На фига попу гармонь

Парализованная от вида черных мужиков, Дунька замерла на месте. Парализованный от женской красоты Билл молча наслаждался видом русской красавицы.

– Ай лав ю-у, – прошептали толстые билловские губы.

– Немая, наверное, – дернул приятеля за рукав Джек. – Пойдем, еще у кого спросим, – двинулись они вдоль по улице, прошли дом бывшего председателя, миновали еще несколько домишек и вышли на небольшую площадь с трибуной у ржавой ограды.

Приятель его шагал словно зомби, ни на что не обращая внимания. Душа его была полна счастьем от увиденного недавно русского чуда. И вдруг произошло еще одно чудо – обильно пыля, на площадь вынырнул маленький облупленный автобусик. Тут же из тени ближайшего дома показалось несколько сельских жителей, в основном – женщины с корзинами в руках. Что-то лопоча, и со страхом поглядывая на посторонних, они бойко полезли в облезлое авто.

– Тарасов… Тарасов… у-у-у, – показал рукой вдоль дороги Джек. – Туристо-тундра!

– Так вот ты какой, северный чукча-а… – пробормотала жена главного шалопутовского браконьера Филимона. – Залазьте, залазьте в машину.

Первым вскарабкался Джек. Следом в дверях местной автотехники, появилась мечтательная черная физиономия.

– Будто в гуталине весь, – исподтишка перекрестилась супружница некурящего мужика – средних лет женщина в белом платочке на голове.

Чихнув от пыли, автобус, гремя и скрипя всеми железными суставами, лихо тронул с места и, оставляя за собой шлейф пыли, погнал в сторону города. Женщины с любопытством глядели на “туристов”.

– Почем у вас в тундре огурцы? – ради знакомства задала вопрос жена некурящего.

Джек, блеснув зубами, принялся листать страницы словаря. Билл глядел в окно и чему-то улыбался.

Сдачи от водилы они, конечно, не получили.

«Чукчи – они и есть чукчи!» – радостно подумал шофер, с блаженством закуривая “Приму”.

– Обратно в пять вечера, – вспомнив, заорал он в окошко.

«Может, еще сотней баксов разживусь», – мечтательно выпустил в воздух ядовитое облачко никотина, с удивлением увидев, как рядом упала убитая лошадь.

На этот раз народа вокруг было полно, но люди почему-то обходили Билла и Джека стороной и в общение не вступали.

Пройдя еще немного по улице с домами старой постройки по краям, агенты увидели, как распахнулась дверь, над которой висел на цепях макет здоровенного черного сапога, и тупоносый ботинок двумя точными ударами под зад, выкинул на подиум парочку небритых личностей, одетых так же, как и агенты – в трико с пузырями на коленях, войлочные башмаки и тельняшки. Только вместо курток на небритых личностях было надето по старому пиджаку без пуговиц, затем по грязному плащу нараспашку, поверх плащей – по осеннему пальто в пятнах и дырах, а покрывало весь этот кутюр-мутюр – в нескольких местах прожженное зимнее пальто с каракулевым воротником у одного модника, и вылинявшая зимняя шуба у другого. Такие “аксессуары”, как пуговицы на всех видах одежды отсутствовали напрочь, зато форма изобиловала пятнами, фирменными дырами от кутюрье и специфическим запахом.

Однако у “сладкой парочки” имелись и индивидуальные расхождения… Так, один был в солдатской шапке с опущенными ушами, а другой – в тюбетейке.

– Билл, а вдруг это тоже наши агенты, только заброшенные в город? – зашептал приятелю Джек, и почти дружелюбно произнес, приблизившись к потирающим задницы “камрадам”.

– Джентльмены, ай эм оф Америка. ФБР.

Перестав чесать гузки, “джентльмены” о чем-то задумались, разглядывая негров.

– Ес, ес, ес, – закивал черной башкой Джек.

– Слышь Хоттабыч, а эти еще грязнее нас, – выдал мысль индивид в шапке. – И тоже жрать хотят…

Второй в это время что-то заметил в урне, нагнулся и радостно вытащил оттуда половинку пирожка, ловким щелчком сбив с него оплеванный бычок, споро отправил находку в рот с черными зубами.

– Хоттабыч, ну и жмот же ты, – расстроился его друг, на минуту забыв о коллегах, – все готов один сожрать… Помнишь, намедни я с тобой куском зеленого сыра поделился?

Джек, не понимая, слушал их разговор, стараясь вдыхать воздух мелкими порциями.

– Давно бомжуете, мужики? – проглотив пирожок, начал светский разговор Хоттабыч.

– Мы есть тоуристы-ы. У-у-у-у, – загудел зачем-то Джек, разобравшись, что джентльмены имеют к Америке такое же отношение, как он к Тунгусскому метеориту.

– Выражайся яснее, – обиделась Шапка-Ушанка, – а не как губами по сковороде.

– Ноу сковорода!.. Нам нужен тарелька… – обрадовался Джек, надеясь, что они могут помочь. – Тарелька… – стал крутить над головой рукой и показывать вверх пальцем.

«Куда он указкой тычет?» – утерев нос последовательно всеми рукавами, огляделся Хоттабыч и, внутренне гордясь собой, прочел вывеску “БАНЯ”.

– Да гадил я в таз, из которого ты в бане моешься, – сдвинув тюбетейку набекрень, цыкнул он сквозь гнилые зубы. – Чего клешнями размахался, как вертолет на балконе? Ты знаешь, что находишься на суверенной территории старика Хоттабыча, а-а-а? – глаза его алчно блеснули, и он кинулся к окурку, который отщелкнул бородатый мужчина в костюме и галстуке.

– Дру-у-у-г, оста-а-вь докури-и-ть? – пропела Шапка.

Но ответом была не тишина, а встречный вопрос, произнесенный язвительным голосом:

– А нос не заболить?..

– Ох, Хоттабыч, ты такой вредный, что в тебе даже глисты не живут, – расстроился верный помойный друг.

– … А раз хотите работать на моей территории, – стал тоже крутить рукой над головой Хоттабыч, – то гоните нам с корешем шифрованные клифты, – плотоядно указал на куртки.

– Билл, они хотят нам помочь с тарелкой в обмен на куртки, – похлопал приятеля по плечу Джек. – Да где ты витаешь? – покрутил ладонью перед его лицом.

Не споря, Билл стянул с себя куртку и протянул Тюбетейке.

– Да постой, – выхватил из кармана деньги Джек и отдал свою куртку Шапке.

Бомжи, не разглядев, что за сверток вытащили из кармана, тут же, волшебным образом, испарились.

Прождав “джентльменов” около часа, агенты поняли, что их, мягко говоря, надурили, и отправились искать магазин сами, ни с кем больше не вступая в контакт.

Примерно в то же время, когда агенты общались с бомжами, до Тарасова добрались их главные конкуренты из “Опиумного кругляшка” Джонни и Джинн.

Прилетев из Москвы в тарасовский аэропорт, они на трамвае доехали до Соломенного рынка и, увидев надпись: “Ресторан”, решили перед дальнейшей дорогой немного промочить пересохшие глотки. Усевшись на высокие табуреты перед стойкой бара, заказали виски и с блаженством потягивали крепкий теплый напиток, так как льда у бармена не оказалось из-за отключения света, и он пообещал наколоть ко второй порции.

– Почти как у нас в Америке, – расслабился татуированный Джинн, разглядывая с десяток бандитского вида молодых людей, увлеченно следивших за игрой в бильярд и потягивавших кто пиво из банок, а кто и водочку.

– Ну ты, мазила тарасовская, – весело орали зрители курносому крепышу с огромной, как у бегемота, лысой башкой и с татуировками на голом торсе.

– Делай его-о, Коля-а-н, делай, – другая часть поддерживала короткостриженого широкоплечего парня со шрамом на щеке.

Короткостриженый удачно закатил шар в лузу и под гогот зрителей произнес:

– Немного тебе осталось, мистер Вовчик… чуешь уже конец, коли побледнел, как спирохета…

– Ты пальцы-то не топырь рогами, – возмутился бегемотоголовый, – а то я их тебе с плечей посшибаю… – пошел вокруг стола. – Ну, че встали, как грибы возле параши, – расшугал зрителей, попутно пнув маленького, словно карлик, мафиозника. – Арнольд еще под ногами путается.