Лабиринты времени

Скорее всего, золотой.

А вон ещё один.

А это…

Ведун взялся за край скомканного покрывала и хотел было встряхнуть его, но тонкая ткань просто рассыпалась в его руках на мельчайшие кусочки, превратившись за сотни лет в нежную труху.

«Как давно это было?» – подумал мужчина, вытаскивая из закоулков памяти давно забытое прошлое.

–Уааа!

Словно возникший ниоткуда, детский плач оторвал Ведуна от размышлений и он огляделся по сторонам.

В одном из углов у лестницы прямо на голой земле неподвижно лежала окровавленная женщина в разодранных одеждах, из-под которых слышался тоненький плач. Несмотря на размазанную по лицу грязь, смешанную с кровью и слезами, и взлохмаченные, посеревшие от пыли, скомкавшиеся волосы со следами колючек, она была очень даже хороша собой. Правильные черты лица были нежны и аккуратны. Её вздёрнутый носик вызывающе смотрел в верх, а светлые глаза застыли с выражением немого вопроса: « За что?..»

«Несомненно, это она», – равнодушно подумал мужчина, быстро подошёл к ней, осторожно убрал прикрывающие женщину лохмотья и достал из-под них маленькое трепещущее красное тельце.

–Как же ты, маленький, – осторожно взяв ребёнка на руки, пробормотал Ведун и тот, словно почувствовав тепло человеческого тела, замолк и посмотрел на старика огромными голубыми глазами.

…Полная Луна лениво освещает тёмную поляну в самой чаще сумеречного леса.

Неглубокий ров с останками когда – то уповающих жизнью, а теперь разлагающихся тушек тушканчиков и птиц, тонким ручейком обрамляет местность. Вековые ели небрежно раскинули свои мохнатые лапы, переплетаясь в непроходимую стену, недоступную случайному путнику, забредшему в столь отдалённый от людей край.

Среди них, совсем незаметно на восьми пеньках-опорах стоит хижина из переплетённых еловых веток. Её стены украшают иссохшие от времени головы волков, зияющих пустыми глазницами, веники сухих трав и цветов, поникших обезвоженными головками и рыжие шапки опят, густыми пучками вылезающие из-под сырых пеньков.

За торчащие из брёвен ветки, лениво раскачиваясь, цепляются сонные вороны, время от времени приоткрывая один глаз, а рядом, на столбе у двери хижины сверкает глупыми глазами филин, озабоченно вертя головой в разные стороны, едва заслышав чуть заметный шорох не спрятавшейся на ночлег мышки.

Образуя круг, на поляне стоят четыре неумело вытесанных из дерева статуи с кривыми лицами и широкими скалящимися ртами. Они безмолвно наблюдают за лежащим младенцем, безжизненно раскинувшим свои ручки и ножки по стоящему посреди поляны плоскому камню.

Чуть дальше него на тонком настиле из веток лежит тело мёртвой женщины из пещеры. Маска спокойствия и благоденствия накрыла её красивое обескровленное лицо и поседевшие от пыли волосы густыми прядями прикрыли обнажённые плечи и шею.

Невесть откуда с победным криком вылетел большой чёрный ворон, сделал круг над будущей жертвой, опустился на землю у камня, трижды каркнул, деловито задрав голову, и ущипнул младенца за пухлый пальчик, скосив жёлтый взгляд наглых глаз на лицо малютки.

Дверь хижины со скрипом открылась и из неё вышел Ведун. Его торжественно сияющее лицо было удивительно спокойно и радостно. Высоко задрав голову, он посмотрел на сияющие на небе звёзды и перевёл взгляд на пыхтящего на камне младенца.

Увидев Ведуна, ворон с криком взлетел вверх и продолжил кружить в небе тёмным пятном, пока совсем не превратился в маленькую исчезающую точку.

Подойдя к костру, Ведун бросил на поленья горсть тёмного порошка, равнодушно наблюдая, как они моментально вспыхивают, поглощая лежащую на них женщину.

Взяв ребёнка на руки, мужчина поднёс его к пламени и тихо произнёс:

– Посмотри на свою мать, малышка. Скоро ты встретишься с ней.

Жар огня обдал хрупкое тельце и, нервно заёрзав, ребёнок издал пронзительный крик. Но, не обращая на это никокого внимания, Ведун положил его на большой плоский камень и, достав из-под полы тёмного плаща большой острый нож, занёс его над испуганно моргающим младенцем.

«Ты должна была жить…

Как минимум лет пятнадцать…

Но теперь…

Теперь это не важно.

Я заберу то, что принадлежит мне сейчас и всё будет кончено.»

Размышляя, Ведун высоко поднял нож и, прицеливаясь, остановился, увидев с надеждой смотрящие на него глаза младенца.

И в этот миг…

Промелькнувшее среди плотно окружающих поляну ёлок светлое пятно отвлекло его внимание и мужчина, опустив оружие, внимательно обвёл взглядом окружающие поляну тёмные кустарники.

Неожиданный треск ломающихся веток заставляет его моментально перевести взгляд в сторону деревьев и увидеть убегающую невысокую фигуру.

Не долго думая, Старик резко выбросил руки вперёд, закатил глаза и начал шептать, притягивая тощими руками невидимую верёвку так, что вены на них вздулись и быстро запульсировали.

И вскоре из – за деревьев на поляне появляется сопротивляющийся невидимой силе притяжения тоненький мальчик в длинной белой рубахе с испуганными глазами. Он так отчаянно упирался ногами, что непомерно большие лапти врезаются в сырую землю, покрытую мягким мхом.

И чем ближе Ведун придвигает его к себе, тем больше и больше расширяются тёмные зрачки мальчика с отражающимися в них языками пламени.

Ещё чуть-чуть и он упал на колени прямо у ног нависшего над ним Старика и зажмурил глаза.

–Что ты здесь делаешь? Подглядываешь? – голос Ведуна был таким тихим, что, кажется, он вовсе и не злился и Мальчик, открыв глаза, жалостливо, словно взывая к милости, посмотрел на него.

–Нет! Нет! Я коровку ищу. Потерялась она. Вот батька и послал искать,– дрожит голос ребёнка в слабой надежде на пощаду.

В ответ Старик неподвижно обводит поляну и лес взглядом и улыбается:

–Коровку, говоришь?

Рассчитывая на милость незнакомца, паренёк падает лицом в землю и начинает биться головой о его ноги:

–Пустите меня, дяденька! Я никому не скажу! Всеми богами клянусь…

Но тот брезгливо отталкивает его и, сделав шаг назад, ещё раз оглядывается по сторонам и тихо шепчет:

–Верно, не скажешь.

Голос мужчины так спокоен, что мальчик поднимает голову от земли и с надеждой смотрит на него. Но тот крепко берёт его костлявой рукой за плечо, легко, словно поднимает пушинку с земли, ставит на ноги перед собой и, наклоняясь так низко, что паренёк чувствует его холодное дыхание, начинает бормотать в самое ухо.

Мальчик неуверенно дёргается, пытаясь освободится, но рука Ведуна крепка, как сталь и тверда, как камень.

–Пустите меня, дяденька, богами кляну-у-у-у, – плаксиво ноет он, но слова внезапно зависают в воздухе, растворяясь и образуя зловещую тишину, утопающую в мрачных вершинах ночного леса.

Старик отталкивает мальчика от себя:

–Ну, ступай, ищи свою коровку.

Пытаясь что-то сказать, мальчуган беззвучно открывает рот, хватая воздух немыми губами, но вместо слов слышаться только беспомощные шлепки пересохших губ и он со всей силы зажимает их руками.