Целитель. Кровавое Благодаренье

Синти усмехнулась мельком. На себя посмотри – безутешная вдова…

Даже покойного мужа оплакать некогда. Да и не дадут.

Повторяется гадкая история с убийством Кеннеди. Ангажированная комиссия Уоррена исписала неисчислимое количество томов, и в этой бумажной массе незаметно утонул один паршивенький фактик, колющий глаз любому непредвзятому спецу – в течение года киллеры убрали больше полусотни свидетелей покушения на президента – копов, медиков, случайных зевак…

Вот и сейчас идет зачистка. И она, и Фред, и Чак – все под прицелом. Окривевшего водителя нашли вчера утром – выпал с четырнадцатого этажа. Несчастный случай…

Женщина с беззвучным вздохом откинулась на спинку. Поймала в зеркальце напряженный взгляд Вудроффа, и отвела глаза. Еще в тот самый клятый понедельник она попыталась, хотя и довольно неуклюже, отговорить Фреда – мол, оставаться с нею опасно, а тот ее грубо послал.

«Синти, золотце, нас и без того приговорили, – сказал он, скаля желтые зубы. – Так уж лучше «спиной к спине у мачты, против тысячи… втроем!» Ты, главное, помни свою фамилию! Собирай людей под знамена, переводи брехливые статейки из газет на язык правды! Против нас – Система? Отлично! Значит, надо создать свою Систему! Я выше Лэнгли не прыгну, но почему бы тебе самой не подписать приказ о моем назначении директором ЦРУ? Тебе, первой женщине-президенту этих долбанных Штатов! Мистер Даунинг умер. Да здравствует миссис Даунинг!»

Синти скупо улыбнулась – тогда Чак впервые пожал руку Фреду. А она? Если вытереть все сопли, слюни, слезы…

Слова Вудроффа не просто запали ей в душу, они будто выжгли на сердце саднящее клеймо. Ничего, боль пройдет… когда она исполнит свое предназначение!

– Долго торчать на одном месте не стоит, – пробурчал Фред, – вызовем подозрение.

– Может, и не случится ничего, – голос миссис Даунинг дрогнул.

– Случится, – разлепил губы Призрак Медведя. – «Те-Кто-Велят» убрали опасного свидетеля. Журналюги перепугались. Место преступления – вот, – кивнул он за окно. – Осталось его совершить.

– Я перееду на стоянку, – решительно заявил Вудрофф.

– Сзади! – каркнул индеец, резко выворачивая голову.

Синти обернулась, глядя сквозь блики заднего стекла, и ужас сковал горло. Со стороны Куинса налетал громадный «Боинг-747», идя на бреющем – пыль, мусор, листы фанеры – всё бешено крутилось в турбулентных вихрях.

Необъятное круглящееся брюхо самолета пронеслось над «Тойотой», и машину подбросило, сотрясая в грохоте и реве.

«Случилось…» – обреченно подумала миссис Даунинг.

Авиалайнер врезался в пятый терминал, похожий то ли на сросток ракушек, то ли на крылья чайки. «Боинг» мгновенно погрузился в диковинное здание, как ложка в бататовое пюре – распадаясь, мешая шипастые обломки с сотнями человеческих тел – и заливая пугающее месиво многими, многими тоннами керосина. Облака копотного пламени рванулись из-под рушащихся сводов, закручиваясь и клубясь. В инфернальном жаре сгорала живая плоть – и возносилась смердящим чадом.

– Там… – сипло выдохнула Синти. – Еще…

С востока, со стороны океана, налетали два самолета, «Боинг» и «Эрбас», словно ведущий и ведомый. Оба протаранили терминал номер три, снося крышу в форме «летающей тарелки». Обкорнанный фюзеляж «ведущего» с жалкими огрызками крыльев ударил по лайнерам, поданным к телетрапам, словно бейсбольная бита, корежа и переламывая среднемагистральные «Боинги» – авиапассажиры, довольно ерзавшие какую-то секунду назад, предвкушавшие встречу с родней, да индейку в клюквенном соусе, сгорали заживо. Целые озера горящего керосина плескали и разливались, окатывая соседние самолеты.

Пилоты серебристого «Макдонелл-Дугласа» со значком «Эмерикен эрлайнз» на киле попытались увести машину, набитую орущими и плачущими людьми – двигуны загремели на форсаже, лайнер потихоньку выруливал, но потоки горючего нахлынули быстрее. Самолет замер, поджариваясь в адском пламени, пока не рванули собственные баки.

– Еще два! – заорал Фред, колотя кулаком по баранке. – Fucking cunt!

Пара «семьсот сорок седьмых», налетавших с запада, не стелилась над землей – огромные лайнеры падали с высоты, входя в крутое пике. Первый поразил восьмой терминал – и расписанный фасад в виде забрызганного стакана мгновенно вспучился, разлетаясь осколками и останками. Куда рухнул второй самолет, Синти не разглядела – пылающие облака бушевали и корчились надо всем аэропортом-крематорием, а черные жирные шлейфы дыма уносились в безразличное небо, сливаясь в тошнотворную грязную тучу.

Ветер изменился, натягивая жар и вонь, и Синти закричала:

– Едем, Фред! Едем! Прочь отсюда!

Мотор взревел, покрышки взвизгнули, и «Тойота» понеслась к городу – в авангарде полчища желтых такси, сбегавших с чудовищного аутодафе.

Воскресенье, 26 ноября. День

Щелково-40, улица Колмогорова

– О, темпора, – пробубнил я себе под нос, – о, морес…

Да-а… «Deep state» превзошло себя по части «особой жестокости и цинизма» – устроило «Кровавое Благодарение».

Под таким заголовком вышла статья в «Комсомолке» – чувствовалось, даже сам автор, матерый международник, был потрясен варварскими повадками устроителей «мегатеракта». Откровенно людоедский выбор – затеять массовое истребление в праздничный день, в момент наибольшего наплыва народа! Хотя чего еще ждать от «глубинного государства»? Сказал же кто-то из американцев, что, стоит только арестовать четыреста богатейших людей Штатов, как все войны в мире сразу прекратятся.

Агрессия ради наживы, теракт ради наживы – олигархи себе не изменяют. Но меня, если честно, сразила иная весть – об убийстве Даунинга. Кто мне все те тысячи раздавленных, сгоревших или умерших от ожогов? Да никто! И, когда люди утверждают, будто им жалко эту безликую, безымянную массу, они притворяются. Надо быть Христом, чтобы возлюбить дальнего! А мы, смертные, горюем по тем, кого знаем, о ком помним.

Джек Даунинг… Он мне не друг, не товарищ даже. Строго говоря, мы с ним находились по разные стороны баррикад. И все же я помогал ему, а он – мне. Наверное, потому что малость игривое определение «рыцарь плаща и кинжала» подходило Даунингу с акцентом на слове «рыцарь». Даже воюя с СССР, он оставался джентльменом. Честь и сгубила его…

А самое паршивое заключалось в том, что я стал косвенным виновником смерти вице-президента. Ведь, по сути, сведения о мегатеракте Джеку передали от меня. А «предиктору Михе» он доверял…

…Угрюм и скован, я поглядывал на экран новенького «Горизонта». Шла «Международная панорама», и плазменная панель раздувала пожарище в аэропорту Кеннеди. Падали самолеты, обрушивались терминалы, протуберанцами закручивался огонь – и ни звука. Только и слышно, как за кадром причитают дрожащие голоса: «Oh my God! Oh my God!»

Экран мигнул, и пошла профессиональная картинка – мрачные, закопченные развалины, пелена сизого дыма, стреловидные силуэты обугленных авиалайнеров на траурно-черных гарях… Пожарные и агенты ФБР беспомощно и потерянно толклись, боязливо ступая по жирной саже – подошвы их ботинок уминали не только бетонное крошево, но и человечий пепел.

– Воистину бесовское, нечеловеческое злодеяние… – вытолкнул голос Овчинникова. – Власти пока хранят молчание, хотя уже мелькнули вбросы в Интерсеть, винящие то исламских террористов, то маоистов, то и вовсе администрацию Картера. Пожалуй, самым ярким и аргументированным стало вчерашнее интервью Синтиции Даунинг, бывшей супруги вице-президента Соединенных Штатов, убитого накануне мегатеракта. В обоих преступлениях она обвинила анонимную группу американских богачей и политиков, задумавших «Кровавое Благодарение», и приведших его в исполнение. Действительно, за сутки до своего убийства Джек Даунинг направил письма с предупреждением о готовящейся изуверской гекатомбе в ФБР, ЦРУ, в редакции крупнейших газет, в адрес Си-Эн-Эн и Эй-Би-Си. По словам его вдовы, Даунинг располагал доказательствами вины нескольких богатейших и влиятельнейших господ, реально правящих Америкой, только действующих через посредников, исподтишка. Спрашивается, понесут ли они наказание за мучительную смерть тысяч ни в чем неповинных людей? Ответ отрицательный…

Резко оттолкнувшись плечом от притолоки, я покинул гостиную – и сразу нацепил добрую улыбку Деда Мороза. Мне навстречу шагала Лея, любовно тиская Кошу. Взгляд у животного был загнанный и обреченный.

– Хор-рошая киса… – нежно ворковала малышка. – Хор-рошая… Пап, смотр-ри, поймала!

– Только ты с ним поласковей, ладно? А то Коша уже старенький…

– Стар-ренький?! – изумилась девочка, и призадумалась. – Ну, ладно тогда… Не буду ему платья мер-рять. Поглажу, и отпущу!

– Молодчинка, – моя ладонь огладила золотистые локоны Леи.

Заходить на кухню я не стал, там собрались все три грации – Рита, Инна, Наташа, – и вели светскую беседу. О модных трендах, о мужчинах и детях, о киношных нравах и о массовых многопользовательских ролевых онлайн-играх. Куда мне, нубу…

Ритин голос выплыл из общего щебета, делаясь громче и ближе. Вот она, моя красавица…

Женушка явилась, как мимолетное виденье, в модных шароварах и толстовке. Она была старше меня на четыре месяца, но называть Риту дамой бальзаковского возраста язык отказывался – донна выглядела, как третьекурсница. Ни одной морщинки, ни единой седой нити в радикально-черной гриве!

Дошло до того, что красотка начала стесняться юного овала лица и гладкой кожи. Она перестала краситься, завязала с помадой и тушью для век, но выглядеть худосочной и блеклой все равно не выходило…

Засмотревшись, я подзабыл держать покер-фейс, и чуткая Рита моментально уловила мужнино состояние. Обняв меня за руку, она нежно потерлась носом о мою щеку.

– Мишечка, ты ни в чем – слышишь? – ни в чем не виноват! Наоборот, еще и поделился подозрениями об этом мерзком мегатеракте. А уж за то, что Даунинг пренебрег безопасностью, ты точно не в ответе! Нет, мне очень жалко Джека, но надо ж было думать! Он же знал, с какими страшными людьми связывается! Так что… Судьба!

– Судьба… – механически повторил я, и встрепенулся. – Да ладно, Рит, не обращая внимания. Пройдет.

– Все-е пройде-ет, и печаль и ра-адость… – пропела Инна, пританцовывая и улыбаясь, как только она одна могла – с лукавой радостью. Мгновенно оценив диспозицию, «Хорошистка» тут же обняла меня за другую руку, подлащиваясь. – Мишенька… Ты обещал кое о чем поговорить с Васёнком…

– Ох, и точно! Забыл совсем. Пустите-ка…