Первопроходец. Бомж с планеты Земля

Имея в поперечнике метров двести, если не все триста, ТБ висел над дорогой, тускло отсвечивая темно-лиловым, бликуя на солнце – и придавая всему пейзажу реальную величественность, торжественность даже.

Следовало сделать над собою немалое усилие, чтобы представить искусственное происхождение «трубы».

Дымящаяся домна для плавки чугуна впечатляет, но только не на фоне извержения вулкана. Так и здесь.

Я почтительно взирал на это чудо, сотворенное иным разумом, и только головой качал.

– Ну, ни хрена себе… – выговорил Лысый. – Пипе-ец…

А караван как ехал, так и продолжал свое движение, крутясь по серпантину, то и дело попадая в тень необъятного ТБ.

– Это же надо, а? – с чувством сказал Лахин.

Даже Полторашку, вроде, проняло. По крайней мере, в выражении его лица ясно читался вопрос: «Куда ж это я попал?»

Выехав на перевал, машины оказались под самим ТБ и остановились. Прозвучала команда: «На выход!»

Я с облегчением поднялся и вылез из душного кунга. Размялся, потянулся, неотрывно глядя на «трубу», круглившуюся над головой. Лишь затем я заметил «патрубок» – величиной с пятиэтажку, он отходил от ТБ, смахивая то ли на чудовищное орудие, то ли на упавшую башню, торчавшую строго горизонтально, вопреки силе тяготения. Аппендикс.

К «патрубку» вела насыпь, по которой медленно спускался самосвал «КамАЗ», груженный темно-синей породой. ТБ они, что ли, долбят?

Сильный тычок сбил меня с мысли.

– Топай давай! – прикрикнул гвардеец с автоматом, указывая верный путь.

И я потопал вверх по насыпи, морщась от противного запаха сгоревшего соляра.

Глава 4

Каторга

Однажды я прятался в бетонной трубе под шоссе, и ее «круглость» была вполне ощутима. Но вогнутые стены «патрубка» отстояли друг от друга метров на двадцать, и дорога посередине была ровной, присыпанной тяжелой синей пылью – следы шин и ботинок четко отпечатывались на ней.

Чем дальше я удалялся от широченного «входа», тем заметней делался сквозняк, а вот свет пригасал. Зато шуму прибавилось – рокот, буханье, рев моторов, человеческий гомон…

И вот я попал, наконец, в нутро ТБ. Здесь поднимались две решетчатые мачты с прожекторами, но полностью рассеять мрак они не могли – лучи не доставали до сводов.

Гирлянды мощных ламп свешивались из громадных прорех в перекрытиях, перекидывались между обваленными стенами.

Лахин сказал правду – внутри ТБ делился на несколько горизонтов, я насчитал восемь, но они были почти полностью обрушены, образуя гигантскую пустоту в районе «патрубка». Выработку.

– Налево! Налево! – заорали гвардейцы, помахивая фонариками.

И толпа бомжей, подчиняясь конвоирам, повернула к пандусу, широкому, как проспект. Пандус вывел нас на третий или четвертый уровень, если считать снизу. С обеих сторон тянулись аркады, уходящие в перспективу. Глухие шумы, наплывавшие на меня, стали слышны четче, выделяясь из общего хора.

Посветлело – и мы вышли в громадный зал, величиной с Красную площадь. Повсюду долбили ручные перфораторы, пробуривая в стенах и перекрытиях отверстия-шпуры. Стены многометровой толщины поддавались неохотно, а клубы пыли неожиданно быстро опадали. Тяжел здешний прах.

Я обратил внимание, что все работали в касках, только одни бурильщики были в изгвазданной спецодежде, а другие зачем-то обрядились в меховые куртки и штаны.

Взрывники на иных участках уже закладывали «колбаски» взрывчатки, а несколько погрузочно-доставочных машин нагребали в ковши отбитую породу и с грохотом наполняли ею кузова самосвалов. Вот один из них заворчал, вывернул и покатил прочь – на обломках в кузове плясали синие блики.

В сторонке был выстроен целый поселок – домики из металлических контейнеров, дощатые сараи и бараки, навесы, под которыми работали дизель-генераторы, цистерны с топливом, баки с водой, ангары, склады.

– Стой!

Навстречу «нашим» гвардейцам вышли другие – в рабочих спецовках, в касках, но с теми же «Калашниковыми».

– Новая группа?

– Так точно, господин лейтенант!

– В комендатуру. Мохов!

– Сержант Мохов по вашему приказанию…

– Отставить! Сбегай за Кузьмичом, пусть принимает пополнение.

– Есть!

Здание комендатуры было сколочено из досок и брусьев лет десять тому назад, если судить по объему выбранных «стройматериалов», но по-прежнему отливало свежей желтизной – здесь никогда не шли дожди и не палило солнце.

– Смотри, – негромко сказал Эдик, кивая на исполинскую колоннаду, поддерживавшую верхний горизонт.

Опорные столбы были как заводские трубы в обхвате, но Лахина заинтересовали явно не размеры – на поверхности колонн выделялись пушистые наросты, покрывая многие десятки квадратных метров. Ворсинки наростов еле заметно шевелились на фоне слабого свечения.

Сияние пробивалось изнутри наростов, высвечивая какие-то перепонки и мембраны.

– Это моховища, – шепотом сказал Лахин, – они тут везде. Раньше светящийся мох покрывал все стены и потолки, а теперь…

Он поддел усохшую пластину моховища, и она отломилась, треснув, как вафля.

– Это тоже работа мангиан – моховища давали свет, очищали воздух, выделяли кислород. Но миллионы лет… За такой срок что угодно выродится!

– Новоприбывшим собраться у комендатуры! – залязгал голос в рупоре.

– Пошли, – буркнул я.

Нас встретило человек десять, оторванных от буро-взрывных работ. Отдельно кучковались работяги в меховых одеждах.

Я заморгал в уверенности, что меня подводит зрение, но нет, глаза не врали – то были не люди. Существа с нас ростом, все покрытые бурой шерстью, словно Чубакка из «Звездных войн», только не морды их отличали, а вполне себе гуманоидные физиономии.

Не красавцы, ясное дело, но и отвращения, отторжения они не вызывали. Прикиды у гуманоидов были просты, как набедренная повязка – все носили кожаные шорты со множеством карманчиков и по паре широких поясов.

– Эдик! – позвал я шепотом. – Это кто? Тоже пришельцы?

– Нет, аборигены! – пришатнулся ко мне Лахин. – Цверги, так мы их называем. Уровень у них первобытный – духовые ружья, огниво, горшки…

– Я не понял… Неужто эволюция так быстро закрутилась, что уже и до разумных существ дошла?