Даша молча поцеловала брата, перекрестила и тихо удалилась.
Федор остановился у небольшого окошечка и долго смотрел, как, подталкивая друг друга, вроде бы согреваясь, усаживались на ветвистых березах вороны.
Кончен бал…
Тот дальний переход в Средиземное море и обратно дал крылья капитан-лейтенанту Ушакову. Он стал известной и заметной фигурой не только в Кронштадте, но и в Санкт-Петербурге. Имя его упоминалось в Адмиралтейств-коллегий, среди влиятельных сановников, в дворцовых кругах. Кто-то доложил Потемкину, тот попросил показать и уговорил Екатерину назначить его командиром императорской яхты, зная, что оттуда пути открываются широкие.
– Новых людей, Като, надо на флоте взращивать, – говорил он при подписании указа. Та вздохнула:
– Надеюсь, Гриша, ты мне гнилой товар не продашь?
– Я же не Никита Панин! – Но «товар-то» и сам знал понаслышке и пообещал матушке как-нибудь в деле посмотреть.
– Пощупаешь сама, когда в Балтику выйдем, – буркнул не без намека.
А Ушаков с рвением принялся обучать команду яхты и корабль осваивать. Морские служители и так много умели: приборку проводить, паруса ставить, на вантах располагаться, во фрунт становиться при приезде царствующих особ. А тут еще оказалось, что надо учиться сигналы распознавать флажные, заменять друг друга, узлы по-особому прочные вязать, располагаться каждому по единой особой команде, учиться на волне держаться и плавать в холодной воде Финского залива.
– Нешто мы медведи у цыгана, – ворчали служившие по многу лет моряки, – что нас так выучивают.
– Для вас незнакомых слов и дел, что требуются в морском походе, быть не должно, – как бы отвечал им капитан, выстроив при подъеме флага.
– …Императрицу ждет, – с пониманием говорили мичманы.
Но Екатерина так и не выехала даже в Финский залив, недосуг было: державные дела, приемы, театры не пускали в море. Яхту же она посетила неожиданно, без предупреждения, не послав вперед даже кавалергарда. Ехала с приема с Потемкиным, взгляд упал на стройную красавицу, плавно качавшуюся на волнах: «Давай заедем…» Светлейший заколебался: «Есть ли капитан?» С набережной крикнул караульному матросу, а с юта ответили: «Здесь я!» Ушаков, не дождавшись подтверждения, приказал разворачивать парадный трап. Запищала боцманская дудка, застучали каблуки, раздались громкие команды. Екатерина поморщилась: «К чему шум?» Потемкин рассудительно объяснил: «Без этого корабль нельзя показать». Она, тяжело ступая по трапу, прошла на палубу. Караульные держали фрунт, а морские служители карабкались по вантам.
– Споро! – оценила понравившимся ей русским словом Екатерина.
– Ваше императорское величество, экипаж занимает свои места и готов выполнять вашу волю! – громыхнул Ушаков.
Екатерина с интересом посмотрела на него и повторила:
– Споро! Вижу, что отладил команду капитан-лейтенант. – Благосклонно улыбнулась. – В море не пойдем. Так, кажется, говорите вы, господа моряки: вместо поедем – пойдем?
– Так точно, ваше императорское величество, – опять звучно отозвался Ушаков.
– Однако же, дорогой мой, горазд ты на голос. Покажи-ка нам посудину свою. Что тут изменилось?
Порядок на яхте был отменный. Все сверкало, пахло свежестью и ароматами южных земель, в которых Ушаков знал толк. Царский зал, отделанный красным деревом и позолотой, был удобен и располагал к беседе. Екатерина расспросила Ушакова про прежнюю службу, про средиземноморский период, а затем встала и потребовала:
– Заведите нас и в свои апартаменты, господин капитан.
Ушаков смешался.
– У него, матушка, как у холостяка, поди беспорядок, – кинулся на выручку Потемкин.
– Ну так мы поможем убрать господину капитан-лейтенанту его пристанище, – рассмеялась Екатерина, понимая, что жилье лучше всего характеризует человека.
– Нет, ваше величество, там порядок, только морской. Прошу туда, – пригласил Ушаков жестом в капитанскую.
Порядка идеального там, конечно, не было, потому что висели карты Петербурга, Финского залива, Балтийского и Северного морей, Италии, Архипелага, какие-то чертежи, лежал компас, у входа висели куски веревок, канатов, раскачивались фонари с разноцветными стеклами, на столе стопка книг.
– Не кунсткамеру ли здесь завели, дорогой капитан? Если так, то проведите по ней, объяснив, что к чему приспособлено.
Ушаков огляделся, пожал плечами, как бы сам видел впервые все находившееся в каюте.
– То – все предметы, для морского ремесла предназначенные и коими надо владеть совершенно. Карты же эти я давно веду, наношу на них отметки – промеры глубин, отмели, скалы, маяки – все, что в плавании помогает в точности и безопасстве передвижения.
– Ну так мы можем ныне без лоцмана в Архипелаг двигаться? – с улыбкой обратилась Екатерина к Потемкину.
Тот стоял устало и бесцеремонно перебирал книги. Не ответил, сказал свое:
– Послушай-ка, книги у него все тоже по делу морскому. «Таблицы горизонтальные северныя и южная широты восхождения солнца…», «Книга пропорции оснастки кораблей английской…», а тут и сам академик Ломоносов «Рассуждение о большей точности морского пути…». А вот занятное название: «Разговор у адмирала с капитаном о команде»…
– Вы чью сторону на себе проигрываете, господин капитан-лейтенант? – подразнивая Ушакова, спросила Екатерина.
Он дерзко взглянул на нее и твердо сказал:
– За адмирала, матушка государыня. За капитана я уже все давно проиграл.
– О, похвально сие устремление, мой друг. Матушкой же меня не зовите. Я не настолько стара, чтобы вы были моим сыном.
Ушаков снова смутился и молча завязал и распустил перед ней два морских узла.
– М-да, умело сие у вас получается. Это – искусство: вязать намертво без видимых усилий. Когда же вы сим занимаетесь? – обвела она рукой каюту.
– Во все свободное время, ваше императорское величество, – сделал нажим на «все» Ушаков.
– Неужели же у вас нет никакого интереса, кроме морского дела, Федор Федорович? – склонив голову с любопытством к плечу, интимно проговорила императрица.
Ушаков слегка побледнел, что случалось с ним в мгновения ответственные, и без колебания ответил:
– Нет, ваше величество, море ныне мой единый смысл.
– Вот ответ, достойный флотовождя и однолюба, – не без иронии заметила Екатерина, вставая. Казалось, она ждала чего-то другого от этого честного и организованного капитана. Уже у трапа небрежно пригласила: – Я надеюсь видеть вас сегодня на балу во дворце Зимнем.
Садясь в карету, заметила Потемкину:
– Против всякого чаяния порядок на яхте выше похвалы. И офицер сей добронравный и прилежный…
Тот почувствовал, что Ушаков ей чем-то не понравился, и поспешил подправить впечатление:
– У нас о деле державном и о совершенстве в профессии пекущихся немного, все о карьере собственной больше да о том, чтобы приглянуться… – хотел добавить «высочайшим особам», потом передумал и закончил вроде бы о другом: – Нам он еще для великих морских баталий пригодится, не все иноземцев приглашать.
– Да, для морских, для морских, Гриша, – многозначительно закончила императрица.
***
Ушакову от яхты к Зимнему было недалеко, но надо было вызвать карету, чтоб подъехать, как приглашенному гостю, к центральному входу во дворец.