Личный выбор

Он мог в ответ на явную и вполне реальную угрозу офицера «конторы» от греха подальше сдать наклеившего на себя фальшивую бороду незнакомца из «Субару», с которым встретился всего несколькими часами раньше. Причем оставив себе полученный сегодня аванс. Но прочно зависший перед глазами Евгения чемоданчик с аккуратно уложенными в нем пачками денег, в сумме ровно миллион долларов, перетянул чашу весов на свою сторону.

Нет, синицей в руках сыт не будешь! Нам журавлика на противне подавай! С пылу с жару!..

Хрен вам, псы, а не волосатый, он нам и сам пригодится. Вернее, его денежки.

Осведомитель УБНОНа завязал с наркотой и стал алкоголиком

Основа любого сыска – оперативная информация, получаемая сотрудником милиции от завербованных в разное время и при самых разных обстоятельствах тайных агентов. Это – аксиома. Именно вовремя слитая кем-то из штатных стукачей информация в большинстве случаев выводит сыщиков на след преступника, а отнюдь не молчаливое «холмсовское» размышление под неспешно потягиваемую у камина трубку хорошего кубинского табака…

Покинув дом на Литейном, Валера Дреев сразу же направился на квартиру к своему главному осведомителю, значившемуся в личном деле как платный агент по прозвищу Козырь.

Волею судьбы стукач жил почти по соседству с известной на всю страну питерской тюрьмой Кресты.

Доехав на трамвае до Финляндского вокзала, Валера купил в ближайшем ларьке бутылку не самой дешевой водки и, выйдя на набережную, прошел пару кварталов.

Свернул в вечно пахнущую кошачьими и прочими испражнениями подворотню и, стараясь дышать через раз, поднялся на третий этаж.

Вдавил кнопку звонка, не отпуская ее добрых полминуты.

Козырь должен был находиться дома. В это время дня стукач обычно отсыпался после вчерашней попойки, а пьет он ежедневно, с тех пор как перестал колоться и окончательно слез с иглы.

Протрезвев, приводил себя в более-менее божеский вид и ближе к вечеру отправлялся на «точку», в Катин садик на Невском, где в паре с еще одним барыгой торчал до поздней ночи, сбывая наркоту клиентам.

Будучи пойман при очередной облаве с поличным, не желая больше нюхать парашу, как это часто бывает, рискнул по-крупному и согласился стать милицейским стукачом.

А риск действительно был огромный. Прознай братва про его контакты с Дреевым – и кантоваться Козырю на дне великой реки, как поплавок, с застывшими в тазике с цементом ботинками…

Проторчав у двери несколько минут и добившись того, что измученный звонок стал всхлипывать и сбиваться с равномерного тона, Валера уже было решил, что тянет пустышку, и собрался уходить, но тут в коридоре послышалось шлепанье босых ног по полу, замок щелкнул, и сквозь образовавшуюся между косяком и дверью щель показалась опухшая до синевы физиономия Козыря. Из одежды на худом, покачивающемся, словно фонарный столб под ветром, барыге были только огромные, до колен, трусы в горошек.

– Эк тебя, паря, перекосило!.. – покачал головой капитан, без тени сочувствия вглядываясь в слезящиеся, водянистые и покрасневшие глаза Козыря. – Один? – Он многозначительно кивнул в сторону квартиры.

– Заходи… – сипло буркнул осведомитель и, более ни слова не говоря, развернулся и пошлепал по паркету обратно.

Дреев проскользнул в прихожую, тщательно закрыл за собой на замок обе двери и прошел в большую комнату.

Зрелище было уже привычным – смятая постель, валяющиеся на полу пустые бутылки, тарелки с остатками вчерашней еды, полная окурков пепельница и жуткая затхлость наполненного всеми ароматами пьянства воздуха.

С тех пор как от наркобарыги ушла его последняя подружка, дома у него царил полный холостяцкий бардак. Все это не очень сочеталось с вполне приличной обстановкой квартиры – добротной мебелью, лепными украшениями на потолке и стоящим в дальнем углу, у окна, большим телевизором «Панасоник».

– Хоть бы окно открыл, что ли, мухи дохнут… – поморщившись, буркнул капитан и, не дожидаясь исполнения своих пожеланий, открыл одну из половинок узкого и высокого большого окна, какие можно найти только в старых домах. – Очухался?

– Выпить… – свалившись задом на скрипнувшую кровать и обхватив лохматую голову руками, простонал Козырь, – … есть?!

Валера, не отвечая, окинул взором грязную посуду, оставшуюся после вчерашнего гудежа, мимолетом отметив характерные следы яркой губной помады на одном из фужеров, подошел к секции, вынул из встроенного мини-бара две чистые рюмки, поставил их на журнальный столик с остатками пиршества и, достав из-под куртки бутылку «Синопской», скрутил пробку и разлил водку по рюмкам.

Одна из них, мгновенно схваченная дрожащей рукой спивающегося тридцатилетнего мужика, тут же была сметена порывом похмельного урагана.

– О-ох! – По опухшему лицу Козыря пробежала судорога и легкая тень понятного облегчения. Тусклые глаза, секунду назад безразличные ко всему на свете, зажглись нездоровым блеском. – Еще одну, Петрович, скорее…

Нетерпеливо подхватив вновь наполненную Дреевым стопку, Козырь залпом влил ее в распахнутый рот, медленно стукнул о стеклянную поверхность стола и, откинувшись на спинку кое-как застеленного кожаного дивана, облегченно ухнул.

– Что-то я вчера… того… перебрал…

Валера по-хозяйски присел на кресло напротив. Взял лежащую на столе пачку «Парламента», выщелкнул сигарету, закурил и, пыхнув дымом в потолок, пристально посмотрел на наполовину возвращенного к жизни осведомителя.

– Как бизнес?

– Вроде ништяк, – пожал плечами, косясь на початую бутылку с заветным лекарством, Козырь. – У меня в основном все ширяльцы постоянные, ты знаешь… Вчера слух прошел, что ваши мочканули оптовика… на Васильевском… Ската… А еще, что грохнули одного из ваших… Верно?

– Раз сам в курсе, зачем спрашиваешь? – Дреев нервно стряхнул пепел. – Это все?

– А… разве мало? – пожал плечами Козырь, хватая поллитру и с благоговейным трепетом на лице вновь булькая в зеленую, с серебряным ободком рюмку выше краев.

К своей емкости задумчивый и хмурый капитан даже не притронулся, и это не предвещало ничего хорошего… Козырь непроизвольно напрягся: «Сейчас начнет колоть, сука легавая». И, как выяснилось вскоре, не ошибся.

– Ты знаешь, кто убил нашего? – наконец в лоб спросил Дреев, буквально поедая своего подшефного «крота» тяжелым взглядом. Рука с рюмкой повисла в воздухе. – Подумай хорошенько, Илюша… Серьезно подумай… Время у нас есть…

Сглотнув, Козырь выпил и поморщился, без охоты зажевал оставшимся на тарелке со вчерашнего вечера заскорузлым кусочком плавленого сыра: «Не пошло, блин. Как тут пойдет, когда на тебя в упор так пялятся! Вот гнида…»

– Петрович, я же не Нострадамус, – как-то весь подобрался, опустив очи долу и потянувшись к сигаретам, всклокоченный наркобарыга. – Кто же такие вещи рассказывать будет, в натуре?! Сам знаешь, что за убийство мента полагается…

Дав Козырю прикурить от протянутой зажигалки, Валера убрал ее в карман и уже более мягко спросил:

– Тогда второй вопрос. Где можно найти Гоблина? Или – кто может точно знать, где я могу его найти?

На некоторое время в комнате воцарилась гробовая тишина. Было слышно, как у окна, за тюлем, настойчиво бьется башкой в стекло поздняя муха, а где-то внизу, во дворе, тихо мяукает озабоченная поисками очередного облезлого Мурзика подвальная кошка.

Оттаяв, Козырь рывком затянулся, выплюнул в сторону дым и со страхом и любопытством посмотрел на сидящего напротив капитана:

– Неужели… это он? – прошептал так тихо, словно их могли услышать. – Ох ни ху!..

– Одно лишнее слово, и отправишься вслед за Скатом, – очень убедительным тоном предупредил Дреев. – Но, если поможешь, мы наверняка не поссоримся. Не забывай, корешок, по чьей доброте душевной ты до сих пор на свободе мочалок пашешь, – опер небрежно кивнул на испачканную помадой посуду, – водку лакаешь и колбасу лопаешь, вместо того чтобы, как в прошлую ходку, носки пахану стирать и ночевать под петушачьей шконкой у параши. «Дубль два» захотел?.. Знаешь, – добавил уже на полтона ниже и гораздо мягче, – я к тебе всегда нормально относился, из блудняка не раз вытаскивал, рискуя жопой, но, когда от вашего брата наркобарыги гибнут наши сотрудники, я, как и все конченые менты, просто зверею. Так что не буди во мне хищника, голубь, от всего сердца советую…

– Ну-у… есть тут один вариант… – лихорадочно зыркая по сторонам не находящими точки опоры глазами, осторожно предположил Козырь, сглотнув подступившую к горлу слюну. – Клуб «Старый диктатор» знаешь? Это на…

– Допустим, – перебил Валера, ощутив, как по спине пробежала горячая волна: «Неужели сразу и в жилу?! Колись, колись же, черт неумытый!»

– Там работает вышибалой бывший профессиональный кикбоксер по кличке Чак. Однажды в бою на Кубок Европы ему повредили сустав на ноге, пришлось с большим спортом завязать. Облом приметный – ростом два ноль шесть и всегда ходит в белой рубашке с вышитым воротником. У него их, наверно, целый комплект…

– Он каждую ночь там торчит или есть сменщик?

– Сменщик есть, но Чак в дискотеке почти всегда… – хватая подпрыгивающими пальцами стакан с остатками темной колы, кивнул Козырь. – Он торгует «коксом» и «экстази». А товар как раз берет у Гоблина… Они вообще корефаны по жизни, Гоблин часто с ним сшивается. Однажды я случайно видел их в Зеленогорске, с двумя мочалками, в тачке у Чака. У него «бэмка» нехилая, красный кабриолет. Да и вообще он бабник первостатейный. Второго такого еще поискать нужно…

– Почему раньше я ничего не знал про этого облома? – строго спросил Дреев, вдавливая окурок в пепельницу. – Опять тихаришься, Илюша… Или забыл, как «бычки» в глазах шипят?

– Так это… вы не спрашивали ничего, – потупился Козырь. – У меня по всему Питеру сотни всяких знакомых, сразу и не вспомнишь.

– Ладно, не ссы, – примирительно ухмыльнулся капитан. – Ты хоть фамилию этого вышибалы знаешь?