пойманным в другое время и в другом месте.

Стать негодяем

Я встретил его случайно. – Он выглядел как обычный человек. Попросил у меня прикурить при входе на автостоянку. Я достал зажигалку, позволил ему это сделать и прикурил сам. Несколько дежурных фраз, несколько плоских шуток и мы познакомились, а познакомившись, разговорились. Постепенно он увлёк меня своими суждениями, и я сам не заметил, как забыл о том, что куда-то спешил. Он же продолжал развивать свою теорию, а я следовал за ним.

… – Всё происходит не сразу, любой процесс происходит постепенно, – говорил он. – Сразу, можно только сломать. Созидание требует времени. Много или мало? – По-разному, но это уже другой вопрос…

Так во всём. А уж в формировании личности и подавно. Мы все рождаемся одинаковыми и одинаково…

Так вот, повторюсь, мы все рождаемся одинаковыми, равными и свободными, чистыми и невинными. Чистыми, как первый снег, как белый лист бумаги. Свободными, как новый компьютер из упаковки, как Робинзон Крузо на своём необитаемом острове. Равными, как осветительные столбы вдоль дороги, как упаковки крупы на полке гипермаркета, как купюры одного достоинства в одном кармане. Но проходит немного времени и первый снег становится серым – тает и исчезает совсем. Белый лист бумаги, заполняется каракулями. На компьютер ставят операционную систему, а к Робинзону Крузо приплывает Пятница и всё – свободе конец. На осветительных столбах перегорают лампочки, некоторые столбы падают. Из отдельных пакетов высыпается часть крупы. Купюры имеют свойство исчезать из карманов и размениваться по мелочам.

Так, первоначальное равновесие, перестаёт быть таковым.

Это аллегория, но люди меняются также.

Стоит сделать шаг в большой мир, как мысли чернеют, тают. Иногда, светлых первоначальных мыслей, не остаётся совсем. – Глаза тускнеют – всё кажется серым и обыденным, ненавистным, недостойным внимания. Садишься в пустой комнате за старый письменный стол и на белом листе – пишешь чёрным, что-то невразумительное, что-то слишком личное. О том, как не заладилось с «Пятницей», о том, что всегда один, о том, что денег снова нет, а заработать негде. Сидишь и жалеешь себя. Размениваешься по мелочам. Становишься жалок, не уверен в себе, беспомощен. И пишешь, пишешь и пишешь всякую чушь о себе. О своей кривой дороге, на которой попадали осветительные столбы, на которой не светит…

Понимаешь, что нужно что-то менять, что дальше так нельзя, что дальше…

Останавливаешься, оглядываешься по сторонам – пустота. Понимаешь…, хорошо если понимаешь, что сюда добрался сам. Ищешь выход – хорошо, если сам ищешь. Знаешь или хотя бы догадываешься, что, не изменившись, его не найти. Но как? – Как это сделать практически?

Качества окаменели, вросли в сущность – монолит, глыба – попробуй, разбери, что и где. Но для изменений в таком состоянии требуется место. Невозможно в твёрдую форму добавить что-то ещё, можно только заменить. А добавить необходимо. – Явно не хватает решимости и уверенности в себе. – Много чего не хватает. Но что заменить? Как определить, что важно, а что нет? – Учитывая, где оказался – неважным кажется всё, буквально всё, что тебя составляет…

Поэтому, берёшь зубило и молоток и вырубаешь, практически, не глядя, из спрессовавшейся массы, огромные куски. – Отбрасываешь их за ненадобностью, ставишь на их место нечто другое – полезное. Главное в этот момент отключить чувства и оставить голый разум. Он подскажет, что важно, а что нет. Если всё сделал чётко и беспристрастно, не отвлекаясь на эмоции, шансы на успех довольно высоки. Если угадал, становишься энергичным, сильным, привлекательным. Обострившееся зрение подмечает всё вокруг. Направления – нити, сложной паутиной расходящиеся из-под ног. Их переплетение больше не является тайной, тайны, перестают иметь значение, а потому, больше не существуют. Дёргаешь за любую нить – желательно потолще и поярче и тянешь, тянешь, что есть сил на себя. – Не надо даже никуда идти. Мир сам выпрыгивает навстречу. Главное покрепче держать свою нить…

Всё одинаково привлекательно и равнозначно. В новом качестве всё выглядит чётче и ярче. Рассматриваешь новый мир внимательно и непринуждённо. Пользуешься им. Торопиться некуда. Старого ничего не осталось, а новое никуда не уйдёт, новое теперь всё. И теперь оно доступно в любой момент, стоит лишь энергично и в подходящий момент дёрнуть за нужную нить. Сил хватит. Их теперь хватит на всё. Ту энергию, что тратил на бесполезные чувства и эмоции…, на эти грубые действия хватит с лихвой. Единственное, что нужно, так это научится с первого раза выбирать самое лучшее. Это станет получаться не сразу. Не беда, можно поэкспериментировать. – Подёргать за нити, посмотреть на то, что получится. Посмеяться над своими ошибками и попробовать снова. Любой притянутый к себе мир можно выбросить за ненадобностью в любой момент. Чувств мешающих сделать это уже не останется. Выбросил и забыл. Выбрал новый. Цинично? – Возможно. Но очень увлекательно, доложу я вам…

Думаете, что я негодяй? – Пускай. – Так думают многие. – Некоторые даже спрашивают, как я стал таким негодяем. – Многие завидуют. Наблюдать за ними тоже очень интересно, а мысли обо мне кого бы там ни было, в моём теперешнем состоянии, не имеют для меня практического значения. Совершенно иной уровень восприятия. Он на мгновение замолчал и внимательно посмотрел на меня. – Вот вы…, – сказал он, задумчиво. – Кажетесь мне человеком, который сделал несколько первых шагов в направлении состояния, о котором я говорил. Хочу предостеречь. Вам нужно знать, что на первых порах, пока вы ещё не разобрались в себе окончательно, не стоит рассказывать о себе никому. До тех пор, пока чувства и эмоции не исчезли – нельзя… – Постойте, – перебил его я. – Вы ошибаетесь! Я, вообще, с трудом понимаю, о чём вы говорите. И я не собираюсь отказываться от чувств и эмоций. Наоборот, я очень хочу, чтобы их у меня было как можно больше. На мой взгляд, именно они помогают мне расширить круг восприятия.

Он ничего не ответил.

Посмотрел на меня с некоторым презрением и отрицательно покачал головой. Молча развернулся и пошёл в сторону от меня. Я невольно смотрел ему в след.

Он шёл и не оглядывался.

Странность этой ситуации, вызвала любопытство. Почему-то казалось важным понять, куда он идёт. Он прошёл метров тридцать до припаркованного у тротуара автомобиля. Не дожидаясь, когда он подойдёт, водитель автомобиля вышел и любезно открыл перед ним заднюю дверь. Он сел на пассажирское место второго ряда. Водитель захлопнул за ним дверь. Обошёл машину и сел на своё место. Чёрный представительский автомобиль, новый и сверкающий, с тонированными стёклами, величественно и неспешно, проехал мимо меня. Это не был мерседес, как мне показалось вначале – какая-то более престижная модель. Я не очень разбираюсь в марках машин, но любому человеку, даже такому, как я, было понятно, что от таких машин, нужно держаться подальше.

Он уехал, и больше мы с ним не виделись никогда.

Кто был этот человек?

Что он пытался мне объяснить?

Не был ли он прав хотя бы отчасти?

Не знаю…, но иногда, я ищу ответ на последний вопрос – до сих пор пытаюсь понять, что он увидел во мне тогда… Не нахожу ответа… И это убивает меня. В такие минуты хочется бросить всё и просто жить. Вырваться, стать свободным, пробовать всё, что попадётся под руку, двигаться туда, куда зовёт сердце.

Становится страшно.

Ведь я понятия не имею, как это делается.