О времени и о себе

Очень любил кататься на коньках. Прикручивать их на кирзухи легче, чем на другую обувь. Катались в основном на замёрзших лужах, которых было достаточно. Катались на дорогах, цепляясь крючками за автобусы и грузовые машины. Однажды, катаясь на замёрзшей луже, в центре которой было старое дерево с большим дуплом до земли (а в дупле вода не замёрзла, была каша из гнилушек), я упал, и моя рука по локоть провалилась в дупло. И там под руку мне попался пистолет «Вальтер», с обоймой в рукоятке. Принёс его в сарай, положил в керосин. Через день вынул обойму, затвор начал слегка двигаться. Притащил домой, когда родители были на работе. Но от него сильно воняло керосином и гнильём. Старший брат Владислав был дома, всё заметил и рассказал отцу. Чем закончилось, догадаться нетрудно.

С десятилетнего возраста на летних каникулах меня стали по путёвкам отправлять в пионерские лагеря, на месяц, иногда на два. Путёвки были бесплатные. Ведомственные лагеря Прокуратуры РСФСР находились в Адлере и Геленджике. Вот я и ездил то туда, то сюда. Отправка в лагерь только поездом. Родители сдавали меня в спецвагон, где уже ехали другие дети в тот же лагерь. В лагере всегда было 12-15 отрядов по тридцать человек. Распределялись по годам. Старшие жили в каркасных палатках, младшие в корпусах. Всех приехавших осматривали врачи, взвешивали и записывали в карточку. Перед отъездом опять взвешивали, и эти данные ребёнок вёз домой. Тогда считалось, что ребёнок в лагере должен обязательно поправиться. Питание было четырёхразовое, кормили отлично. Девочки и мальчики жили отдельно. В каждом отряде были воспитатель и пионервожатый, в младших отрядах, как правило, женщины.

Распорядок дня в лагере. Подъём по горну в семь часов и сразу зарядка. После зарядки умывание и чистка зубов прямо на пляже. Затем завтрак и после завтрака построение всего лагеря – линейка. Все в пионерской форме с галстуком. От каждого отряда выступает председатель отряда с рапортом председателю совета дружины. Под звуки горна поднимается флаг лагеря. Перед отбоем флаг спускается.

Слово начальника лагеря было законом для всех, особенно в отношении организации купания и нахождения детей на пляже. На это отводилось полтора-два часа до обеда. Я семь сезонов был в лагерях, с десяти до шестнадцати лет включительно, и не было ни одного несчастного случая. При купании присутствовал весь служебный состав, включая начальника лагеря. От каждого отряда в воду пускали не больше десяти человек на пять-семь минут, причём это касалось только половины отрядов. Вторая половина отрядов в это время была на берегу. Всё происходило по звуку горна.

После обеда – все в кровати! Тихий час! Были случаи, когда необузданных детей отправляли домой в сопровождении работника лагеря. Были игры, кружки, самодеятельность, соревнования, экскурсии и прочее. Запомнились два мероприятия – поездка на озеро Рица и прогулка на теплоходе «Юг», рассчитанная на целый день. Само озеро помню смутно, а вот открытые, большие автобусы «ЗИС» просто поразили всех своим великолепием. Во время прогулки, которая заняла целый день, питались сухим пайком. Теплоход «Юг» имел одну особенность: в носовой части, под водой, у него было большое прозрачное окно. Мы через него наблюдали за дельфинами, которые стаей играли перед этим окном. В носовую часть спускались по 4-5 человек.

III

Брат Владислав и я – полная противоположность. Он отлично учился, всегда зубрил уроки. Примерное поведение, родители не знали с ним хлопот. Собирал марки, этикетки спичечных коробков, фантики (обвёртки) конфет, составлял кроссворды для «Пионерской Правды». Писем туда и оттуда были целые коробки. Он с друзьями часто ходил вдоль железной дороги, собирая фантики и спичечные коробки. Однажды осенью они решили пойти вдоль дороги до станции Гончарка, а назад вернуться на порожняке. Я увязался за братом. Мама приказала ему присматривать за мной (мне было 10 лет, а ему 16). Пришли на станцию к вечеру. А станция – трое путей для разъезда поездов и маленькая будка. Стали ждать порожняка. Один прошёл на высокой скорости. Следующий притормозил. Брат с друзьями запрыгнули и уехали. А я не смог достать до поручней, не хватило роста. Да и на ходу было страшно запрыгивать на тормозную площадку товарного вагона. И так мой брат спокойно оставил меня на ночь глядя в чужом незнакомом месте, далеко от дома. От обиды и страха я заревел во весь голос. Подошёл очередной товарняк. На моё счастье домой возвращался из рейса охранник товарных поездов – стрелок, так их все называли. Поговорив со мной, взял к себе на тормозную площадку. Он жил на нашей улице Мира в Белоречке. Довёл меня до дома и пошёл дальше. Домой я пришёл уже по темноте. Мама поругала за позднюю гулянку. Я ей ничего не сказал. Братик промолчал и никогда об этом не вспоминал.

После переезда на новую квартиру я продолжал учиться в школе имени Калинина и учился до восьмого класса включительно. На новом месте, возле железной дороги, у меня появились новые друзья и знакомые. Их родители, как правило, работали на железной дороге машинистами, кочегарами, сцепщиками, осмотрщиками вагонов, проводниками. Этот район называли «Железкой». В 1957 году отец, как прокурор района, вёл уголовное дело о хищении, в котором были замешаны несколько председателей колхозов и директор маслозавода. Им грозили большие сроки с конфискацией. В итоге отца сняли с работы. Местный райком партии взял его на работу инструктором по промышленности (были такие должности). Только через три месяца его восстановили на прежней работе, а виновники понесли наказание. Дело в том, что, как выяснилось, у воров были защитники в Краснодарском крайкоме партии, но вмешалась Прокуратура РСФСР. В отместку меня избили. Виновников не установили, но – знаю точно – это было связано с тем, что в моей школе училось двое сыновей местного председателя колхоза, один в девятом, другой в десятом классе. Вероятно, в этом была главная причина моего перевода в железнодорожную школу. Мама перешла на работу в школу имени Пушкина, а отец долго после этого ходил с табельным пистолетом ТТ.

Белореченская была самой крупной железнодорожной станцией между Армавиром и Туапсе. Это была единственная дорога к Чёрному морю и в Закавказье, путь одноколейный. Все мосты и тоннели были под охраной. Интервал движения десять минут. Все служащие носили форму, от начальника поезда и выше были в погонах. По дороге в обе стороны ездило много людей, в том числе и безбилетников, были кражи с пассажирских и товарных поездов. Когда были введены охранники на товарные поезда, не знаю. Местные все знали: на товарный состав садиться нельзя – в состав поездной бригады входил стрелок. В рейс он располагался на последнем вагоне, на тормозной площадке, вооружён был карабином и револьвером. Во время движения имел право стрелять в любого на составе, который особенно хорошо просматривался на поворотах. У него всегда был тулуп, валенки и меховая шапка.

В пятидесятых годах очень много людей мигрировало на крышах поездов и товарняках, весной с юга, осенью на юг. Мы своей компанией часто проводили время недалеко от железной дороги и всё время видели людей на крышах поездов. Мы и сами иногда пользовались этим способом передвижения.

Как-то осенью (мне шёл 17-й год) группа парней с нашей улицы в количестве десяти человек решила поехать за каштанами. Поехали рано утром на пассажирском поезде до станции Индюк. Станция маленькая, между двумя тоннелями. При себе имели мешки размером с солдатский вещмешок или рюкзак. От станции до места, где росли каштаны на горе Индюк, было километра два, но всё время подъём. Мы знали, что по этой горе проходила линия обороны на туапсинском направлении, дальше фашисты не прошли. Мы все были строго предупреждены: никаких железок с земли не поднимать! По склону горы через каждые пять метров были блиндажи, в основном обвалившиеся, но некоторые сохранились. По мере подъёма попадалось много железа, два кресла от самолётов, части каких-то механизмов, ржавые каски. Дошли до вершины. Каштаны на земле лежали густо. Быстро набрали их в мешки. Кто уже был тут, предупреждали: много наберёшь – по дороге выбросишь. Нашли две целых каски, набрали воды из ям в камнях, на костре наварили каштанов, позавтракали тем, что было, каштанами набили карманы и начали спускаться с горы. В одном блиндаже нашли большой рюкзак с капканами. Часть капканов разбили, остальные разбросали с обрыва. По дороге часть каштанов пришлось выбросить. Домой пришёл по темноте. Устал, как собака.