Любовь со взломом (пьесы)

Олег. Значит, ты говорил с ней?

Константин. С чего ты решил? Нет, конечно, не говорил и очень жалею. Потом, она бы мне ничего не сказала. У нас идиосинкразия.

Олег. По-моему, она очень обрадовалась твоему тосту.

Константин. Я говорил не о ней, а о маме. А с ней, если хотите знать, должны говорить вы. Да-да! Валя и ты! Вдруг она действительно… (Почти истерически.) Черт бы побрал эти деньги!! Когда их нет – беда, когда они с тобой – горе. Мало – плохо, много – сажают. Очень много – приходится рулить страной. Завтра вам надо ехать в больницу и просить с Нюрой свидание. (Дружески обнимает Олега.) Знаешь что, Олеша, попроси, чтобы с ней поговорила Валентина. У нее получится. Надо предложить ей равную долю, спокойно все разделить и… забыть о ней.

Олег. А почему бы тебе не взять пистолет и… ещё раз не попробовать?

Константин. Какой пистолет? Олежка, что с тобой? Ты что, английской соли наелся? Пистолет какой-то…

Олег. Пистолет! Который вначале хранился на даче, на всякий случай, для охраны хозяйства, потом перекочевал сюда, в шкаф, где ты рылся…

Константин. Тебя, видимо, на Спасательной станции перепугали, вот ты и бредить начинаешь?

Олег. На станции дослушали до конца и не забегали. И, как выяснилось, все хорошо поняли.

Константин. Вот что, следователь, не родилась ещё та мышь, которая кошке на хвост колокольчик подвяжет, понял? Где этот пистолет? Чего ты добиваешься?

Олег. Пистолет тебе понадобился, чтобы узнать у Анны Николаевны, где находятся деньги. Ты врешь, что с ней не говорил. Вы остались одни, и ты стал… её пытать… Перед уходом ты проверил меня. Поняв, что у меня денег нет, ты вычислил и взял на «мушку» Анну Николаевну.

Константин. Бред!

Олег. Ты требовал денег… угрожал! А когда с ней стало плохо, начал вызывать «скорую помощь», а пистолет оставил (подходит к столу) вот на этом месте. (Указывает.) Пистолет, какой бы он ни был, в случае (делает жест руками) страшная улика… Я видел, как ты его прятал. Он был в правом кармане пиджака, теперь там ничего нет. Ты его выбросил? (Пауза.) Выбросил! А предварительно сделал вид, что торопишься за лекарством. Пузырек, который ты убрал, сердечный препарат «Интеркордин». В одном случае ты назвал его «от печени», в другом иначе. А именно: «Вот ещё сердечное». Так ведь?

Константин. Что так?

Олег. Если с Анной Николаевной что-то случится, ты знаешь, кто ты тогда?

Константин. Кто? Преступник? Убийца? Галиматья! Решил раскидать конкурентов, Олег? Как же, Валентина отказалась, того гляди и Степан откажется… А сейчас придумал, как со мной рассчитаться? Хорош гусь! Ну-ну! Пистолет он видел! Где он?! Кто поверит этой легенде? Ты? Полиция? Ну, тогда давай, звони, расследуй! Не на того напал, голубчик, не таких на бугре видел и не испугался.

Звонок междугороднего телефона.

Олег(берет трубку). Да, заказывали, минутку. (Константину.) Возьми! Москва.

Константин берет трубку.

Константин. Здравствуй, Тата. Как ты? Что случилось? Так? Подожди, когда было собрание? Ну и что же? Ну вот! Я же предупреждал! Сто раз предупреждал! Возить такую махину по сцене – глупость! Он, скотина, специально это делает. Ну, подожди, он у меня на соплях качаться будет. Как я могу вылететь, когда здесь… Потом, приеду, потом… Но они хоть начали монтировать сцену? Нет! Да как тут не выходить из себя, когда кругом болваны… Ну, хорошо, скажи, пожалуйста, что я лечу. Все здесь бросаю и лечу. Постараюсь.

Поздно вечером или рано утром. Пока. Хоп. (Кладет трубку.) Вот видишь, три дня меня нет и… караул! (Набирает номер телефона.) Касса аэропорта? Что у вас на Москву? А утром? Есть. Хорошо, спасибо. (Закуривает.) А ты хорош! Приехал к родным, а здесь к стенке ставят. Детектив доморощенный! И это называется: мой дом – моя крепость. Не стыдно?

Олег. Дом-то хорош…

Константин. Вот-вот, гундишь, как черт из табакерки. Я знаю, из-за чего ты обозлился – показалось, что я хочу лишить тебя твоей части? Как не стыдно! Поверил первым эмоциям! Если хочешь знать, у меня кроме отцовских денег и свои есть. Ты слышал: собственное дело, женщина, причем какая… перспективы впереди… Буду директором… А ты решил, что Никитин свихнулся, на своих бросается. Что ему делать нечего, так ты решил?

Олег. Ты почему не приехал на похороны отца?

Константин. Не мог. Мы с Татьяной решили поехать за границу, во Францию. Визы, все на руках. А тут телеграмма Степана. Умер! Я хотел поехать, очень хотел. Он хоть и не любил меня, но ведь отец.

Олег. Брось, не увиливай.

Константин. Она – ни в какую!

Олег. При чём тут она?

Константин. При том! Три года назад, когда без работы торчал, просил отца – помоги, подбрось что-нибудь. Ну, тысчонку какую-нибудь долларов – нет! Наотрез отказал. «Блатной работы ищешь, сынок! Иди-ка ты хоть в ассенизаторы, в сторожа, но не попрошайничай. Я в твои годы!..» Она, как прочитала его письмо… Случайно, у меня в кабинете обнаружила, – у нас только все начиналось, – белая сделалась. У нее отец шишка, в Счетной палате работает… А тут… взорвалась! Старик ведь прямой был, говорил и писал, как судебный приговор. «Параноик у тебя, отец», – сказала. «Скольких пересажал – не признавался?» Разругались вдрызг, а потом… (Искренне.) Люблю я её… капризная, эгоистка… держит меня – во, а замуж не идет… У нее успех, связи, мне помогает, а я рядом приставкой маячу… А если и эти деньги уплывут, тогда и домой не возвращайся. Нехорошо получилось… Зачем надо было говорить это Степану. Нехорошо…

Олег. Послушаешь тебя, ты и жить как будто умеешь, а насквозь фальшивый.

Константин. Не веришь?

Олег. В заграничную поездку? Верю.

Константин. Тогда при чём тут «фальшивый»?

Олег. Костя, ты, по-моему, в душе места живого не оставил. (Резко.) Степан, видите ли, нехорошо поступил, что рассказал, как отец повел в истории с Иваном. Ты чего с больной головы на здоровую пеняешь? Только что увезли Анну Николаевну. Это гнусная подлость то, что ты сделал.

Константин. Хватит! Что я сделал?! Что ты знаешь о моей жизни, чтобы бросаться такими словами. У тебя на все готовая рецептура: черное и белое, а остальное – гнусная подлость! Страус! Укрылся в заповеднике. Нашел место. Наше поколение к станку жизни пробилось, дела делают, деньжищами ворочают, а ты укрылся, спрятался, стру-у-сил! Людей не знаешь, боишься. Злым стал! Завидуешь! Из леса носа не кажешь. Почему? Стыдно, что такой? (Стучит по спине.)

Олег(еле сдерживая себя). Не стыдно! Жалости не хочу. Понял?

Константин. Не ври! Небось ночью зубами скрипишь – бабу хочешь?! Деньги понадобились? А тебя вместо бабы «Красная книга» в объятиях душит.

Олег. Ты с детства по сердцу лупил. Не больно, не радуйся. Вот кричишь ты не своим голосом, чужим и безрассудным. Ты – это не все поколение. Ты – пивная опара поколения. Вы пробились к станку жизни? Да вы около него и не были. А если и стояли, то под себя гребли: ограбили страну и смылись. Сколько их: смоленских, березовских, гусинских… Что не имя – раковая опухоль России. Заповедник – да ведь это – заповедный край. Ты хоть ухом это слышишь, глухой? Край, где ещё живут заповеди, где люди получают в дорогу добро, любовь, дружбу, радость…

Константин. Глухарь на току. Жизнь по тебе бульдозером проехала, а ты на неё крестишься. А жизнь другая! Она так тебя оприходует, что не заметишь, как в дамки выйдешь или в колумбарии окажешься.

Олег. Не ново! Тяжело живется, поэтому все позволено? А умирать-то со словами: Господи, прости, придется. Ты хоть вдумайся, что ты натворил?! Человека с инфарктом отправили.

Константин. Неправда! Не было этого!

Олег. Не лги!

Константин. А ты докажи! Вот телефон: зови полицию, устраивай очную ставку и сажай двоюродного брата… На, бери телефон. (Ставит перед Олегом аппарат.) Давай, действуй! (Сам набирает номер телефона.) Алло? Полиция, я прошу разобраться в одном деле. У нас по адресу… (Олег нажимает рычаг.)

Олег. Подожди, это не убежит.

Константин. А, не убежит. Испугался! Опять испугался. (Хохочет.) Я учу, что сейчас надо делать, а он кричит: что ты с ней наделал, караул! Завтра, как только её приведут в порядок, всё – Виктор, Степан, Валька, ты – к ней и всеми… путями узнать. Все средства употребить, но выпытать. Твоя лесная философия хороша в бане, с пивом и веником под мышкой. Вот там все парят, там все локомотивы истории, а здесь винтом ты был и горбатым трусом останешься.

Олег. Что? Кем я останусь?

Хватает подвернувшуюся под руку монтировку и бросается на Константина. Константин едва успевает отвернутся. Удар приходится на поминальный стол. Звон разбитой посуды. Птичья трель звонка. Константин и Олег бросаются в разные стороны. Быстро входит Валентина, в руках коробка.

Валентина. Вы что заперлись? (Прячет ключи. Олегу.) Возьми. Виктор приехал. Поставь на окно. Костя, у него вещей полно, помоги.

Константин быстро уходит.

Олег. Как Нюра?