Колкая малина. Книга вторая

Они как два сверчка в липкой темноте.
Кем им быть сегодня, не они решают,
Они – просто капитал в продажной суете.

Для собственных потребностей напишут биографию
И в нужных падежах озвучат имена.
Своими запятыми разметят орфографию,
И любой сюжет истории сладят под себя.

Те, которые из прошлого рвутся прикурить, —
Целуйте знамя Октября.
Но только у них хочется спросить:
За что сражались мушкетёры короля?

Надо к жизни относиться избирательно,
И не стоит там любить, где надо потерпеть;
И поверьте, что совсем необязательно
За кого-то где-то взять и умереть.

Вожжи

Салатный цвет – зелёный или жёлтый?
Убогость – это бледность или сырость?
Как случилось, что могучий – это толстый,
И бесправием становится терпимость?

Мне удача жирный кукиш заплела,
А навязчивый подсказчик нёс голимый вздор;
И в голове как муха стрекотала,
Что опять в подсчёте перебор.

Ревнивый муж тусуется под дверью:
Сегодня денежный клиент у его шалавы.
Он так прикормлен пастушеской свирелью,
Что скучает без такой отравы.

Вскормленные ядами крепки и совершенны,
И на всё имеют правильный ответ.
Они и в радостях, и в горе неизменны,
На них на всех один бронежилет.

Верблюда погоняют бранными словами,
А скаковую лошадь – шпорами в бока;
И двуногих тоже потчуют вожжами,
Вонючие трусы накинув на глаза.

Вы по-новому колоду потасуйте,
И пусть предвзятым будет разговор.
Без всякого сомнения – рискуйте,
Если на руках какой-то недобор.

Всё железо

Кому – железом по стеклу,
Кому – серпом по яйцам,
Когда собаки брешут на луну,
А волки? подыгрывают зайцам.

Он орал невразумительные речи,
Что кого-то спас, кого-то убивал,
И вроде как в разгар кровавой сечи
Позорно с поля боя побежал.

Височное раненье реальность загибает:
Ему в хирурге померещился комбат.
И где-то рядом выло и кричало:
«Иди в атаку, рядовой солдат»!

Он видел, как безногий друг в атаку побежал,
Как горели камни, и броня давала течь.
А он живой остался, значит убежал,
Ведь он здесь только для того, чтобы умереть.

Один обморок сменялся на другой,
И сознанье? свет от тьмы не отличало.
Он бездыханный лежал, присыпанный землёй,
А друга обезноженного мина разорвала.

Кому железом, а кому серпом,
И тех – на костылях, и тех – в гробу,
Мы любим всех, ну и, конечно, заберём
В свою и без того несладкую судьбу.

Выползай

Рану сам себе зажми руками,
Сможешь – сам себя перемотай бинтами,
И ползи, ползи, жизнь закусив зубами,
Но только направленье не теряй.

Похоже, наши в беспорядке отступают,
Но ты ползи для своего спасения.
Ты где-то слышал, что людей не добивают
В светлый день Христова Воскресения.

Где-то далеко звонят в колокола,
А рядом беспрерывно рвутся мины.
Там уже к кому-то благодать пришла,
А он уже остыл до половины.