У чёрной розы белые шипы…

– Зачем ты, безумная, пела
Небес благодать?
Поодаль земного удела
Ни зги не видать.

– Не знаю, зачем и откуда,
Но явственно мне
Соседство незримое чуда
Внутри и вовне.

– То прелести самообмана,
Слепая мечта:
Под флёром цветного тумана
Ничто, пустота.

– Твой ум обольщённый пророчит,
А сам близорук.
Он рыщет везде, где захочет,
Невидимый дух.

«Не до толпы, не до веселья…»

Не до толпы, не до веселья,
Не до вина,
В чужом пиру похмелье – келья,
Безмолвье, тишина.

Пожухли словеса, пооблетели
Сухой листвой.
Зима – и завели метели
Свой вой за упокой.

Но эти стоны на краю у бездны,
Карк воронья
Душе и слуху всё ж любезны:
В них нет вранья.

«Прозрачны тяжёлые своды…»

Прозрачны тяжёлые своды
Немеряной глубины.
Не надо мне вашей свободы,
И ваши слова не нужны.

На что мне знобящие тайны
Смертельных пустынь ледяных,
Куда залетаем случайно
На крылышках слюдяных?

Я к этой земле прилепился
Нездешней своею душой,
Вином её терпким упился
И в ней насовсем растворился
Во здравие, на упокой.

«Тёмный шелест широкой волны…»

Тёмный шелест широкой волны,
Рассыпающей брызги Луны,
Чистой гальки ребяческий лепет…
Никому тут слова не нужны.

Рыбьи стаи плывут в глубине,
Как в безмолвием сдавленном сне,
И немотствуют колкие звёзды
В полоумной глухой вышине.

Чаша ночи молчаньем полна,
Золотая восходит Луна,
Море тонет в бледнеющем небе,
И Вселенной слышна тишина.

«Солнышко восходит на востоке…»

Солнышко восходит на востоке,
Востекает, посолонь течёт,
По дуге, меж севером и югом,
Тяга его древняя влечёт.

Север северит его, морозит,
Негою разнеживает юг,
Но оно восходит и заходит,
Неизбежный совершая круг.

Скатывается с неба, западает, —
Западом зовётся западня, —
И, когда заката свет растает,
Звёзды молча смотрят на меня.

«Страшно не быть, но ведь я уже не был…»

Страшно не быть, но ведь я уже не был
Пропасть лет, до рождения на Земле.
Где скиталась душа – она не ответит.
До и после – и даже меж этими безднами —
Тёмен и неисповедим её путь.

«День за днём пролетает…»