Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 7. Материализм. Часть 2

Наше нынешнее право собственности, основанное почти исключительно на традиционных отношениях власти, с самого начала не учитывает эти экономические цели. Колонизация большинства стран первоначально происходила путем оккупации и завоевания, и даже позднее меч достаточно часто изменял существующее распределение собственности. Когда государство стало законодательно регулировать отношения собственности, оно довольствовалось санкционированием традиционных властных отношений с небольшими изменениями. Поэтому вполне понятно, что наше имущественное право, развивавшееся в совершенно иной сфере идей, чем экономическая, не преследует цели гарантировать работнику ни полный трудовой доход, ни возможно более полное удовлетворение существующих потребностей.

Наше современное имущественное право, в центре которого стоит частная собственность, не гарантирует, прежде всего, работнику полной прибыли от его труда. Ибо, закрепляя существующие объекты собственности, а именно средства производства, за отдельными лицами для их произвольного использования посредством частной собственности, наше частное право предоставляет им властное положение, в силу которого они могут получать доход без своего труда и использовать его для удовлетворения своих потребностей. Этот доход, получаемый лицами, которым благоприятствует правовая система, без личного участия общества, есть то, что сен-симонисты, последователи Буше и Родбертуса называют аннуитетом, Томпсон и Маркс – прибавочной стоимостью; я же буду называть его безработным доходом. Само существование безработного дохода, признанного законом, доказывает, что наше право собственности не ставит себе целью обеспечить работнику полный заработок за труд.

Характер незаработанного дохода наиболее очевиден в случае ренты, аренды и ссудного процента. Здесь деятельность бенефициара сводится, по существу, к получению незаработанного дохода от должника. Но даже если владелец земли и капитала, даже если он занимается сельским хозяйством, торговлей или коммерцией, он должен регулярно получать незаработанный доход в виде земельной ренты или прироста капитала (прибыли). Для того чтобы определить это в каждом отдельном случае, необходимо лишь вычесть из общей суммы дохода то, что владелец земли или капитала должен был бы потратить, чтобы заменить свое собственное сотрудничество в производстве деятельностью представителя.

Но наше современное имущественное право – и это второй момент – не ставит перед собой цели обеспечить полное удовлетворение всех потребностей в соответствии с имеющимися средствами. Напротив, наши кодексы частного права не содержат ни одного правового принципа, который выделял бы человеку даже те материальные блага и услуги, которые необходимы для поддержания его существования. Если речь идет только о нашем частном праве, то эти отношения несколько грубо, но очень корректно выражены Мальтусом в следующем отрывке, который приобрел определенную известность именно благодаря своей искренности.

«Тот, кто рождается в мире, которым уже овладел, не имеет, если он не может ни получить средства существования от своих обязанных родственников, ни добыть их трудом, абсолютно никакого права на пропитание; по сути, он лишний в этом мире. На великом пиру природы для него не приготовлен конверт. Природа приказывает ему уйти, и она не медлит с исполнением своего приказа».[79 - Роберт Мальтус, Очерк о принципе народонаселения, 2-е издание, 1803, с. 531. В 3-м издании 1806 г. (т. 2, с. 383) и в последующих изданиях сочинения этот знаменитый отрывок, который так часто упоминается в социалистической литературе, был снова опущен Мальтусом.]

То, что Мальтус говорит здесь о питании, относится и к удовлетворению всех других потребностей.

Однако этот недостаток частного права в определенной степени восполняется институтом публичного права – программой помощи бедным, но многолетний опыт доказал неадекватность этого средства. Только в последнее время Германия и Австрия начали хотя бы частично реализовывать идею о том, что каждый член общества имеет законное право на удовлетворение своих жизненных потребностей, посредством всеобъемлющего законодательства о страховании здоровья, от несчастных случаев, инвалидности и старости. Об этом речь пойдет ниже (§14).

Социалистическая правовая система во всех описанных отношениях резко отличается от современного частного права. Все социалистические права собственности, как бы ни различались взгляды различных школ, всегда преследуют цель либо гарантировать трудящимся классам все доходы от их труда, либо привести потребности индивида в надлежащее соотношение с имеющимися средствами их удовлетворения. Наше распределение собственности, основанное на властных отношениях, должно быть заменено законом о собственности, руководствующимся экономическими целями.

Конечно, ясно, что никакой социалистический закон о собственности, какими бы утопическими ни были его предпосылки, не может полностью достичь этих двух фундаментальных целей одновременно, потому что труд и потребности никогда не будут полностью совпадать в любой социальной конституции. Если последовательно проводить в жизнь идею о том, что трудящийся имеет право на полный доход от труда, то против такого намерения будут выступать многочисленные нетрудоспособные люди (дети, старики, больные и т. д.), которые вынуждены получать доход без труда, чтобы удовлетворить свои потребности. И наоборот, весьма сомнительно брать в качестве меры распределения только потребности индивида и делать это совершенно независимо от труда, посредством которого создаются средства удовлетворения. Поэтому большинство социалистических систем стараются сочетать эти две основные идеи, которые в своих следствиях приводят к очень разным результатам, таким образом, чтобы это было как можно менее противоречиво.

Социалистическое движение, которое с конца прошлого века все больше и больше овладевает цивилизованными народами, направлено сегодня на достижение этих двух целей. Как цели, преследуемые великими политическими движениями XVII и XVIII веков, были обобщены в определенных постулатах юридической философии, которые принято называть основными политическими правами, так и конечные цели социализма можно кратко описать установлением основных экономических прав. Я прекрасно понимаю, что признанию фундаментальных политических прав часто придается чрезмерное значение, которое поразительно несоразмерно их низкой практической эффективности: тем не менее, установление таких фундаментальных прав не лишено пользы в научной сфере, поскольку они характеризуют наиболее важные цели политических и социальных движений одним крылатым словом.

Если теперь признать обоснованным положение о том, что каждый работник имеет право на полную отдачу от своего труда, то это приведет к первому основному экономическому праву: праву на полную отдачу от труда. Если мы далее постулируем, что каждая потребность должна быть удовлетворена в соответствии с имеющимися средствами, то, как будет показано ниже, признается второе основное экономическое право: право на существование. Эти два основных экономических права определяют границы, в которых должна действовать любая последовательная, социалистическая или коммунистическая система. Кроме того, существует третье основное экономическое право, так называемое право на труд, которое представляет собой не что иное, как своеобразную модификацию права на существование, получившую большее историческое значение в качестве переходной формы к социалистическому правовому порядку. Я хотел бы представить эти три основных экономических права социализма в их существенных моментах.

а) Право на полную прибыль от труда

Многие социалистические системы придерживаются мнения, что каждый член общества имеет право на то, чтобы правовая система выделяла ему всю прибыль от его труда.[80 - Ср. в частности ниже §4 (Чарльз Холл), §5 (Уильям Томпсон), §8 (Родбертус). См. также Karl Kautsky, Die Verteilung des Arbeitsertrages im sozialistischen Staat в Richters Jahrbuch f?r Sozialwissenschaft, 2nd year, 1881, pp. 88 – 98.] Таким образом, если материальное благо было произведено трудом одного человека, оно должно принадлежать только ему. Но если материальное благо было произведено одновременным или последовательным сотрудничеством нескольких лиц – что, безусловно, является преобладающим правилом в соответствии с правилом разделения труда, – то каждому работнику должно быть присвоено столько меновой стоимости вещи, сколько он добавил к ней своим трудом. Поскольку при таком принципе распределения доходы от труда полностью распределяются между рабочими, доход без труда (земельная рента и прибыль с капитала) и его юридическая предпосылка – частная собственность – невозможны.

Но как должна распределяться между участниками меновая стоимость вещи, в производстве которой участвовало несколько человек?

Само по себе вполне мыслимо, что даже при социалистическом общественном строе исторически традиционные цены на труд сохранятся и лишь увеличатся на соответствующую величину в результате ликвидации безработных доходов. В самом деле, совершенно новое определение цены труда, игнорирующее все исторически традиционные отношения и основанное лишь на общем принципе, потрясло бы общество едва ли не больше, чем введение социалистического общественного строя. Тем не менее Родбертус, один из главных защитников права на полную отдачу труда, предлагает, чтобы час труда занял место наших металлических денег и чтобы каждому рабочему, внесшему свой вклад в производство вещи, было отведено столько часов труда из ее меновой стоимости, сколько требуется среднему рабочему для выполнения труда, приложенного к этой вещи. Таким образом, этот принцип распределения предполагает уравнивание часов труда или, по крайней мере, дней труда всех работников в той мере, в какой средний труд был в них фактически выполнен.[81 - Ср. ниже §§8 и 13]

b) Право на существование

Многие социалистические системы признают в качестве основного стандарта распределения не труд, а потребность.[82 - Ср. например, Morelly 1753, Brissot 1780, Cabet 1848, Louis Blanc 1850, Шрамм в «Zukunft», 1878, стр. 497—507] Прямым следствием этого взгляда является принцип распределения, согласно которому каждая вещь должна принадлежать тому, кто в ней больше всего нуждается. Тем не менее, лишь немногие социалисты действительно пришли к такому выводу, среди них Годвин, чьи взгляды будут представлены в контексте ниже (§3). Нельзя также отрицать, что потребности индивида слишком неопределенны, субъективны и изменчивы, чтобы можно было привязать к ним самое важное из всех правовых последствий: распределение благ. Только в небольших сообществах, связанных самыми тесными узами привязанности (например, в семье), может быть действительно реализован этот принцип распределения.

Это распределение в соответствии с потребностями и имеющимися средствами всегда следует понимать, когда многие коммунисты говорят о равном распределении благ в коммунистическом государстве. Ибо никто не может всерьез претендовать на действительно равное распределение средств производства или наслаждения ввиду огромного разнообразия, которое порождается потребностями человека в зависимости от возраста, пола и индивидуальной конституции.

Среди этих потребностей по своей практической значимости выделяются те, от удовлетворения которых зависит сохранение существования человека и которые можно назвать экзистенциальными потребностями.[83 - Ср. обсуждение в Карл Менгер, Grunds?tze der Volkswirtschaftslehre 1871, стр. 88] Они имеют общий, более объективный характер и поэтому могут служить мерилом распределения, хотя нельзя отрицать, что их объем будет меняться в зависимости от времени и места. Потребности существования являются сегодня основой права на существование, которое играет столь важную роль в социалистических системах всех времен. Это право можно определить таким образом, что каждый член общества имеет право на получение товаров и услуг, необходимых для поддержания его существования, до того, как будут удовлетворены менее насущные потребности других.

В социалистических системах и в практических попытках, которые предпринимались до сих пор при коммунистическом общественном строе, право на существование имеет различное содержание в зависимости от возраста лица, имеющего на него право. В случае несовершеннолетних речь идет о содержании и воспитании; в случае взрослых – о простом содержании, при этом правомочное лицо обязано выполнять соответствующую работу; в случае лиц, неспособных к труду по старости, болезни или другим недугам, речь идет об обеспечении.[84 - Об организации права на существование в американских социалистических общинах см. ниже §13, прим. 7 – 9.] При последовательно осуществляемом социалистическом строе право на существование было бы направлено непосредственно против экономического сообщества и заменило бы для правомочного лица имущественные права нашего нынешнего частного права.

Если последовательное осуществление права на полный трудовой доход делает невозможным любой доход без труда, а значит, и частную собственность, то продолжение частноправового порядка наряду с правом на существование вполне мыслимо. Требования всех граждан на удовлетворение их потребностей в средствах существования в этом случае должны рассматриваться как закладная, так сказать, лежащая на национальном доходе, которая должна быть скорректирована, прежде чем безработный доход может быть предоставлен отдельным бенефициарам. Действительно, в дальнейшем изложении (§14) будет видно, что социальные устремления нашего времени направлены, с одной стороны, на реализацию права на существование в определенной степени, а с другой – на поддержание здания нашей частноправовой системы. Полное осуществление права на существование отняло бы, однако, столь значительную часть безработных доходов, которые сегодня достаются владельцам земли и капитала в силу их собственности, и настолько лишило бы частную собственность ее экономической полезности, что ее вскоре пришлось бы преобразовать в коллективную собственность.

Как и в случае с частной собственностью, право на существование также совместимо с правом на полную прибыль от труда, так как последнее является социалистическим аналогом частной собственности. Даже при правовой системе, полностью отменившей безработный доход, каждый гражданин может быть обязан работать определенное количество часов в день, чтобы покрыть свои жизненные потребности, в то время как весь доход от остальных часов труда будет оставлен в его свободном распоряжении в определенных пределах. Такое сочетание права на пропитание и права на полный трудовой доход, соединяющее в себе эгоизм и общественный дух, свободу и принуждение, было бы особенно целесообразно для переходного периода, когда социалистические учреждения должны будут действовать в индивидуалистически воспитанных народных массах.

c) Право на труд

Между современным частным правом и распределением благ в соответствии с отдачей труда или потребностями, которые являются конечными целями, к которым стремится социалистическое движение, можно найти бесконечное число посредников. Одним из таких вариантов является так называемое право на труд, которое приобрело большую историческую значимость благодаря событиям 1848 года и, совсем недавно, благодаря заявлению, сделанному в германском рейхстаге принцем Бисмарком[85 - На заседании германского рейхстага 9 мая 1884 года при обсуждении вопроса о продлении срока действия закона против опасных устремлений социал-демократии от 21 октября 1878 года имперский канцлер принц Бисмарк сделал следующее заявление. Принц Бисмарк, канцлер рейха, сделал следующее заявление: «Я подведу итог: дайте рабочему право работать, пока он здоров, дайте ему работу, пока он здоров, обеспечьте ему уход, когда он болен, обеспечьте ему обеспечение, когда он стар, – если вы сделаете это и не будете уклоняться от жертв и не будете кричать о государственном социализме, как только кто-нибудь произнесет слово „обеспечение по старости“, если государство проявит чуть больше христианской заботы о рабочем, то я верю, что господа из программы Вайдена будут напрасно свистеть в свисток, что число присоединяющихся к ним людей значительно сократится, как только рабочие увидят, что правительство и законодательные органы серьезно заботятся об их благосостоянии.» (Стенографические отчеты о заседаниях рейхстага, сессия 1884 года, том 1, с. 481) – Позже на той же сессии принц Бисмарк ответил на речь депутата Эугена Рихтера следующим образом: «Сначала я отвечу на самый важный вопрос, который он (депутат Рихтер) когда-либо затрагивал, – о праве на труд. Да, я абсолютно признаю право на труд и буду отстаивать его до тех пор, пока нахожусь на этом месте. Я стою не на почве социализма, который, как говорят, начался с министерства Бисмарка, а на почве прусского земельного права. Итак, господа, где же та невнятная усмешка, которую вы произнесли ранее? Разве право на труд не было открыто провозглашено во время публикации ландрехта? Разве не заложено во всех наших нравственных отношениях, что человек, который стоит перед своими согражданами и говорит: я здоров, хочу работать, но не могу найти работу, – вправе сказать: дайте мне работу! и что государство обязано дать ему работу! Предыдущий оратор сказал, что государству придется взять на себя большие обязательства. Да, оно уже делало это в трудные времена, как, например, в 1848 году, когда безработица и безденежье были велики в результате буйства прогрессивного движения. Кто не помнит Ребергер с ее красным петушиным пером и длинными сапогами? Государство считало своим долгом обеспечить работой этих людей – большинство из них были бродягами, но также и честными людьми, которые действительно не знали, как заработать на жизнь. Я считаю, что и сегодня, когда возникают подобные ситуации, государство обязано выполнять свои обязанности, и у него настолько широкие полномочия, что оно может выполнить свое обязательство по предоставлению работы безработным гражданам, которые не могут ее найти. Оно выполняет задачи, которые в противном случае, возможно, не были бы выполнены из-за финансовых проблем; я хочу сказать о строительстве крупных каналов или о чем-то подобном. Есть много необычайно полезных объектов другого рода». (Стенографические отчеты, указ. соч., стр. 500)]. Это разновидность права на существование, которое должно быть привито к нашей нынешней системе частного права.

Идея, лежащая в основе права на труд, по-видимому, была навеяна некоторыми фундаментальными положениями о государственной заботе о бедных, которые почти одинаково встречаются в различных законодательствах. Английский закон о бедных 1601 года, французские конституции 1791 и 1793 годов и прусский земельный закон от 5 февраля 1794 года[86 - Прусский земельный закон, часть II, титул 19, §1 и 2: Государство обязано обеспечивать пищей и жильем тех граждан, которые не в состоянии сами себя обеспечить и не могут получить их от других лиц, обязанных это делать по особым законам. – Тем, кто не имеет средств и возможности зарабатывать себе и своей семье средства к существованию, должна быть предоставлена работа, соответствующая их силам и способностям». – Эти положения, которые по своей формулировке заходят очень далеко, на самом деле предназначены только для поддержки бедных.] – все они предусматривают, что государство или государственные объединения (муниципалитет, приход и т. д.) обязаны либо содержать бедных, либо предоставлять им работу. Тем не менее, право на труд следует отличать от права на помощь, даже если она предоставляется путем предоставления работы. Ведь право на труд, согласно социалистической концепции, имеет характер денежного обязательства, которое не основано на какой-либо либеральности со стороны государства; его осуществление не предполагает нищеты лица, имеющего на него право, и реализация этого права, как и поддержка бедных, не может происходить в условиях, наносящих ущерб.[87 - Дебаты о праве на труд, проходившие в Национальном собрании Франции 12—16 сентября и 2 ноября 1848 года, в частности, вращались вокруг вопроса о том, следует ли признать только право на содержание или также право на труд. Тьерс высказался за первое, но против второго, и на самом деле Конституция от 4 ноября 1848 года, как и Конституция 1793 года, гарантировала только право на содержание. Поэтому, конечно, неверно, когда отдельные авторы, например, Жозеф Гарнье, хотят отождествить оба права.]

Аналогичным образом, право на труд следует резко отличать от права на поиск работы с большими или меньшими перспективами успеха. В знаменитом эдикте от 12 марта 1776 года, в котором была предпринята попытка ввести свободу торговли во Франции, Людвиг XVI, или, правильнее, Тюрго, говорит о «праве на труд», которое не должно быть ущемлено в свободном осуществлении системой гильдий. И наоборот, сторонники гильдий часто называют правом на труд право члена гильдии работать в рамках своей профессии, исключая все другие. [88 - Ср. например, Karl Marlo [=Karl Georg Winkelblech], Untersuchungen ?ber die Organisation der Arbeit, vol. 2, 2nd edition 1884, page 314]Оба варианта одинаково ошибочны: право на труд гарантирует гражданам не право искать работу, а право ее находить.

Правильная концепция права на труд, насколько можно получить определенный результат из колеблющейся и неясной теории и практики, заключается скорее в следующем: в силу права на труд каждый трудоспособный гражданин, который не может найти работу у частного предпринимателя, может требовать от государства или государственных объединений (района, муниципалитета) предоставления ему обычной поденной работы с выплатой обычной поденной заработной платы.

Таким образом, право на труд отличается от права на полный трудовой доход тем, что правомочное лицо может требовать только заработную плату (а не полный трудовой доход) и что средства производства предоставляются ему только для целей производства от имени государства. Поэтому несколько ораторов в Национальном собрании Франции во время обсуждения права на труд (Примечание 11) ошибочно предположили, что право на труд включает в себя также право на капитал. Напротив, право на труд лишь дополняет наши нынешние права собственности и предполагает существование индивидуальной собственности на землю и капитал.

Эта субсидиарность [подчиненность – wp] также отличает право на труд от права на существование. Последнее направлено непосредственно против государства или государственных объединений; правомочный человек может требовать от них непосредственного удовлетворения жизненных потребностей в обмен на выполнение работы. Право на труд, с другой стороны, не может быть реализовано до тех пор, пока не будет установлено, что лицо, имеющее право на труд, не может получить работу у частного предпринимателя. Кроме того, право на пропитание распространяется также на несовершеннолетних и нетрудоспособных, в то время как право на труд предоставляется только трудоспособным гражданам.

Насколько это определение верно, можно судить по следующему описанию исторического развития права на труд.

Право на труд в его современном значении было впервые выдвинуто среди социалистов Фурнье, который, по-видимому, не знал объяснений Фихте (§2), предлагающих некоторые аналогии. В своем наиболее полном труде, «Трактате о домашней ассоциации-агриколь», Фуррье ведет ожесточенную полемику против теории врожденных прав человека в том чисто политическом значении, которое придали этому понятию Французская революция и парламентский доктринеризм эпохи Реставрации; Он показывает, как мало значат политические доктрины народного суверенитета, свободы, равенства и братства для интересов страдающих масс, хотя за них было пролито столько крови в войнах и революциях.

Теперь Фурнье противопоставляет эти основные политические права основным экономическим правам. В естественном состоянии дикарь имел право охотиться, ловить рыбу, собирать фрукты и пасти свой скот, где ему заблагорассудится. [89 - С той причудливостью, которую Фуррье так часто связывает с самыми глубокими мыслями, он также относит к естественным правам человека в естественном состоянии право собираться в орды, воровать вне своей орды и беззаботно жить в течение дня.]В социальном государстве, где природа уже занята, осуществление этих четырех основных экономических прав, конечно же, немыслимо; вместо них должен появиться эквивалент. В вышеупомянутом сочинении Фурнье называет этот эквивалент то правом на труд, то правом на прожиточный минимум, не понимая разницы между правами на труд и на существование. Однако, по мнению Фурнье, этот эквивалент не может быть предоставлен в нынешнем состоянии, а только после введения предлагаемого им общественного строя.

Идеи Фурнье были развиты его школой в многочисленных сочинениях и работах. Я упоминаю здесь, в частности, памфлет «Право на труд», написанный Консидераном, который свободен от всех преувеличений и, таким образом, оказал значительное влияние на события 1848 года.

Консидерант отличается от своего хозяина, в частности, тем, что не желает дожидаться введения фурьеристского общественного строя, чтобы признать право на труд, а рассматривает его как необходимое дополнение к нашему нынешнему состоянию и как единственное средство сохранения частной собственности. Он исходит из того, что, с одной стороны, человеческий род имеет право на общее пользование землей в ее первозданном виде, а с другой стороны, то, что создано трудом людей, то есть улучшения земли и капитала, является частной собственностью производителей и их правопреемников в силу неоспоримого юридического титула. В силу этого права пользования общим фондом природы человек в естественном состоянии мог осуществлять четыре основных экономических права, а именно: охотиться, ловить рыбу, собирать плоды и выгонять скот на пастбище; в нашем состоянии, заключает Консидерант вслед за Фурнье, на место этого права совместного пользования должен прийти эквивалент: право на труд. Содержание этого права Консидерант определяет весьма неюридически: пролетарию, который его осуществляет, должно быть предоставлено по крайней мере столько же средств к существованию, сколько он мог бы получить в естественном состоянии, осуществляя эти четыре первоначальных экономических права.

Памфлет Консидеранта, образец краткости и ясности, имел большой успех; если не считать крылатого слова: Organisatione der Arbeit, которое Луи Блан позаимствовал у сен-симонистов и распространил в своем знаменитом памфлете, то вряд ли можно найти вопрос, рассматриваемый так часто, как право на труд, в социалистических журналах и памфлетах 1940-х годов. Поэтому, когда после Февральской революции парижский пролетариат на мгновение стал определяющим фактором, он немедленно заставил временное правительство издать прокламацию от 25 февраля 1848 года, в которой провозглашалось признание права на труд и которая впоследствии была включена во французский сборник законов. Основное содержание этой прокламации, которая была издана под непосредственным давлением взбудораженных масс и поэтому очень плохо составлена, заключается в том, что временное правительство Французской республики настоящим гарантирует существование рабочего через труд и обязуется гарантировать труд всем гражданам.

Чтобы реализовать право на труд на практике, декрет временного правительства от 26 февраля 1848 года предписывал создание во Франции национальных мастерских, а декретом от 27 апреля 1848 года этот декрет был распространен на французские колонии. Эмиль Томас, написавший историю этого учреждения, сам говорит нам, что создание национальных мастерских не было серьезной попыткой, что правительство никогда не выделяло достаточного количества работ для найма рабочих, принятых в национальные мастерские, и что все это учреждение имело в глазах правительства только цель свести социалистические теории к абсурду.

Подробности организации национальных цехов здесь не нужны. Можно лишь отметить, что Томас организовал их строго иерархически в соответствии с доктринами Сен-Симона и что поэтому они имели скорее характер армии рабочих, чем промышленных учреждений. Рабочие принимались мэриями округов без дополнительного изучения ситуации, поэтому уже к 19 мая 1848 года число рабочих, принятых в национальные мастерские, достигло огромной цифры в 87 942 человека.

Самый важный спор, возникший в короткий период перед отменой права на труд, касался вопроса о том, вправе ли каждый гражданин в силу этого права требовать лишь обычного поденного труда или работы, соответствующей его образованию. В национальных мастерских подавляющее большинство рабочих, в той мере, в какой они вообще были заняты, должны были выполнять земляные работы независимо от их предыдущей профессии. Однако Томас также создал несколько специализированных национальных мастерских (стельщика, сапожника и портного), которые дали весьма удовлетворительные результаты. Тем не менее, такое расширение права на труд было – и не без оснований – одним из главных аргументов противников социализма против признания права на труд в Конституции Франции. Ведь если государство обязано трудоустроить каждого работника, который не может найти работу у частного предпринимателя по своей специальности, то экономическая деятельность государства должна принять такие огромные размеры, что наша нынешняя частноправовая система не сможет существовать рядом с ней в долгосрочной перспективе. Если, следовательно, нынешнее состояние общества не должно быть заменено чисто социалистическим государством, если право на труд не должно быть заменено правом на существование, то право на труд – согласно только что приведенному определению – может рассматриваться только как право на предоставление обычного поденного труда с уплатой обычной поденной заработной платы.

Второй вопрос, возникший при практическом осуществлении права на труд и имеющий наибольшее значение при социалистическом общественном строе, касается субъекта, обязанного выполнять вытекающие из этого права обязанности. Относится ли эта обязанность к государству, департаменту, муниципалитету? Средства на содержание национальных мастерских, по крайней мере в большинстве случаев, предоставлялись государством. Тем не менее, создатели этого учреждения, по-видимому, задумывали его как коммунальную организацию, поскольку в Парижские национальные мастерские принимались только те рабочие, которые обычно проживали в Париже. Первоначально проживание было достаточным независимо от его продолжительности; позднее, когда уже было принято решение о роспуске Национальных мастерских (21 июня 1848 года), требовалось проживание в течение шести месяцев. С другой стороны, такому взгляду на Национальные мастерские как на коммунальное учреждение противоречил тот факт, что правительство в декрете, опубликованном в Moniteur 21 июня 1848 года, оставило за собой право использовать парижских рабочих для перемещения земли в департаментах. Фактически это положение стало главным сигналом к страшной июньской битве (23—26 июня 1848 года), которая закончилась полным поражением социализма. Поражение социалистических партий в Июньской битве, естественно, повлияло и на обоснованность права на труд. Непосредственно перед июньской битвой (20 июня 1848 года) Марраст представил в комитет Национального собрания, которому было поручено предварительное согласование конституции, проект, в котором право на труд и поддержку было поставлено под те же конституционные гарантии, что и собственность, и в который уже были включены некоторые подробные положения о практической реализации этого права. В результате июньской битвы 29 августа 1848 года был представлен новый проект конституции, в котором уже не признавалось право на труд, а только право на поддержку. Поэтому Матье представил поправку к этому проекту, в которой прямо гарантировалось право всех граждан на образование, труд и поддержку. Однако эта поправка была лишь слегка изменена в конце обсуждения предложением Глейс-Бизона. Дебаты, проходившие по этим предложениям, в сочетании с трудами Фуррье и его школы, являются основным источником для построения права на труд. В ходе голосования поправка Глеза-Бизона была отклонена 596 голосами против 187, и Национальное собрание настояло на этом голосовании, когда Феликс Пьят вновь внес аналогичную поправку во втором чтении проекта конституции 2 ноября 1848 года. С тех пор французский социализм больше не возвращался к вопросу о праве на труд.

Право на труд появилось и во Франкфуртском национальном собрании при обсуждении конституции для немецкого народа. Во время второго обсуждения основных прав немецкого народа, которые (ст. VIII, §30) провозглашали неприкосновенность собственности в обычном порядке, Науверк[90 - Поправка Науверка к §30 Основных прав: «Каждый немец имеет право на содержание. – Общество, а точнее государство, должно предоставлять содержание вынужденным безработным, не получающим помощи от родственников или кооперативов, по возможности, приказывая им работать».] и Людвиг Симон[91 - На заседании Национального собрания 8 февраля 1849 года Людвиг Симон предложил следующую поправку: 1) Обеспечение нуждающихся безработных является обязанностью муниципалитетов или государства. 2) Муниципалитет или государство должны предоставлять работу вынужденным безработным».] предложили поправки, направленные на признание права на труд. Однако они были отклонены 317 голосами против 114 на заседании Национального собрания 9 февраля 1849 года, без каких-либо углубленных дебатов о праве на труд, на том основании, что обеспечение бедных, которые не могут работать, является вопросом законодательства о доме, общине и бедных. С тех пор в Германии этот вопрос также затерялся: только Марло выступал за право на труд примерно в то же время (1850), как будет показано ниже (§2). Только в последнее время некоторые немецкие писатели, в том числе Штопель,[92 - Франц Штопель, Свободное общество, 1881, стр. 263 – 299 и: Социальная реформа, 3-й выпуск, 1884, Das Recht auf Arbeit, стр. 6, 7, 13, 25 (лучшее немецкое сочинение о праве на труд).]