Неокантианство. Одиннадцатый том. Сборник эссе, статьей, текстов книг

И в этом, как мы видим, математика имеет преимущество перед философией, поскольку прозрения первой интуитивны, тогда как прозрения второй – только дискурсивны. Но причина, по которой мы больше рассматриваем величины в математике, заключается в том, что величины могут быть построены априори в интуиции, в то время как качества не могут быть представлены в интуиции.

* * *

Таким образом, философия – это система философских знаний или познание разума из понятий. Такова школьная концепция этой науки. Согласно концепции мира, это наука о конечных целях человеческого разума. Это высокое понятие придает философии достоинство, то есть абсолютную ценность. И действительно, только философия обладает внутренней ценностью и придает ценность всем остальным знаниям.

В конце концов, всегда возникает вопрос, какова же цель философствования и его конечная цель – сама философия, рассматриваемая как наука в соответствии со схоластической концепцией?

В этом схоластическом значении слова философия имеет дело только с искусностью; по отношению к понятию мира, с другой стороны, с полезностью. В первом отношении, следовательно, она есть учение об искусности; во втором – учение о мудрости, – законодательнице разума, и философ в этом отношении не художник разума, а законодатель.

Художник разума, или, как называет его Сократ, философ, стремится лишь к умозрительному знанию, не учитывая, насколько это знание способствует конечной цели человеческого разума; он дает правила для использования разума во всевозможных произвольных целях. Настоящим философом является практический философ, который учит мудрости, наставляя и показывая пример. Ведь философия – это идея совершенной мудрости, которая показывает нам конечные цели человеческого разума.

Философия, согласно концепции школы, включает в себя два элемента:

во-первых, достаточный запас рациональных знаний; – во-вторых, систематическую связь этих знаний или их сочетание в идее целого.

Философия не только допускает такое строго систематическое соединение, но даже является единственной наукой, которая имеет систематическое соединение в действительном понимании и придает всем другим наукам систематическое единство.

Но если говорить о философии в соответствии с понятием мира (in sensu cosmico), то ее можно назвать также наукой о высшей максиме применения нашего разума, если под максимой понимать внутренний принцип выбора между различными целями.

Ибо философия в последнем смысле есть наука об отношении всякого знания и применения разума к конечной цели человеческого разума, которой, как высшей цели, подчинены все другие цели и которая должна быть в ней объединена.

Область философии в этом космополитическом смысле можно резюмировать в следующих вопросах:

1) Что я могу знать?

2) Что я должен делать?

3) На что я могу надеяться?

4) Что такое человек?

На первый вопрос отвечает метафизика, на второй – мораль, на третий – религия, на четвертый – антропология. В принципе, все можно отнести к антропологии, потому что первые три вопроса связаны с последним.

Таким образом, философ должен уметь определять

1) источники человеческого знания

2) объем возможного и полезного использования всех знаний, и, наконец

3) пределы разума. —

Последнее – самое необходимое, но и самое трудное, но философа это не волнует.

Философу принадлежат две главные вещи:

1) Культура талантов и ловкость в их использовании для всевозможных целей;

2) умение использовать все средства для достижения любой цели.

И то и другое должно быть соединено, ибо без знания никогда не стать философом, но и одно только знание никогда не сделает философом, если к этому единству не добавится соответствующее сочетание всех знаний и умений, а также понимание их соответствия высшим целям человеческого разума.

Никто не может называть себя философом, если не умеет философствовать. Но философствовать можно научиться только через практику и самостоятельное использование разума.

Как же на самом деле можно научиться философии? – Каждый философский мыслитель строит, так сказать, свой собственный труд на руинах другого; но никогда не появлялось такого труда, который был бы последовательным во всех своих частях. Философия не может быть изучена по той самой причине, что она еще не дана. Но даже если бы она существовала, никто из изучающих ее не смог бы сказать о себе, что он философ, поскольку его знание о ней было бы только субъективным и историческим.

В математике ситуация иная. Этой науке можно научиться в определенной степени; ведь доказательства здесь настолько очевидны, что в них может убедиться каждый; кроме того, благодаря своей доказательности она может быть сохранена как определенная и незыблемая теория.

Тот же, кто хочет научиться философствовать, должен рассматривать все философские системы только как историю применения разума и как объекты для упражнения своего философского таланта.

Поэтому истинный философ должен, как самостоятельно мыслящий человек, свободно и самоинициированно, а не рабски подражательно использовать свой разум. Но и не диалектическое, то есть не такое, которое направлено только на то, чтобы придать знанию видимость истины и мудрости. Это дело простого софиста; но оно совершенно несовместимо с достоинством философа, как знатока и учителя мудрости.

Ведь наука имеет внутреннюю истинную ценность только как орган мудрости. Однако как таковая она также незаменима для мудрости, так что можно с полным правом утверждать: Мудрость без науки – это теневой набросок совершенства, которого мы никогда не достигнем.

Того, кто ненавидит науку, но еще больше любит мудрость, называют мизологом. Мизология обычно возникает из-за пустоты научного знания и связанного с ним тщеславия. Иногда, однако, в мизологию впадают и те, кто поначалу занимался наукой с большим усердием и удачей, но в итоге не нашел удовлетворения во всех своих знаниях.

Философия – единственная наука, которая умеет дать нам это внутреннее удовлетворение; ведь она, так сказать, замыкает научный круг, и именно благодаря ей науки обретают порядок и согласованность.

Таким образом, для того чтобы практиковать самоосмысление или философствование, нам придется обратить внимание скорее на метод использования разума, чем на сами пропозиции, к которым мы пришли с его помощью.

LITERATUR: Gottlob Benjamin Jaesche, Immanuel Kants Logik, Leipzig 1876

ФРИДРИХ ХАРМС

Проблема Канта

«Кант воздерживается от гипотез о неясном, как это делает эмпирическая психология, пытаясь описать рост факта человеческого познания от первого начала во времени, которого никто не знает, ни в душе детей, ни в животных, ни в так называемом первобытном человеке, который является лишь плодом воображения. Более того, описать рост этих фактов от минимального их начала вообще невозможно, если этот факт не был замечен заранее, как он дан».

«Проблема, которую Кант поставил перед философией в связи с возможностью синтетических суждений, – это вопрос о том, как возможно расширение и увеличение нашего знания, как возможен прогресс в познании. Это не может произойти через применение формальной логики, поскольку из нее вытекают только аналитические суждения. Поэтому Кант, как и вся современная философия, отвергает формальную логику как органон или методологическую теорию наук. Из ее применения не следует никакого прогресса наук, а только их стагнация».

Кант называет свою философию критической и противопоставляет ее догматической и скептической философии. Разница касается процедуры философствования. Догматическая философия, как и эмпирическая наука, исходит из простого предположения, что мы познаем вещи такими, какие они есть, и что, следовательно, вещи существуют так, как мы их видим и мыслим. Скептик ставит под сомнение это предположение догматика, отрицая, что мы знаем вещи такими, какие они есть, и что они существуют так, как мы на них смотрим и думаем о них. Он направляет свои атаки против философских догм и разрушает то, что они построили.

До этого момента история философии была наполнена бесконечным конфликтом между самоочевидностью догматизма и неопределенностью скептической философии. Деспотизм догматической философии снова и снова подрывался анархией скептицизма, и так не было создано признанной философии.

Кант противопоставляет оба типа процедур или максим мышления критической философии. Он делает критический процесс, который он наблюдал с самого начала, сущностью философии. Он является основателем критики в философии. Ни путем простого принятия, ни путем простого отвержения и отрицания, а только через критику, то есть через изучение и исследование, мы можем прийти к познанию истины.

Философия называется критической не из-за каких-то результатов, взглядов и доктрин, а потому, что она занимает определенную позицию в познании – позицию критического суждения, потому что придерживается определенной процедуры мышления. Это позиция зарождающейся науки, исследования, из которого должна появиться истина. Если мы ищем истину, нам, с одной стороны, придется признать, что мы ею еще не обладаем и что мы еще не признали вещи такими, какие они есть, а с другой стороны, мы можем прийти к знанию истины на основе нашего мышления, на основе имеющихся у нас идей.

Догматизм и скептицизм знаменуют собой не начало, а упадок философии и научного образования. Они появляются не в начале, а в конце периода. Только в конце греческой философии в стоической и эпикурейской философии появляется догматизм, а вместе с ним и скептицизм. То же самое происходит и в более поздней философии. Скептицизм появляется как конечный результат эмпиризма и сенсуализма английской философии, которая, поскольку она пренебрегает рассмотрением и исследованием своих принципов и оснований заново и подвергает их критике, завершается скептицизмом, вытекающим только из ее некритической процедуры. Но этот современный скептицизм имеет то преимущество перед древним, что он предстает не как простое отрицание догматизма, а как конечный результат теории, которая сама по себе положительна, но которая сама по себе была догматизмом. В своем конечном результате она скептична, но в своем начале, как сенсуализм, она догматична.

Рационализм в современной философии, основанный Картезиусом, начинается скептически, но чем дальше он развивается, тем больше заканчивается догматизмом. Ведь скептицизм содержит не истинное, а лишь кажущееся обоснование философии; он так же некритичен, как и догматизм. Изгибы и повороты сомнения сами должны быть сначала подвергнуты критике, прежде чем они смогут послужить основой для философии. Догматический рационализм смиряется со скептицизмом и успокаивается только после того, как с ним смирится. Он стремится избежать поворотов скептицизма, не доказывая критикой необоснованность своих поворотов.

В обеих школах современной философии до Канта преобладает предубеждение, что существует универсальный метод познания; в одной превозносятся индукция и эмпиризм, в другой – математическое умозрение как универсальный метод познания. Каждый универсальный метод скептичен в своем отношении к знанию, которое не может быть найдено на его пути, и догматичен в своей процедуре. Поэтому догматизм и скептицизм проявляются в обоих направлениях современной философии до Канта.

Математическая спекуляция как универсальный метод скептически относится ко всей эмпирии, которую она рассматривает лишь как набор спутанных и потому пустых и непознаваемых идей, а сенсуалистическая индукция скептически относится ко всему понятийному знанию, которое она рассматривает лишь как привычный, похожий на память сбор, воспроизведение и социализацию чувственных идей.

Они отрицают друг у друга основания своей процедуры, реальность опыта, с одной стороны, и законность мышления – с другой. Наконец, эмпиризм заканчивается страхом перед всеми фактами, которым он идолопоклоннически поклоняется, отказываясь от всякого объяснения фактов и получая удовольствие только от их переживания; а рационализм, становясь вульгарным, заканчивается просвещением, которое считает, что оно все познало, когда сделало все идеи ясными и отчетливыми для всех.

Скептицизм рационализма – это низший скептицизм, который ставит под сомнение реальность опыта, а скептицизм эмпиризма – это высший скептицизм, который отрицает истинность интеллектуального знания. Ни догматизм, ни скептицизм не существуют отдельно в современной философии, что отличает ее от старой философии, но оба они содержатся в обоих направлениях современной философии, и только по отношению друг к другу рационализм можно назвать догматизмом, а эмпиризм скептицизмом, игнорируя скептический элемент рационализма и догматический элемент эмпиризма. И то, и другое является следствием некритической процедуры в философии до Канта, поскольку они предполагают либо эмпиризм, либо математику в качестве нормы для всего познания и сами не исследуют возможность познания.