Карагач. Часть 1. Свой среди чужих

Как вы сами понимаете, результатом такого увлекательного чтива, стал глубокий и спокойный сон.

Глава 3

Ровно в девять часов утра я постучал в кабинет Сергей Васильевича. По дороге сюда я никого не встретил. Пару омоновцев, куривших на лавочке возле их входа, не обратили на меня никакого внимания, а в коридоре нашей канторы никого не было.

– Да, Сережа, заходи, – услышал я из-за двери.

Он поздоровался со мной и указал на уже знакомое мне место. Осведомившись как я отдохнул, и чем занимался вечером, рассмеялся.

– Значит все в пролете, ты выиграл, – сквозь смех сказал он.

– В смысле? – удивился я.

– Я же тебе говорил, ребята у нас веселые. Они на каждого новичка делают ставки. То, что в первый день наедине, начнет что-то двигать это сто процентов. А вот что именно, вопрос. Если никто не угадал банк отходит к новичку. Хотя ты конечно особый случай. Очень редко у нас появляется неосознанный маг в твоем возрасте, да еще и не наш. Мог, например, сначала сквозь стены попробовать проходить. Ну чтоб пельмени как Пацюк вареники, это ты всех уел. Гоголь, кстати, прозу писать после знакомства с ним стал, сильный маг был Степан Пацюк.

– А Гоголь с Пацюком тоже магами были?

– Гоголь нет, а Степан очень сильным был, а может и есть. Он после Тунгуски на ваш слой рванул.

– То, что я со слоя Карагачей до меня уже дошло, хотя я не понимаю как. Но в брошюре говорилось, что мои собрали всех своих и выпустили ваших. Так как к ним попал Степан?

– В методичке шла речь о шарлатанах и волшебниках. Они не могут долго быть в чужом слое баз сиропа, который как концентрат бьет из родника в месте перехода. Но после закрытия перехода источник иссякает. Маги же, достигнув определенного уровня, могут брать силы от чужого мицелия и поэтому частенько уходят путешествовать по другим слоям. Маг все равно как подосиновик, научившийся расти на грибнице шампиньона, или на любой другой, куда его занесет.

– А как же те, кто из Лиственницы, они куда делись.

– Хороший вопрос. Несколько их магов остались у нас, остальные ушли к вашим пока проход не закрыли. Шарлатаны и волшебники, если не трогают чужие клубки энергии и по полчаса в день подпитываются от своих деревьев, обнимая их, могут прожить обычную человеческую жизнь. Кстати, обычные люди, часто видевшие этих бедолаг за обниманием с соснами, создали даже какие-то учения, и до сих пор некоторые приверженцы ходят в лес, потискать что попало. Кто сосну, кто березу. Наверное, кто-то и пальму в Сочи обнимать пытается. Как в той пословице «слышали звон, но не знают где он». Как сам понимаешь за сто лет у нас осталось лишь несколько магов из Лиственницы, мы и ребята из нового света. Мы его называли новый слой, а люди переиначили. Ах да, вот теперь и ты.

– А я как же. Ведь наших, насколько я понял давно здесь нет. А я прекрасно помню, как рос в детдоме, и институт. Мне только двадцать пять.

– Когда мне станет понятно как, ты Сережа, первый об этом узнаешь. Пока мы лишь знаем, кто ты и постараемся научить тебя всему, что умеем. Даже не научить, а показать, что ты можешь, но не знаешь об этом.

– Я готов, – с неподдельным энтузиазмом сказал я.

– Хорошо. Есть три основных взаимодействия, на основе которых построена вся известная нам магия. Это движение, проникновение и огонь. Да, еще материализация, но это если у тебя силенок хватит. Движение ты уже освоил.

К Васильевичу резво подлетел графин с водой и стакан, стоявшие на подоконнике. Он налил воду в стакан и вернул графин обратно, как бы показывая, о чем идет речь.

– Это самое простое. Ты просто уменьшаешь или увеличиваешь взаимодействие предметов с окружающими в нужных тебе направлениях, воздействуя на их ауры по ту сторону. Это ты умеешь. Теперь проникновение.

Васильевич вытянул руку над своим столом и начал медленно опускать ее вниз. Дойдя до столешницы, рука начала погружаться в нее и скрылась полностью. Лицо мага было серьезным и сосредоточенным. Через несколько секунд Васильевич начал нервно дергать руку из-под стола, который слегка подрагивал от его движений. Он уперся в стол другой рукой и пытался тянуть. Я резко вскочил, опрокинув свой стул, и подбежал к нему, пытаясь ухватить за застрявшую руку.

– Тихо, тихо, руку оторвешь и мебель мне всю переломаешь – хихикая сказал Васильевич, поднимая обе руки вверх и покосившись на валяющийся стул.

– Да сколько можно! – развел руками я.

– Ну прости, прости. Мои все наученные, скучно с ними. А мне, старику, редко выпадает такая возможность повеселиться.

– Не такой уж и старый, – обиженно бухтел я, возвращаясь на свое место.

– Старый, ты уж мне поверь. Так вот, на чем это я. А, здесь другая история. Ты берешь два предмета, любой в окружении и тот, на педали мозга которого ты нажимаешь, то есть себя, и полностью убираешь взаимодействие между ними. Это как углекислый газ, вылитый в пустой сосуд, просочится на дно, не перемешиваясь с воздухом, но проходя сквозь него. Между прочим, этот трюк чаще всего непроизвольно получается у обычных людей, только они об этом не знают. Когда они под шафе то частенько локоть со стола соскальзывает, а при падениях гораздо меньше получают травм. Они решили, что это из-за расслабленности организма. На самом деле их windows от хмеля глючит и он, перезагружаясь, не успевает все взаимодействия держать под контролем и пропускает локоть через стол. Опомнившись, «Винда» шарахает пьянчужку мордой об стол. И самое главное, если ты вошел, то не бойся застрять. Такого не бывает, тебя все равно выплюнет или туда, или обратно. Обычно, если ты замешкался, в сторону где большая масса. Но иногда бывает наоборот, почему, не знаю. Ну, давай, пробуй.

Я расфокусировал взгляд и посмотрел на стол с чуть заметным белым свечением поверх него. Потом перевел глаза на свою руку с еле проступающим вокруг голубоватым свечением. Начал опускать, растворяя свечение стола в голубоватом мареве моей руки. Не испытывая никаких ощущений, я ясно видел, как рука погружается в поверхность стола словно в коричневую воду с признаками древесной текстуры. Проведя рукой сквозь стол и достав из-под него, я резко тряхнул, будто пытаясь отряхнуть руку от воды.

– Ага, ты что решил, что стол прилип к руке, – улыбаясь, спросил Васильевич.

– Круто! – ответил я

– Да это еще что, ты еще на швейной машинке строчить можешь, – сказал он.

– Что?

– Ну как Матроскин из мультика «Простоквашино», – удивленно посмотрел на меня и продолжил. – Ладно, проехали. Ты пойди чашки из шкафа принеси, а то кофейку охота попить.

Только сейчас я обратил внимание на стоявший в углу стола, все тот же пресловутый поднос с кофейником и сахарницей, но без чашек. Я встал и подошел к шкафу со стеклянными дверцами. Вот оно место моего вчерашнего фиаско. Воодушевленный предыдущим успехом со столом, я решительно взял чашки сквозь стекло и с гримасой победителя поставил их на поднос.

– Это, Сергей, был очередной урок, – сказал Васильевич, наливая кофе в чашки, – дверцы шкафа открыты и не следовало тратить свои силы на проникновение. Гораздо проще было их открыть.

Он поставил чашку кофе передо мной и сел за свой стол.

– Теперь огонь. Здесь будь внимателен. Если что-то пошло не так, следи за процессом. Тут не так как с проникновением, воздействие нужно вовремя прервать. Освобожденные клубки энергии можно разматывать бесконечно, зажечь можешь все что пожелаешь. Разница лишь в количестве сил, потраченных на это. Перевалишь через грань, не останется сил на удержание своей ауры, сам сгоришь.

Васильевич взял со стола листик из стопки бумаг для записей. Скомкал в руке в маленький комочек и подбросил перед собой. Тот отлетел на полметра от него и завис над пепельницей, стоящей на столе. Чуть заметная аура комочка начала плавно и равномерно расширятся при этом становясь прозрачней. По мере ее исчезновения комок бумаги становился все темнее и, наконец, вспыхнул ярким пламенем. После нескольких неудачных попыток взмыть под потолок, пепел медленно опустился в пепельницу. Вытряхнув пепельницу, он поставил ее передо мной. Отломил головку у спички и положил деревяшку внутрь.

– Пробуй, только сначала приподними, а то пепельницу проплавишь.

– Спичкой? – удивленно спросил я.

– Если будешь освобождать спичку не на весу, освободишь и часть бронзы под ней, и она оплавится. Когда загорится, прекращай воздействие, а то нам еще тут ядерного взрыва не хватает.

– Это тоже шутка или что?

– Ну чисто гипотетически может быть, если не остановится и сил хватит для того чтоб углерод расщепить. Но для этого тебе нужно в роднике с твоим сиропом сидеть и пить из него, и то, скорей всего не потянешь. Хотя кто тебя знает, пока ты нас сильно удивляешь.

Наверное, я действительно был хорош, во всяком случае, проделал все без труда. И судя по довольной физиономии Васильевича, за этот экзамен я получил пять.

– Так, сим посвящаю тебя в маги, – он довольно потер ладошки друг об дружку и легонько приложил пепельницу к моему лбу. Сейчас познакомим тебя с ребятами. Алексей будет тебя курировать, если будут вопросы, он пояснит. Ну и ко мне можешь в любой момент обращаться. Через пару недель может и материализацию попробуем. На держи, – он протянул мне уже знакомую фляжку с сиропом, – если перестанешь видеть по ту сторону ауры, хлебни, а то сгоришь. Когда ты перестаешь их видеть это твоя грань, полчаса и самовозгорание. Но я думаю сироп тебе не пригодится, ты уже успел к дубу присосаться.

Васильевич подошел к своему столу и нажал на кнопку громкой связи.

– Алексей ты на месте?

– Да, – прозвучало из динамика телефона.

– Ну, пойдем, – сказал он мне, и мы вышли в коридор.

Соседний кабинет был не менее просторный, чем у начальника. По его периметру стояло шесть столов, а в центре один большой и десяток стульев вокруг него. На рабочих столах стояли канцелярские наборы и ноутбуки, и лишь на столе в дальнем левом углу был телефон. За ним сидел уже знакомый мне Алексей. За соседним с ним сидела светловолосая женщина лет под тридцать с большими зелеными глазами и маленьким серебристым колечком в нижней губе.

В другой половине комнаты сидели два молодых парня лет по двадцать. Один высокий худощавый с овальным лицом и растрепанной короткой стрижкой. Второй копия первого. Мне даже показалось, что он там один и сидит рядом с большим зеркалом. Но когда они оторвали свой взгляд от ноутбуков с секундной задержкой, я понял, что их все-таки двое. Столы у стены напротив двери пустовали.

– Ну что, давайте знакомится, – сказал Сергей Васильевич, подводя меня к Алексею, – Так, Сережа, Лешу ты уже знаешь, – мы пожали руки, – это у нас Ниночка, – она улыбнулась и кивнула мне головой, – а это наши братья Ларцовы, – указал он на подошедших близнецов.

– Двое из ларца одинаковых с лица, – промелькнуло у меня в голове, и я улыбнулся.

– Это Никита, – продолжал Васильевич, указав на одного из них, – и Мирон, – указал он на другого, и мы пожали руки, – отличить можно только по глазам, у них даже аура одинаковая. Зрачки у них разные, один серый другой голубой. Только у Мирона голубой справа, а у Никиты слева. Ну и еще Николай. Его сейчас нет, но ты его итак знаешь. Так, что еще? А, вот. Алексей у нас маг, Ниночка и Николай волшебники. Ребята пока шарлатаны, но судя по их успехам, из них получатся сильные маги. Ну и я, сам понимаешь.

– Леша покажешь ему тренировочные комнаты сам, – обратился Васильевич к Алексею.

– Да, конечно, – ответил он.

– Ты, Сергей, пару недель потренируешься, форму так сказать наберешь, потом с ребятами на выезд сходишь, – похлопал меня по плечу Васильевич, – а вообще у нас на твой счет грандиозные планы. Я очень рад, что ты с нами, но об этом потом. Кстати! Алексей выдашь ему подъемные и банк тоже его.

– А что там, что было? – наперебой начали спрашивать братья.

– Пельмени в сметану, а потом в рот, я так думаю вначале с попеременным успехом.

В комнате раздался громкий смех. Алексей прерывисто гыгыкая достал из ящика своего стола бумажный сверток и конверт и вручил мне.

– Это подъемные, – Алексей протянул мне сверток, – наличка, карточку потом оформим. А это твой честно заработанный выигрыш, – отдал мне конверт, – да, ты оказался самым непредсказуемым, был бы кубок в этой номинации, отдали бы тебе.

Васильевич ушел к себе, а Алексей повел меня показывать тренировочную комнату, где я в течение ближайших двух недель должен отточить свое врожденное мастерство.

Глава 4

Так началась моя нова жизнь, и по эту, а уж тем более и по ту сторону. Выигрышных денег было достаточно на шикарную жизнь месяцев на три, это конечно по моим меркам, впрочем, я никогда не страдал завышенными запросами. Про подъемные я вообще умолчу, так что финансовые вопросы меня больше не волновали.

Практически сразу после моего знакомства с коллективом, Алексей сообщил мне, что сегодня у меня на квартире вечеринка. Будут все, и Сергей Васильевич. Моего мнения никто не спрашивал, да я и не возражал. Алексей дал Нине задание приготовить ужин у меня дома, благо продуктами и выпивкой кухню забили накануне. На мое предложение дать ключи, объяснил, что они ей как, впрочем, и любому из нас без надобности.

Две, еще неизвестные мне, двери в коридоре вели в большой спортивный зал. Внутри он был перегорожен высокими стенами, образуя четыре отдельные зоны. Окон в нем не было. В первой зоне на полу валялось множество предметов, начиная от теннисных мячей и заканчивая стальными шарами с крупный арбуз.

– Здесь тренируемся передвигать все, что не попадя, – сказал Алексей.

– А что там тренировать? Ты или можешь, или нет. На сколько я понял вес не сильно влияет на сложность передвижения чего либо, ведь мы работаем не с объектом, а со степенью его взаимодействия с окружением, – удивленно спросил я, – зависимость конечно чувствуется, но она не прямолинейная и даже с моими силами новичка, думаю пару тонн поднять можно.

Вот! – поднял палец вверх Алексей, – на то ты и маг, а не шарлатан и схватываешь все на лету. А пацанам, – наверное, имея ввиду Ларцовых, продолжал он, – нужно тренироваться, прежде чем дойдет. Но это не все. Попробуй мяч провести вокруг себя.

Я взглянул на мяч, не закрывая глаз, но как уже умел по ту сторону. Он поднялся до уровня моего лица. По-пижонски крутанул его вокруг своей оси и начал проводить вокруг себя. Когда шею дальше поворачивать стало невозможно, и глаза перестали видеть мяч, он шлепнулся на пол позади меня.

Я уверенно посмотрел на Алексея с видом одаренного мальчика с легкостью выполнившего задание учителя. Он слегка улыбнулся и ничего не говоря поднял мяч и, не поворачивая головы, сделал им несколько оборотов вокруг нас и кинул его в дальний угол отсека.

– Как так? – обескуражено спросил я.

– А ты что думал, когда по ту сторону смотришь с закрытыми глазами, реально видишь ими.

– Да я как-то не задумывался.

– А ты попробуй осмотрись позади себя по ту сторону.

Я закрыл глаза и начал двигать взгляд вправо. Вначале инстинктивно поворачивая голову, затем, как будто преодолев невидимый барьер, провел взгляд по кругу до Алексея и открыл глаза. Голова все еще была повернута в другую сторону, и от резкой смены картинки меня пошатнуло, и подкатила тошнота.

– Так что и тебе есть что потренировать, великий ты наш, – без всякой злобы произнес Алексей.

– Да, я так понимаю книги с заклинаниями в стиле «трах тибедох, ахалай махалай» не будет, – пошутил я.

– Вся книга с рекомендациями поместилась на одном листе у тебя в столе, – без всякой иронии ответил он, – если что новое познаешь, скажешь нам, и мы добавим туда.

– Слушай! – воскликнул я от неожиданно осенившей меня мысли, – а пирамиды в Египте не ваши построили?

– Да не только в Египте, по всему нашему слою настроили. Всё хотели искусственные проходы сделать в другие слои. Из всех попыток, по-моему, только с дольменами на Кавказе получилось, и то никто точно не знает как, и повторить не может. Ладно, идем дальше.

В соседнем отсеке было несколько перегородок из разных материалов и установка для метания теннисных мячей.

– Здесь потренируешься сквозь препятствия разной плотности проходить. А еще, что важнее, летящие в тебя предметы отклонять или пропускать сквозь себя. Это в принципе так же, как и проходить сквозь них.

Дальше была комната огня. Это было сразу понятно по огнеупорным стенам и черным, обгорелым пятнам на торцевой стене. Здесь тренировались раскалять добела что не горит, и шлепать этим о стену из металла. Судя по массивной вытяжке на всю ширину отсека, удалять дым магическим образом было накладно.

Больше всего меня удивила четвертая комната. Здесь, вопреки всем моим ожиданиям был живой уголок. Несколько рептилий, пару клеток с мышами (подозреваю, что это корм для первых) и даже вольер с обезьяной.

– А это что, комната отдыха или вы мышами здесь кидаетесь? – спросил я.

– Здесь мы тренируем воздействие на живые организмы, – серьезно ответил Алексей, – без летального исхода. Помнишь того парня в парке и как он застыл? Это я усилил все связи вокруг него, и он завис. От степени воздействия получаешь результат на выходе. Или он просто замедляется, или сильно, или, как в тот раз, зависает. Бутылка твоя у края была, но все равно ты сильно меня удивил, как легко ее достал. А если бы его за руку схватил, мог бы и оторвать.

Я уже давно понял, что Алексей и шутит, и говорит серьезно с одним и тем же невозмутимым выражением.

– Ты только не попутай, здесь нужно давить, а не освобождать. А то шашлык из них сделаешь, сам в зоомагазин поедешь.

Он повернулся и повел меня обратно в наш кабинет. К нашему возвращению там уже никого не было, все разошлись выполнять его задания.

– Ну и ладненько, никто не будет отвлекать на вводном инструктаже, – сказал Алексей, садясь за свой стол, и ткнул пальцем в сторону стола напротив входа, – присаживайся туда, там будет твое место. Ноутбук у тебя дома, где-то в столе бумага и остальная хрень. В ящике стола лист с перечнем основных воздействий. «Волшебная книга», – Подняв палец вверх, многозначительно изрек он, скорее, конечно издеваясь, чем говоря всерьез, – смешивай рецепты, создавай свой стиль. Потягаться здесь с тобой мало кто захочет, но все же твоя безопасность у тебя в руках. Верх мастерства, и ты так сможешь, когда ты контролируешь любой санкционированный тобой процесс, не следя за ним.

Инструктаж был долгим с перерывами на перекуры и обед. Основная мысль, конечно, мы хорошие ребята и слой законно наш, вернее их. Я представитель слоя Карагач, и мой слой более всего гармонирует с земным. Даже люди определили, что наши мицелии, дуб и карагач относятся к одному отделу покрытосеменных.

С сосной и кипарисами, вернее Лиственницей и Секвойей все сложней. Они сами в принципе родня, отдел голосеменных, но походу не поделили наследство. Наш слой, и я по праву рождения могу его называть своим, благоприятен для мицелия слоя Лиственница. Поэтому он зарос на девяносто процентов их деревьями. Их маги были нашими первыми учителями и не стремились отжать у нас планету за стеклянные бусы, поэтому мы их любим и уважаем. Да и Секвойя ничего плохого нам не сделала, но они появились в поле нашего зрения лишь пятьсот лет назад, и мы ничего о них не знаем.

Знаем только, что они очень сильны с технической стороны, и возможности воздействия на простых людей нашего слоя. С нами на контакт идут неохотно, оккупировали новый свет, вернее подстроили его под себя, и с этого плацдарма пытаются продавить весь слой.

Но, сто лет назад, переоценив свои возможности, и не изучив досконально особенности нашего мира, они жахнули по Лиственнице из Нью-Йорка. И самое интересное это то, что для этого удара они привлекли нашего мага, Дуба, из Хорватии. Тесла был, а может и есть, очень сильным магом, но помимо этого он великолепный технарь. Многие наши до сих пор сомневаются, что он пошел на поводу у Секвойи и навредил Лиственнице.

До сих пор не понятно кто остался в выигрыше от событий тунгусского инцидента. На сегодняшний день в районе Тунгуски лиственница растет в разы быстрее, чем сто лет назад и это зафиксированный факт. Возможно, в ближайшие пятьдесят лет проход откроется вновь и будет гораздо сильней и стабильней. А Секвойя напротив становится вымирающим видом и проход судя по всему должен слабеть.

Вложив в тот памятный удар неимоверное количество энергии, ребята из Секвойи до сегодняшнего дня пожинают неудержимые волны торнадо от района начала воздействия, Нью-Йорк, в направлении их прохода, через весь континент.

Мы, Дуб и Карагач, по сравнению со слоями Лиственницы и Секвойи, дети неразумные, но можем и должны …

– Ну, дальше ты сам будешь делать свои выводы, – почесывая затылок, неуверенно продолжил Алексей, – мальчик уже взрослый, сам решишь, где свои, где чужие.

– А просто люди? Что у нас, что у них всех, я имею в виду на других слоях, они знают о нас?

– Конечно, знают! Но в основном не верят. Ты сильно верил в балахманную тетку с зонтиком и именем Мери? Госпожа Поппинс двадцать лет по Англии на зонтик давила. Прилетала, детей воспитывала, ее забывали. Пока Памелу Трэверс не уговорили сказку написать, никак с ней сладить не могли. Васильевич тебе что, не сказал, что нам очень сложно удерживать на себе внимание?

– Да вроде говорил, а это что?

– Это когда ты всех сегодня удивил и за тобою толпы с открытыми ртами ходят, а завтра про тебя почти никто не помнит. Ты им начинаешь напоминать, что вчера показал путь в светлое будущее, а они смотрят на тебя как на дурачка, не понимая, о чем ты толкуешь.

– День сурка, – задумчиво сказал я.

– Что? –       спросил Алексей.

– Да фильм такой был, там …

– Во во, почти в точку, я тоже смотрел, – перебил он меня, – не так жестко конечно, но аналогия прослеживается. В политику к ним, сам понимаешь, без толку лезть, не выберут, но воздействовать в той или иной мере можно как советники. Потом они уверенны, что гениальные мысли их самих посещают, а нам в принципе все равно, нам слава не нужна.

– Так мы, всё-таки, люди или нет? Во всем прослеживается мы и они, обычные люди. Значит мы кто-то другие?

– Да с чего ты взял. Это просто фигура речи такая. Безногие инвалиды, собравшиеся в круг на инвалидных колясках, тоже говорят, что мы то или се в отличие от обычных людей. Или физики теоретики на своих сборищах провозглашают, – Алексей многозначительно поднял палец, – «мы считаем так, а вот обычные люди …». Все мы люди, но по своим знаниям, возможностям, умениям и даже по цвету кожи, делим сами себя на, мы, и на обычные. В какой-то степени нас можно назвать инвалидами, ведь в отличие от подавляющего большинства у нас не работает автоматический круиз контроль по взаимодействию с окружающим миром и нам приходится самим давить на педали, хотя именно это и дает нам определенную степень свободы.

– А чем мы занимаемся? – я почесал затылок, – скажем так, в чем заключаются мои должностные обязанности?

– Э как ты загнул, – Алексей улыбнулся, – Ты пока тренируешься и делаешь основной упор на самооборону. Наша кантора, это та же полиция, только для своих. Шарлатанов местных да иногда волшебников, сбрендивших от тоски, отлавливаем и мозги вправляем. Маги не шалят, они хорошо знают уроки истории, и никто не хочет повторения охоты на ведьм XVI века. Тогда инквизиция нас знатно потрепала. Двести лет нашего брата гоняли пока мы сами не начали отбивать желание особо безбашенным лесть на рожон. А с прошлого года, когда они опять подсветили из своей установки, начали их шарлатаны да маги здесь рыскать.

– В смысле подсветили?

– Метеорит над нашим городом в феврале 2013 года помнишь?

– Да. А с какой установки? – спросил я, – ведь, насколько я знаю, башни в Нью-Йорке уже нет.

– Да, башни нет. Слышал про станцию HAARP (программа исследования полярных сияний высокочастотным воздействием) на Аляске. И от своего прохода подальше и к возрождающемуся проходу Лиственницы поближе. Так сильно как в прошлый раз можно не жахать. А если и переборщат, то торнадо на Аляске их не волнует. Мы их тут вылавливаем, кое-что узнаем да к своим отсылаем.

– А что они хотят?

– Да кто их знает. Они на нас как на аборигенов смотрят и на переговоры не идут. А после того как мы в Чернобыле Дугу построили остерегаться нас стали.

– Что за Дуга?

– Ну, примерно тоже, что и HAARP, ну может чуть мощнее, – начал мямлить Алексей.

– Так это они на атомной аварию организовали, чтобы Дугу закрыть?

– Да нет. Нам просто нужно было срочно вех оттуда убрать, да и они могли по ней…, – неуверенно бормотал Алексей, – ну в принципе и сейчас, как предполагалось, спокойно работаем. Никто туда не лезет, боятся. Стоит себе ржавчиной покрашенная.

– Алексей! – я заглянул ему в глаза, – все понятно, не мучайся, по поводу этого косяка я не намерен устраивать истерик.