Измена. Нас больше нет

Первым делом иду в спальню. Упуская в суматохе то одну деталь, то другую, собираю в черный мусорный пакет остатки вещей девицы. Даже белье, на котором сама не успела поспать ни разу. Вот за него реально обидно. Но теперь не могу допустить и мысли о том, чтобы его использовать.

Вычистив из гостиной и кухни все до последней мелочи, я принимаюсь за мытье. Все это время мной движут гнев и злость. Кажется, просто сгорю сейчас от ярости.

Я полгода делала тут ремонт. Каждая деталь выбиралась с любовью и подходит по стилю. И Демид это знал. Он знал, черт бы его побрал!

– Придурок, – бормочу себе под нос, вновь и вновь ополаскивая тряпку, пока не домываю наконец и коридор.

Силы разом покидают уставшее тело. Будто кто-то резко выключил меня, и я могу думать лишь о сне. На часах полночь, но нужно развесить по шкафам свою одежду. Поэтому я варю себе кофе, радуясь, что эта дрянь не пользовалась кофемашиной. Наверняка просто не умеет.

– Хорошо хоть, не сломала.

Это кофемашина была едва ли не первой вещью, которую я сюда купила. Такая же, как дома. Кофе я люблю, и утро без его аромата равносильно катастрофе.

Опускаюсь на барный стул, потому что сидеть в столовой за столом на восемь человек как-то глупо и одиноко. Впервые за последние несколько часов достаю телефон и читаю список непринятых вызовов и непрочитанных сообщений.

Оставляю без внимания попытки сына и мужа со мной связаться, но на сообщениях от свекрови и тети Яны останавливаюсь. Записываю голосовые им обеим и желаю спокойной ночи, не рассказывая о случившемся. Для одного дня потрясений достаточно

Еще пара рабочих моментов, которые отмечаю в ежедневнике, затем блокирую телефон и с чашкой иду в спальню. Время переваливает за полночь, и я с грустью смотрю из окна спальни в ночное небо.

Вид на миллион долларов. Когда мы покупали эту квартиру, я представляла себя в разное время дня и ночи и все думала, как будет замечательно здесь жить. Я любила наш дом, но эту квартиру почему-то боготворила.

Сейчас, конечно, появляются странные мысли. Возможно, это был какой-то знак? Что судьба в свое время подарила нам шанс не очень дорого купить квартиру, чтобы я приехала сюда и почувствовала себя дома?

В любом случае дом оставляю им, пусть живут. А квартира останется моей. При разводе это будет одним из условий соглашения.

Снова смотрю на часы и усмехаюсь. В день годовщины я думаю не о любви и не о семейном счастье, а о разводе.

– Вот тебе и фарфоровая свадьба, Марина, – шепчу, и тут, словно по волшебству, где-то вдали небо озаряет фейерверк. – Вот уж спасибо, – хмыкаю и отхожу к шкафу.

Развесив офисную одежду, я отмечаю ту, что следует отпарить. Некоторые платья тоже требуют внимания, но в остальном порядок.

Женские мелочи раскладываю на туалетном столике. Полочки ванной заполняю своими гигиеническими средствами и сразу же принимаю душ, надеясь, что он поможет расслабить напряженное тело.

Из состояния прострации вода меня все-таки выталкивает, и в спальню я возвращаюсь в уже более-менее нормальном состоянии.

Мобильный оживает, пока я наношу крем на кожу лица и шеи. Взгляд ловит имя контакта: «Сынок» и единственное, о чем я думаю, ощущая, как в глазах собираются слезы: «Я была хорошей матерью».

***

Вы сердце матери порвали на куски.

Вы душу нежную бездушно в грязь столкнули.

Вы женщину свою не сберегли.

И нож в ее любовь безжалостно воткнули.

Сплю беспокойно и просыпаюсь с уже больной головой. Аптечки у меня здесь нет, а в холодильнике остатки того, что я не выбросила вчера вечером, пока проводила дезинфекцию квартиры.

Два йогурта и минеральная вода.

– Боже, сколько можно! – Выбрасываю и их. Одевшись, чтобы сходить в магазин, прихватываю с собой мусор.

Мусоропровод с трудом принимает набитые пакеты, и я с улыбкой слушаю, как они проваливаются вниз.

В супермаркете покупаю самое необходимое, потому что через три часа нужно быть в банкетном зале в центре города и времени на полноценную закупку нет.

Выйдя из лифта, я обнаруживаю то, что почему-то не увидела сразу.

– Вот же стерва, – ругаюсь, рассматривая надпись на двери все той же красной помадой, как и на машине Демида. «Гори в аду, тварь».

Оставив пакеты и быстро приняв таблетку обезболивающего, беру очиститель и тряпку, чтобы стереть грязь.

– Ой, – слышу позади себя женский голос, – Марин, ты?

Обернувшись, вижу соседку из квартиры напротив. Мы успели познакомиться и немного сдружиться еще на этапе ремонта.

– Привет, Юль.

– Привет. Слушай, ну и концерт ты нам тут устроила.

– Прошу прощения, – трясу головой, ощущая стыд.

– Да ладно, хоть избавила от этой хамки. Это, конечно, не мое дело, – она прикладывает руки к груди, – но лучше запрети сыну общаться с этой дамочкой.

От ее предположения, что Алевтина – девушка сына, я чуть ли не смеюсь. Никто в здравом уме не подумал бы, что это любовница моего мужа.

– Можно сказать, уже запретила. – Поджимаю губы. – А вам она тоже что-то сделать успела?

– Ну, хамка, конечно, та еще. Но все же я о другом. – Юля подходит ближе и говорит чуть слышно: – По-моему, она та еще… кхм. Ну, ты поняла. Тут как минимум трех мужиков разных мастей я видела. И это за пару недель-то.

– Трех?! – Держите мою челюсть. – А выглядели как, не заметила?

И этот дурак мне не верит.

– Один солидный такой… На мой взгляд, конечно. Взрослый. Я с ним прямо встретилась лицом к лицу у лифта. Второй – молодой-молодой, – машет она рукой. – А третий вообще на гопника похож был. Я аж побоялась его разглядывать.

Мысленно отмываю квартиру снова, аж до тошноты все эти рассказы.

Принимаюсь за мытье двери, поэтому соседка через пару минут уходит, оставляя меня наедине с мыслями. А когда, закончив, вхожу в квартиру, мне звонит муж.

Поднимаю трубку и ставлю на громкую связь, чтобы разложить покупки.

– Чего тебе?

– Где ты?

– Какая разница, Демид? Я спросила, зачем позвонил? Решил устроить разнос? Заступиться за любовницу?