Караван. Исторический роман. Том III

Миновало немало времени с того момента, как многочисленные кошуны* Тохтамыша разбрелись по землям Московского княжества для захвата и разграбления русских городов и деревень. Сам ордынский царь* продолжал оставаться в Москве, получая отовсюду вести о творимых делах своего войска. Но первые успехи, о которых ему сообщали прибывавшие из мест баталий уртоны*, были не столь впечатляющими. Согласно первым донесениям, ордынцы осадили Звенигород, Волок Ламской, Юрьев, Дмитров и Переяславль*. Но взять им удалось лишь последний. К тому же город оказался пуст. Его жители, спасаясь от врага, переплыли на лодках на середину Плещеева озера, где обосновались на островах и стали недоступными для малознакомых с плавательными средствами ордынцев*, которые максимум чему были обучены, так это сооружать малоподвижные и неповоротливые на воде плоты. Ещё с одной неизвестной ранее проблемой, ордынцам* пришлось столкнуться при осаде Звенигорода. Там весьма крутой вал, высотой более чем в четыре кулача*, был сплошь покрыт глиной. Достаточно было полить его водой, чтобы эта крепость была неприступной. Согласно докладам уртонов*, свои сложности были и при осадах других русских городов, что не давало возможности ордынцам взять их с ходу. Но пожалой общей сложностью для всех, являлось то, что понеся огромные потери при взятии Москвы, теперь каждый улусбек* старался сберечь как можно больше своих людей. Ведь это были аскеры* их собственных туменов*, набранных в их собственных местечковых улусах* по родоплемпенному признаку, а потому, разбрасываться их жизнями безрассудно бросая на хорошо укреплённые стены осаждённых русских городов, не имел желания ни один из темников* Тохтамыша. Каждый из них рассчитывал, либо на то, чтобы взять осаждённых измором, либо постараться поджечь крепостные стены и лишь потом штурмовать сами города. Благо, что стены в них всех были деревянными. Тохтамыш это всё прекрасно понимал, но в данном случае и повоздействовать на улусбеков* в полной мере не мог, так как те находились от него на значительном удалении, и пользуясь этим, придумывали в своё оправдание в донесениях своему царю* всё более неестественные небылицы. Тохтамышу не оставалось ничего другого, как лишь нервничать и ждать, что он ежедневно и проделывал, находясь в своём походном коше*.

В один из дней к Тохтамышу привели задержанного к округе урусовского купца. После непродолжительных пыток, тот сообщил, что вёз в Москву запрещённый Тохтамышем для вывоза «китайский снег»*. Купец сообщил, что приобрёл его в Орде, заплатив несколько больший, но вполне сностный бакшиш*, однако в пути следования сюда, в караван-сарае* возле Казанских бродов* через реку Тан* был ограблен неизвестными джете*. Купца звали Жирослав. С ним якобы находился ещё один урусовский купец, который возвращался из Орды* пустым, но должен был загрузиться на Осереди* каким-то поташным камнем, из которого производят поташ*. Но после ограбления, тот купец не пожелал следовать с московский кош* Тохтамыша и направился искать место нахождения Московского князя Дмитрия. Ордынский царь* изъявил желание сам побеседовать с купцом.

– Ты знаешь людей, которые тебе продали «китайский снег»? – cпросил он купца.

– Не так чтобы очень, но нас с ним познакомили накануне, – ответил Жирослав, – Его зовут Домбек, кажется. В его владении тот самый карьер, что возле Сарая*.

– А что известно о тех, кто вас ограбил? – cпросил Тохтамыш.

– Лишь имя их главаря, да и то, мне его тот самый напарник назвал, – ответил купец, – Сананчик его зовут, если мне память не изменяет.

– Купца в зиндан*, – дал Тохтамыш распоряжение Али-Беку, – Пусть посидит, чтоб не сбежал. В Орду* вернёмся, разберитесь как надо.

Жирослава увели прочь, а Тохтамыш, оставшись наедине с Али-Беком, дал тому дополнительные указания.

– Срочно найди Байондура, – распорядился царь*, – Пусть возьмёт с собой всех, с кем был в Чолкане* и изгоном проследует по Первой сакме*. Не нравится мне это дело с ограблением купцов. По этому пути ушли сразу две наших миссии с туфангами*, Пулада и Дурбая. Что-то не спокойно у меня на душе. Не случилось ли там чего с ними?

Байондур вновь собрал всех аскеров*, с которыми ходил в Чолкан*, и в сопровождении качарги* Карая, по Первой сакме* направился в сторону Сарая*.

Между тем, жизнь в подмосковном коше* Тохтамыша вошла в свою привычную среду. Оставшаяся здесь часть войска бездельничала, а эмиры* из окружения царя* продолжали собирать сведения от разбрёвшихся по землям всего Великого княжества Московского кошунах* ордынского войска. Постепенно от уртонов* стали приходить всё более обнадёживающие известия о взятии особо значимых городов урусов*. Собрав их воедино и подготовив содержательный доклад, Казанчи преподнёс его Тохтамышу. Впервые за всё время после взятия Москвы, ордынский царь* был в беле-менее приподнятом настроении. Из доклада следовало, что ордынцами* взяты, разграблены и сожжены крупные города урусов* Владимир, Звенигород, Можайск, Юрьев и Лопасня*. При этом потери ордынского войска были, как писали царю* его темники*, в пределах допустимых. И всё казалось бы было замечательно, но не приходила лишь только основная весть, которую с нетерпением ждал Тохтамыш. Она касалась места нахождения Великого князя Московского Дмитрия Ивановича и его войска. Тохтамыш в очередной раз собрал у себя своих самых приближённых сподвижников: Али-Бека, Казанчи, Урлук-Тимура, Ак-Бугу, Шихмата и Карач-Мурзу.

– Что вы думаете по этому поводу? – спросил он у собравшихся, после того, как Казанчи изложил суть дела.

– Я думаю, что наиболее вероятным местом его пребывания является всё же Кострома, – высказал своё предположение Али-Бек, – Об этом говорит большая часть урусовских перебезчиков. Там бесследно пропало и несколько наших караульных* булюков*, а также самаркандская миссия хабаргири*. Кроме того, уже точно известно, что на стенах Костромы присутствуют укрытые деревянными коробами от посторонних глаз какие-то предметы. Что это, если не туфанги*? Кроме того, именно туда из Москвы, перед самым нашим приходом направилась семья Адама Москвалика. Какие ещё нужны доводы?

– На стенах Твери урусы* даже перестали туфанги* под что либо прятать, – вмешался Казанчи, – Кроме того, если на помощь Адаму Москвалику* поспешат литвалики*, там им соединиться будет куда удобнее, мы даже знать об этом не будем. Ну и насчёт, семьи! Зачем Адаму Москвалику* прятаться там, где у него семья, и об этом всем известно? А между прочим, их главный жрец Киприан, перед нашим приходом в Москву, сбежал именно в Тверь. Не за спины ли Адама Москвалика он решил там спрятаться? А семью Адам Москвалик в Кострому мог отправить и по той причине, что оттуда, если что, ближе до Нижнего Новгорода. Ведь его жена является дочерью нижегородского нойона* и сестрой нашего с вами «друга» Больки* Курдяпы*. Может быть вся эта затея с нижегородцами, это тоже хитрая уловка Адама Москвалика*? Но даже если это не так, для нас всё равно опаснее, если урусы* объединившись с литваликами* и ударят по нам.

– Казанчи прав, – высказал своё мнение Карач-Мурза, – Для нас самым опасным будет объединение Адама Москвалика* с литваликами*.

– Что вы всё заладили про литваликов? – опять вмешался в разговор Али-Бек, – Если бы они захотели прийти на помощь урусам*, давно бы это сделали, а то стоим здесь столько, а о них «ни слуха, ни духа». Нас напугало появление в Москве Остея, так он и до этого уже был на куче* у москвачей*.

– И не только, – вступил в разговор Шихмат, – Перед самым выступления сюда, я получил интересный якширин хабар* от некоего суздальского бузудельного нойона* Галиба*. В нём этим меликом* представлено приглашение ишонч* жреца Киприана на его куч* в Москву из Кыюва*, как некий сговор между литваликами* и москвачами*. Согласно суждению нойона*, это якобы сделано для того, чтобы единоверцы из числа подданных Литвы, подпадали под контроль москвачей*.

– Посуди сам, – обращаясь к Тохтамышу, вновь вмешался Карач-Мурза, – Если литвалики* и впрямь придут на помощь Адаму Москвалику*, то к Костроме, Суздалю или Нижнему Новгороду они никак не смогут пройти от нас незамеченными, чего не скажешь о Твери или Новгороде.

– Поэтому, я давно предлагаю сделать Тверь независимым от Москвы улусом*, – как бы соглашаясь с Карач-Мурзой, добавил Шихмат.

– Ладно, подождём ещё пару недель, – промолвил Тохтамыш, и обращаясь уже непосредственно к Казанчи с Али-Беком, добавил, – А вы направьте дополнительные дозоры боха-дуров* к Твери с Костромой, может они ещё узнают что-то полезное.

Но двух недель Тохтамышу ждать не пришлось. Не прошло и недели, как в его стан прибыл чопар* от Ак-Ходжи, царский кешиктен* Азат. Он сообщил, что ордынское войско, осаждавшее Волок Ламской*, наголову разбито урусами*. Те, что остались живы, попали в плен к урусам*. Сам чопар*, в последний момент едва спасся бегством.

– Где Ак-Ходжа? – cпросил ордынский царь*.

– Пропал без вести ещё в середине сражения, – ответил Азат, – Я лишь видел, как в гуще боя пал его байрак*. Ак-Ходжа находился при нём. Мы с Турсаем покинули жанг майдони* последними. Турсай отдал мне последних двух оставшехся невредимыми лошадей и отправил сюда предупредить о случившемся. При нём осталось не более десятка аскеров* и шесть израненных лошадей. Так что быстро он двигаться не сможет.

– Сколько было урусов*? – спросил Тохтамыш.

– Этого я знать не могу, – ответил кешиктен*, – Но их было бесчисленное множество. Они напали совершенно внезапно и сзади, откуда мы их совершенно не ждали. Ак-Ходжа считал, что все, что у них есть, находятся на городских стенах, поэтому позади своих воинов кечки* не оставлял.

– Кто командовал урусами*, не Адам ли Москвалик? – допытывался Тохтамыш.

– Этого я тоже не знаю? – отвечал Азат, – Я видел какого-то нойона*, и байрак* возле него. Но какие, и у каких урусовских нойонов* байраки*, мне не ведомо. Я видел на жанг майдони* два или три байрака*, но у кого они какие, нас этому никогда не учили.

– Что было нарисовано на этих байраках*? – спросил вмешавшейся в разговор Казанчи.

– На одном кажется длинноволосая голова с узким носом, на другом всадник на лошади, на третьем, кажется что-то похожее на солнце с глазами, губами и носом, – стал вспоминать Азат.

– У кого такие байраки*? – спросил Тохтамыш Али-Бека.

– Не знаю? – пожал тот плечами, – Мы никогда не обращали внимания на байраки* урусов*. Ведь раньше они с нами никогда не воевали. Там, где голова с узким носом, так это кажется, изображение их пророка. Но у кого она на знамени …?

– Это в первую очередь должны все знать, – повысил голос Тохтамыш и вновь обратился к Азату, – А литвалики* с ними были?

– Может и были, – ответил кешиктен*, Я же их об этом не расспрашивал. Снаряжение на них разное было. Может и были среди них иноземцы.

– Трубите тревогу и готовьтесь к бою, – велел Тохтамыш Казанчи с Шихматом, – Пусть все уходят в крепость и готовят её к обороне.

Ордынский кош* пришёл в движение. Аскеры* снимали отаки*, запрягали улаги*, собирали другое имущество и снаряжение. Всё это спешно увозилось в кремль. К ночи от коша* осталась лишь примятая трава и оставленная ненужная утварь. Ордынцы*, как и до захвата города москвичи, жгли костры, кипятили и затаскивали на стены воду и смолу, готовили к бою оружие. Правда, со стороны это выглядело как-то нелепо, ведь этим степнякам никогда ранее не приходилось заниматься обороной крепостей. Если кто и знал в этом деле толк, так это были пришедшие с ордынцами*, нижегородские князья Василий Курдяпа и Семион, да некоторое представление имел сам темник* Казанчи. Подготовка к обороне заняла ещё пару дней. И вот наконец ордынцы*, как смогли подготовились к осаде. Они прождали на стенах города ещё три дня, но урусы* так и не появлялись.

– Куда они могли деться? – недоумевал Тохтамыш, – По всем расчётам, они должны уже были бы быть здесь. Что задумал этот коварный Москвалик*?

– А почему ты решил, что урусы* сразу пойдут сюда? – спросил его Казанчи, – Они что, совсем симез юлэры*? Они только что рагромили Ак-Ходжу, который держал в осаде город и не оглядывался назад. Теперь же мы от них ждём, чтобы урусы* повторили глупость Ак-Ходжи, оставив у себя в тылу наши многочисленные кошуны* аскеров*, которые могут вернуться от других городов? Нет, они теперь попробуют сначала поодиночку расправиться с другими частями нашего войска, которое разбрелось по их другим городам и селениям, а лишь в конце возьмутся за нас. Я бы на их месте, сделал то же самое.

– Почему же ты до сих пор молчал, раз такой умный? – спросил его Тохтамыш, – Теперь продолжай, раз начал, что нам следует делать дальше?

– Нам следует разослать чопаров* к другим городам урусов*, где сейчас находятся части нашего войска, велев им уходить в Орду* самостоятельно и каждому тумену* по наименьшему пути следования. Люди Адама Москвалика* наверняка наблюдают за нами повсюду, поэтому такой уход наших войск его дезинформирует. А нам тем временем нужно идти и брать Кострому. Без неё, наш уход из Москвы будет напоминать бегство, что ещё больше взбодрит Адама Москвалика*. А направляясь на Кострому, мы якобы ушли, чтобы взять себе причитающуюся часть добычи. Мой ведь тумен, её пока так и не получил? Несправедливо как-то! А сюда вернуться, мы всегда успеем, если будет такая необходимость.

– Кто ещё как думает по этому поводу? – спросил Тохтамыш у своих приближённых.

Все промолчали.

– Ну, что же, раз молчите, то так и быть. Завтра день на подготовку, а послезавтра выступаем на Коломну, – произнёс Тохтамыш, – Для особо тупых, повторяю ещё раз. Идём на Коломну! Несогласные могут идти кормить комаров в Кострому.

Через день находившаяся с Тохтамышем часть ордынского войска, покинув разорённую Москву, двинулась к Коломне. За день до этого, ордынский царь* разослал чопаров* по городам и весям Великого княжества Московского, где находились ордынские войска, велев им срочно покинуть урусовские земли и выбираться, кто как может, назад к себе в Орду*. Через день, войско Тохтамыша подошло к Коломне и окружив её со всех сторон, взяло в осаду. А в течении следующего дня, ордынцы уже обстреливали город из сооружённых здесь же манджаников* и всякого рода даббабатов*. Сделав несколько проломов в деревянных крепостных стенах, они устремились на приступ. Не смотря на отчаянное сопротивление коломчан, их оборона была сломлена, и к ночи город был захвачен войсками Тохтамыша. Повсеместно в городе пылали пожары. Но это не мешало ордынцам осуществлять грабежи и насилия по отношению к жителям Коломны. Как и в Серпухове, Тохтамыш дал на разграбление города три дня. Однако, уже следующего дня с лихвой хватило для того, чтобы город был полностью разграблен. Ордынцам оставалось лишь продолжать глумиться над оставшимися в живых горожанами. Три дня отведённых Тохтамышем на разграбление, в городе отовсюду слышались крики насилуемых женщин, детский плачь и стоны раненых. За это время почти весь город выгорел до основания. Уже к концу третьего дня в войске появился со своей оставшейся кучкой людей, разбитый под Волоком Ламским* эмир* Турсай. Он подтвердил уже расказанное ещё в Москве кешиктеном* Азатом. Однако чего-то нового, к ранее услышанному, Тохтамыш от Турсая не получил. Последнему же и его людям пришлось лишь немного посозерцать на то, как аскеры* с кешиктенами* Казанчи и Шихмата, растаскивали последние пожитки горожан, которые ещё можно было отыскать в разграбленном городе.

– Хорошо, но мало, – посетовал Тохтамышу Казанчи, – На такую араву, как наша часть войска, одного, подобного заурядного городишки недостаточно. Конечно, на одной ядрёной бабе можно даже вдесятером по несколько раз отваляться, а вот с одной стоящей вещицы две-три не слепишь. Надо было бы хотя бы пару таких городов прозапас оставить.

– Так это мы исправим, – пообешал находившийся в приподнятом расположении духа ордынский царь*, – Дело очень даже поправимое! На нашем пути ещё Переяслявль-Рязанский остаётся нетронутым. Вот им и займётесь.

– Но ведь рязанский нойон* наш холбоотон*! – попытался возразить ему Карач-Мурза.

– Кому нужна кунча*, которая сразу нескольким саидам* служит? – усмехнулся Тохтамыш, – А этот, твой рязанский мелик*, ублюдок и трус. Он от нас и так никуда не денется. Вспомни! Когда Адам Москвалик* Мамаю под орку* дал, он под москвачей* стелился. А когда мы на Москву пошли, ко мне на полусогнутых прибежал руку целовать. Терпеть не могу подобных подхалимов. Такие «холбоотоны»*, если что, нам первые нож в спину всадят. Всё, хватит болтать! Идём на Переяславль-Рязанский*.

Собравшись на следующий же день, ордынское войско от Коломны двинулось к Переяславлю-Рязанскому*. Но Олег Иванович Рязанский был человеком не только трусливым, но и в достаточной мере продуманным и хитрым. Подвергаясь, как никто другой, постоянным набегам со стороны соседей на земли своего княжества, ему постоянно приходилось держать секретные дозоры на дорогах, ведущих в его земли. Вот и на этот раз. Не успело ордынское войско пересечь границу Рязанского княжества, а Олегу Ивановичу уже своевременно сообщили о его приближении. Но это был не Дмитрий Иванович. В отличии от Московского князя, Олег Иванович даже не помышлял оказывать какого либо сопротивления ордынцам*. В отличии от Дмитрия Ивановича Московского, он обладал совершенно иного типа «достоинствами», среди которых были лесть, предательство, трусость, обман, неисполнение взятых на себя обязательств ну и конечно же, оставление в беде своих собственных подданных. А как же без этого!? Не зря же на Руси его прозвали «Вторым Святополком»! Так случилось и на этот раз. Получив от своих дозорных весть о приближении к столице своего княжества ордынского войска, Олег Иванович поручил своим боярам Семёну Батурину и Василию Логвину встретить ордынцев* «хлебом и солью», а сам со своей дружиной и семьёй отбыл из Переяславля-Рязанского в неизвестном направлении.

Когда манкыла* ордынского войска приблизилась к главным городским воротам, им навстречу вышло посольство, во главе с боярином Семёном Софоньевичем Батуриным. Впереди посольства следовали три красавицы в кокошниках. В руках средней из них был рушник*, на котором возвышался хлебный каравай. Сверху на нём стояло серебряное блюдце с солью. По бокам девушек с караваем, отставая примерно на полшага, шли бояре Семён Софоньевич Батурин и Василий Глебович Логвин. Позади них тянулось шествие ещё примерно из двадцати человек, которое состояло из представителей духовенства и местной знати. Последние несли в своих руках разного рода дары для ордынского царя*. Ордынское шествие остановилось. Из-за манкылы* появились пять всадников, которые выехали вперёд и приблизились вплотную к посольству. Посередине ехал сам царь Тохтамыш, а у него по бокам Казанчи с Али-Беком. Чуть сзади них следовал Шихмат и кешиктен* Азат, выполнявший роль тарджумана*. Всадники остановились в пяти шагах от шедших впереди девушек.

– Почему меня не встречает ваш коноз*, – сделав недовольное лицо, проговорил Тохтамыш.