Мастера книги

– Понял, – сказал я, – выпускаю заложника.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Олег.

– Ну это как в кино. На любое требование террористов идет контртребование выпустить заложника. В данном случае заложником является мой заказ.

– Я на вашем месте не стал бы так относиться к этому вопросу.

– Да это шутка.

– Шутка?

– Шутка, шутка.

– Хорошо. Пусть будет шутка.

Только раскрыв присланные Олегом книги, я почувствовал, что нечто во мне, этакий аналог бензобака или даже, скорее, аккумулятора был совершенно пуст. Я полностью исчерпал свой потенциал, благодаря чему потерял способность видеть.

Я листал книги, внимательно рассматривая каждую страницу, и чувствовал, как наполняюсь энергией. Когда уровень зарядки перевалил через отметку 50%, я вновь смог читать. За ноутбук я сел, зарядившись полностью. Когда выполненный заказ ушел по нужному адресу, я позвонил Олегу.

– Слушаю вас, – сказал он, – чем могу помочь?

– Текст уже должен быть у вас.

– Очень хорошо. Рад, что ваше вдохновение вернулось, как говорится, с новой силой и… – судя по голосу, он радовался моим успехам так, словно я был хирургом, оперирующим его жену или ребенка. От этой елейности мне стало противно.

– Теперь ваша очередь держать слово, – оборвал его я.

– Я помню, – уже без радости в голосе сообщил он, – как только переговорю с шефом, я позвоню.

– Я буду ждать.

Он позвонил через час.

– Боюсь, у меня для вас плохие новости, – сказал он.

У меня внутри все сжалось.

– Она жива? – выдавил я из себя.

– Она жива, стабильна. Ее жизни ничего не угрожает.

– Что с ней?

– Попала в ДТП. Лежит в больнице.

– Я могу ее увидеть?

– Нет, в эту больницу у вас нет допуска.

– Позвонить?

– Как только она придет в себя, и врачи разрешат ей говорить по телефону.

– Я могу ей чем-нибудь помочь?

– Своей работой. Чем лучше вы будете работать, тем более ценным она будет кадром. Вы понимаете?

– Я понимаю. Я буду делать все, что нужно, но вы… держите меня в курсе.

– Хорошо.

– Будь ты проклята! – крикнул я Книге, когда закончился разговор. Если бы я мог, я бы ее уничтожил. Но кроме бессилия и необходимости делать все, что нужно этой проклятой Книге и парням с той стороны телефона, у меня не было ничего.

Новая глава

– Я обожала играть на чердаке у бабы Дуси, битком набитом старыми чемоданами, – рассказывала по телефону Алина. – Мы были уверены, что среди этих еще времен карибских пиратов чемоданов была спрятана карта сокровищ. Мы целыми днями перетаскивали их с места на место, по несколько раз, миллиметр за миллиметром, обшаривали изнутри. Отсутствие карты еще больше нас подзадоривало – ведь если она была так хорошо спрятана, значит, она стоила того. Не найдя ничего в самих чемоданах, мы принялись разрывать их на мельчайшие лоскутки, и вскоре выпотрошили в буквальном смысле слова. Мы надрезали ножом старый дерматин, и дальше рвали его руками, чтобы не повредить карту. Это нас и спасло от возмездия. Вскоре после того, как был растерзан последний чемодан, бабе Дусе приспичило поехать к своей сестре, и она, охая и кряхтя, полезла на чердак. Мы приготовились к скандалу, но она решила, что это были крысы, и нам запретили играть на чердаке, к которому мы и так охладели – к тому времени мы уже знали, что карта спрятана не там.

Алина оставалась в больнице. Она медленно поправлялась. Мы существовали с ней словно в разных мирах, и единственным мостом между нами, (какая пошленькая получается фраза), был ежедневный сорокаминутный телефонный разговор. Нам было все равно о чем говорить. Важнее было слышать голос, ощущать пусть иллюзорное, но присутствие родного человека.

– У меня тоже был прикол, – решил я поделиться с ней забавным эпизодом, произошедшим со мной на улице.

Выйдя из библиотеки, я решил немного пройтись по «Пушкинской», благо погода располагала к прогулке. Был теплый, приятный день, один из тех, когда сидение дома должно рассматриваться, как преступление. Я с завистью поглядывал на целующиеся парочки, смотрел на тротуар в поисках мелочи, – это было что-то вроде игры в удачу, – разглядывал проходящих мимо красивых женщин.

На одной из лавочек сидела компания довольно приличных с виду людей. Когда я поравнялся с ними, с лавочки встала женщина на вид чуть старше сорока лет, решительным шагом подошла ко мне и преградила путь.

– Я просто хочу посмотреть в твои сволочные глаза, – сказала она, затем сорвалась на крик.

Она кричала, что я уничтожил ее жизнь, сломал ее судьбу, что я сволочь, гад, убийца… Она кричала, пока с лавочки не поднялись двое мужчин и поспешили к нам. В их глазах я увидел граничащий с ужасом страх. Перед тем, как они оттащили ее от меня, она плюнула мне в лицо. Я быстро пошел дальше. Она же кричала уже своим приятелям или знакомым:

– Ну и пусть! Пусть! Пусть эта сволочь знает! Ну и что? Мне терять нечего.

Она не была ни пьяной, ни сумасшедшей. Ее истерика была истерикой человека, перенесшего страдания и боль, вот только я даже представить себе не мог, каким образом ее несчастья могли быть связаны со мной.

Алина отнеслась к моим словам более чем серьезно.

– Ты уже сообщил об этом Олегу? – спросила она, перейдя на деловой тон.

– Зачем?

– Затем, что это серьезно.

– Да ладно тебе. Какая-то пьяная дура перепутала меня с кем-то другим. Я и тебе рассказал это исключительно ради забавы.

– Послушай меня внимательно. То, чем ты занимаешься, достаточно серьезно, хоть ты этого так и не смог понять. Поэтому никаких мелочей, никаких случайностей. Ты должен докладывать обо всем… обо всех нештатных ситуациях, иначе может случиться непоправимое. Ты меня понял?

Меня так и подмывало спросить, чем же это таким я занимаюсь, но подобные вопросы лучше было не задавать. Особенно по телефону. Поэтому я коротко ответил:

– Понял.