Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Стихотворения
Жанр:
Год написания книги: 2017
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На войну. Сонет
Пусть плачут женщины с пустынными глазамиИ капли горьких слез срывают рукавом;Пусть дети побегут за милыми отцами,Когда пройдут они, суровы, под ружьем;Громада двинулась. За хмурыми полямиУж гулко прогремел и раскатился гром;Над смертной высотой сплетаются крыламиЖелезные орлы в объятьи мировом.Смиряясь, подними, о мать, детей на плечиИ пусть безгрешный взор один глядит туда,Где дрогнули весы последнего суда;Где для бессмертия не нужен гроб и свечи,И шествуют отцы, спокойны до конца,К воздушной лествице единого Отца.1 октября 1914Зима в деревне
Зима. Что делать нам в деревне?
ПушкинI. «И вот опять судьба моя упорна…»
И вот опять судьба моя упорна.Всё кануло. Все громы отгремели…И вот на нить я собираю зернаОборванных бездумно ожерелий.Пусть там, в полях, гудящая валторнаСкликает вихри к хмельной карусели.Душа, как степь, пустынна и просторна,Как степь, где веют белые метели.Зима, зима… Уж по тропинкам сада,К устам прижав настороженный палец,Лукавая не крадется дриада.Один снегирь, – пурпуровый скиталец, –Везде, где сердце изошло любовью –То там, то здесь – сугроб окрасит кровью.II. «Был разговор. И спор. Но что же?..»
Был разговор. И спор. Но что же? –Потом был мир… И как всегда,Но только выспренней и строже,Твоя мерцала красота.Твои движенья тише сталиИ вдумчивей. И в час разлукНа плечи руки мне упали,И помню тот хрустящий звук.И только колющую жалостьСтруил мимобегущий час,Твою смертельную усталостьИ пепел отгоревших глаз…Не приходи. Себя не мучай.Пусть за блаженством – ничего.День торжества и скорби жгучей!День постриженья моего!III. «Лилово небо, поле бело…»
Лилово небо, поле бело,Порыв промчится вихревой…И сердце словно оробелоЗатем, что поле слишком бело,Что вечер близится глухой.И немы снеговые шири…Лишь ворона пустынный грай, –Один удар по вещей лире, –Уронит от небесной шириНа землю гордое «прощай».IV. «Зачем зашли мы в этот лог…»
Зачем зашли мы в этот лог,Куда нас волчий след заманит?Прощелкнет взведенный курок…Минута трепетная канет…Напрасно. В гору тянет след.Здесь был – прыжок, а тут – усталость…Раздумье… И, как призрак бед,На белом проступает алость.Опять, по грудь в снегу, бредемОдервенелыми шагами,А красный месяц над кустомГрозит склоненными рогами;И меркнет напряженный глаз…Ружье тяжеле и тяжеле.В зените мреющий алмазНам говорит – о лучшей цели.V. «Вносили смолистую елку…»
Вносили смолистую елкуВ овчинах два мужика;И долго топтались без толку,Хоть ноша была легка.Плясала метель распояской,Снежки бросала в окно;И жизнь казалась мне сказкой,Пока я шел на гумно:И вихрей злая мятежность,И свист дымящих застрех,И эта узорная нежностьЗвезды, упавшей на мех…Сегодня холмы и оврагиСнега венцом оплели.Сегодня восточные магиК Младенцу путь нашли.VI. «Здесь много лет, в теплице парной…»
Здесь много лет, в теплице парной, –Воюй, смиряйся иль тужи, –Живут семьей неблагодарнойЗлатоголовые ужи.И сколько раз из тонких трещин,Где вилась лента под плющом,Я был – хозяин – обесчещенДразнящим, черным языком!Но я любил, как уж, – левкои;Как уж, спешил от георгин;Сквозь стекла небо голубоеНаш общий побеждало сплин;А если там курило снегом,Мы здесь мечтали – о веснеИ отдавались долгим негамВ неизъяснимой тишине.И, тайну древнюю лелея,Порой я гладил – давний друг –По банке свернутого змеяНедвижный, светозарный круг.«Ледяная рука простучала в окошко…»
Ледяная рука простучала в окошко;Чей–то голос и смех за стеклом:– «Мой звенит бубенец и как скатерть дорожка,В санках мчаться отрадно вдвоем».И с улыбкой пошел ты на зов непреклонный:– «Дайте шубу. Остынешь в пути».Тронул конь, и помчались порошей взметенной,И следов не найти, не найти…Мы остались. Нам пусто. И зябко. И странно.– «Слышишь там бубенец вдалеке?»– «То метель разыгралась. То вихрей осанна…Разводи же огонь в камельке».И глядим мы туда, через стекла, на вьюгу;И нет сил этот сон превозмочь:Как помчались они, окликая друг друга,В безысходную, бледную ночь.Песнь народу русскому
Красную Пасху встречаем.Пасху пресветлую ждем.Розой штыки украшаем,Песню мирскую поем!Если недели довольно,Чтобы века искупить,Если, как птицам, привольноСердцу в лазури парить, –Алой заре возрожденьяВерь благодарной душой:Рухнули ржавые звеньяЦепи твоей вековой.Красную Пасху встречаем.Пасху пресветлую ждем.Розой штыки украшаем,Песню мирскую поем!Ты, не предавший Свободы,Жертвенной кровью кропилБуйные юные всходы,Полные дремлющих сил.Крепни же в мудрости строгой:Помни семнадцатый год!С Богом, широкой дорогойШествуй спокойно вперед,Русский народ!3 марта 1917 Град св. ПетраСтихотворения, не опубликованные при жизни автора
I
«Ты не читала их – слова мои больные…»
Ты не читала их – слова мои больные,Глаза твои не лгут: ты не читала их!А книгу ты несла в просторы золотыеИ через две строки теряла третий стих.Тропами росными брела ты наудачу,Скликала трелями пугливых, вольных птицИ, вспомнив обо мне, что, одинокий, плачу,Четырехлистники роняла меж страниц.«Отсветы облак в струях розовато–лиловые…»
Отсветы облак в струях розовато–лиловые.Призраки тихого стада, бредущего берегом.Лепет касатки, янтарные смолки еловые.Девушки белая тень под раскидистым деревом.Ангел ли мне говорил – душе моей чутко взволнованной,Или то сердце раскрылось, и первая в сердце вошлаДевушки белая тень, как в чертог уготованный,С розой небес на груди, с тихим раздумьем чела?«Томится зноем степь. Морщины залегли…»
Томится зноем степь. Морщины залеглиКрестообразные по лику многотрудной,Огнем измученной кормилицы–земли.Даль зыбко курится. Ватагой безрассуднойГрачи проносятся, и белый клюв раскрыв,Без сил спускаются на ветви древних ив.И жатва нищая, где каждый колос пуст,Как торба тощая бездомного скитальца,Под видом пламенным издаст лишь мертвый хрустВ тоске безвыходной заломленного пальца;А вихрь, безумствуя, проносится вперед,До неба вскинется и прахом упадет.«Вы правы, как всегда – нужны ль мои признанья…»
Вы правы, как всегда – нужны ль мои признанья,Занять ваш острый ум – увы – мне не дано;Скажу «люблю» иль нет – не всё ли вам равно,А в музыку стиха как перелить страданья?И повесть горькую постыдного изгнаньяОт врат Эдемовых, закрывшихся давно,Вам, светлой, повторять напрасно и грешно;Нет, сердца нежного не омрачу сиянья!Но буду с верой ждать, когда нежнее арфМне прозвучит ваш зов, а заповедный шарф –Ваш дар – взовьет крыло трепещущего банта.И пусть я странен вам безумною мечтой,Я – верный рыцарь ваш! Где добрый Санхо мой?Вперед! Уж слышится мне ржанье Россинанта.Светлане
Видно, солгал мне месяц багряный,Месяц, что в синюю ночь колдовал;Видно, за призраком нежной СветланыЯ, ослепленный, напрасно скакал.Только и помню – очи да косы,Взлет над челом непокорных кудрей,Будто всё те же и те же вопросыВ топоте гулком буйных коней.Там, уплывая, вьются туманы…Там простонали – колокола.В тучу уходит месяц багряный.Синяя ночь, побледнев, отошла.Еду один – без дороги, без цели…С милой Светланой встречусь ли вновь?Рыцарь безумный, пою на свирелиРозам небесным земную любовь.«Мне иногда судьба дарила…»
М. Л. Сергеевой
Мне иногда судьба дарилаВас провожать через поля,Когда, склонясь к земле, светилаШептали: «милая земля…»И поднимался гул окрестный,И каждым хрупким стебелькомЗемля любила свод небесныйИ говорила лишь о нем.А вы внимали и дремали,Л шарабан наш мирно плыл…И, верно, в полусне вы знали,Что значит звездной ночи пыл.«Как мотылек ты бьешься в паутине…»
Как мотылек ты бьешься в паутинеМоей любви, и только крепнет сетьОт взмаха крыл, бессильных улететьИ затонуть в лазоревой пустыне.Вот символ мой, излюбленный отныне;Его в душе без ропота отметьИ знай, дитя, про счастье умеретьНа алтаре таинственной Богини!О Афродита! славлю твой полетНад зеркалом зарумяневших вод,Над рощами и светлыми лугами…Твой верный раб, покорен я давноИ падаю в нерукотворном храмеК твоим стопам, как в океан – на дно.«Сегодня над душой царит туман…»
Сегодня над душой царит туманТонов голубо–розовых – и втунеПестрит в глазах седой ТертуллианИ бронзовый мерцает Сакья–Муни.И каждую страницу и строкуКак груз влеку – ненужный и постылый…Одну зову – зову мою ТоскуЗатем, что звать не смею милой.Затем, что в одиночестве моемРаскроется цветок сердечной боли,Что муку, спетую в приливе огневом,И ты разделишь – поневоле.Отрадно слезы лить и грезить о весне,Вновь биться над немыслимой задачей;А там следить, как с грацией кошачьейТы пробежишь, белея при луне…Ризе
Ризе, кошница роз, упавшая на скалы,Не мой ли шаг будил твой камень вековой,Когда бросал, любя, звенящие опалыУ белых ног твоих ласкательный прибой?Как странно видеть мне знакомые светила,Вдруг обступившие безвестный минарет,Колодцы древние с плитой, что повторилаСловами золота непонятый привет;Жилища тихие, запретные гаремы,Как вы волнуете и будите мечты –Живые символы, наглядные эмблемы, –И всё же лучше вас румяные цветы,И всё же лучше вас порхающие светыВ листве пылающих мятущихся жуков,И всё же лучше вас бездомные поэты,Мечту прядущие под мертвый стук шагов.«Когда б мы здесь отпечатлели…»
В. М. Пуришкевичу
Когда б мы здесь отпечатлелиВдруг распахнувшейся душойНе свисты пуль, не гром шрапнели,А голос жизни мировой.Когда б, откинув клетки партий –Капканы на твоем пути, –Прочесть слова от звездных хартийИ Божьим ратником пойти.«Конец безрадостным блужданиям…»
Конец безрадостным блужданиям –От вечно–памятного дня,Когда очей склоненных маниемТы вдруг приблизила меня;И от печали убивающейОтведенный твоей рукой,Смеюсь под тучкой нежно–тающей,Проголубевшей надо мной.Так прикорнувший на завалинкеЗа зиму очумевший дедНасквозь – через тулуп и валенки –Весной живительной прогрет.«Я слезам заглушенным внимаю…»
Я слезам заглушенным внимаюИ улыбки, как розы, ловлю;Но я знаю, мучительно знаюЛегкокрылую душу твою.И в глазах, потемневших как омут,Я читаю – минутный король, –Как мечты, умирая, застонут,И вонзится жестокая боль.Как безумно молить об ответе,Заклинать о прощальной любви,Лишь тебя унесут на рассветеСтрекозиные крылья твои!«Непреклонен и упорен…»
Непреклонен и упорен,В сердце врос косматый корень,Все преграды одолел;Раздвоился, растроился,Дна заветного дорылся,Глубинами овладел.Кто мне семя смерти кинул,В бездну кто меня низринул?Кто, враждебный, колдовал?Дни за днями угасают, –Мнится, свечи тихо таютВ глубине немых зеркал…Мнится: на груди, прижаты,Как закованные в латы,Две руки легли крестом.И чуть слышно лепетаньеСлов унылых отпеванья,Смутных шорохов кругом.А из сердца в небо прямоСтебель мощный и упрямыйПурпурный возносит цвет;Жаркой кровью напоенный,Пышен венчик округленный,И ему подобных нет!И к цветку от гор, ширяя,Прилетает птица злая,Чтоб обнять его крыломИ, победу торжествуя,Удостоить поцелуяЛепесток за лепестком.Подражание Андрею Критскому
На поисках ослиц, беглянок резвых стада,Румяный юноша пророка повстречал.– Вот царь Израиля, и в нем моя отрада! –Так гость от высоты пророку провещал.И рог помазаний над головой склоненнойПролил святой елей – и стал царем Саул……Бодрись, душа моя! пребудь настороженной,Чтоб враг людей твой путь назад не повернул.Трезвись молитвенно в благоговеньи строгом,Пред волей вышнею повергнись, сердце, ниц…Душа–избранница, соцарственная с Богом,Захочешь ли бежать вослед твоих ослиц?«К милой родимой земле мы прикованы цепью бескрайной…»
К милой родимой земле мы прикованы цепью бескрайной;Неистощимый родник в жилах пурпуровых бьет;Тайной <жестокой> начатое кончится разве не тайной?Разве устанет рука сплетаться в живой хоровод?Пусть мы в священной игре пробегаем как легкие тени,Факел горит высоко, факел гуляет кругом.Знаки сильнее, чем гроб, и ведут нас всё те же ступени.Там, где прошли мы вчера, завтра мы снова пройдем.Лебедь
Я помню рдяный час и голос белой птицыИ рокот мощных крыл в пустынной вышине…Ты руку подняла… «Смотри», – шептала мне,И устремлялись ввысь стрельчатые ресницы.Я помню этот час: напрасно вереницыГодов мучительных текли в кошмарном сне!Пушинка лебедя, вся в розовом огне,Спускалась медленно на грудь отроковицы.Прильнула и легла, и нежные перстыНежданно бережно и слабо прикоснулисьМоей руки… «Так правда, – любишь ты?» –Спросил я трепетно. И губы улыбнулись,Как ласковый цветок, и поцелуй сам–другПрославил лебедя, летящего на юг.«Бродячая безумная царица…»
Бродячая безумная царицаВлачит свой гнев, и муку, и любовь;Гляди: раскроется широко багряница,И жертвой огненной прольется долу кровь.Под грохотом взволнованных заклятийЗатихли мы; но благ царицы гнев:Он руки вновь сомкнет для пламенных объятий,И вновь, как изумруд, прозеленеет сев.«Хочется солнцу тучку порвать…»
Хочется солнцу тучку порватьВсей пятерней светозарных перстов,Хочется солнцу лицо показать –Только смыкается туча опять,Ткет дымно–серый покров.Там неустанно сети прядутСерые руки смелей и быстрей.Чуть просинеет – уж брошен лоскут!Солнцу не глянуть – не выйти из путВ царской короне своей.Солнце мне в грудь золотистый поток,Видно, не может сегодня пролить,Будет до вечера хмуриться рок.Молча уйду и забьюсь в уголок,Буду в ночи ворожить.Буду с моей тишиной говорить,В трепете молний провидеть тебя…Можно ли солнце мое погубить?Как не томиться, любя?Как не любить?«Полет грачей над жнивьем опустелым…»
Полет грачей над жнивьем опустелымМедлительно спокоен и упрям;Доверься тот невзгодам и ветрам,Кто неистомным овладеет делом.Клик торжества, привет собратьям смелым,«Аминь, аминь» всклокоченным вождям…Далекий путь готовится крылам,Вознесенным к заоблачным пределам.Так в синий день куда ни кину взгляд –Везде сплетенья вижу черных кружев,Один неутомимый вахтпарад!Далекая, вниманьем удосуживСонет грачам – прочтешь ли между строкПорыв любви, осиливший свой рок?«Преклонись, душа, будь наготове…»
Преклонись, душа, будь наготовеПовернуть восставший грозный вал!Вот они – сомкнувшиеся брови!Гнев любимой – я тебя не знал!Уж не брови – смертной сабли жалоНа прекрасном вижу я лице;Пусть любить ты, сердце, не усталоИ в терновом, горестном венце!Доля мне открыта роковаяТихо гаснуть, пламенно любитьИ в слезах, как туча, тихо тая,В глубину, в безвестность уходить…Кто раскроет тайну огневую,Зрячий кто слепого вразумит?Вот я руку белую целую.Нежный друг, восставший одесную,Улыбаясь, в молниях горит.«Качнуло дерево порывом бури вешней…»
Качнуло дерево порывом бури вешней,Гнездо накренило – и птенчик там, внизу!Белеют лепестки, осыпаны черешней,И ветер дале мчит мгновенную грозу.И солнце глянуло, а он, вчера рожденный,Дрожит и трепетно смыкает синий глаз.О счастья бедный миг, погибнуть обреченный,Миг счастья моего – не так ли ты угас?Птенец поверженный, возросшими крыламиУж ты не полетишь к неведомым морям,К лазури солнечной, пропитанной лучами,К пустыням выжженным и девственным снегамУ моря
Только гул раздроблённой волны,Только пригоршня пены морской… –Вознесен из моей глубины,Загораясь, потир золотой.Он нежнее румяной луны,Озаряющей сизую даль.Разве с ним мои страхи – страшны?Как слеза, не прозрачна печаль?Я слежу за любимой волной,Вот придет, разобьется о грудь…И рокочет мне мудрый прибой:– Позабудь. Не люби. Позабудь.Но беглянку мне все–таки жаль,Что уходит туда, в глубину…Пусть тоска – просветлевший хрусталь,В ней храню – как в гробнице – волну!«Трепещут голуби упругими крылами…»
Трепещут голуби упругими крылами,На подоконнике как звезды – их следы.Курит снежок, но не угаснет пламяВ крови живых – до смертной череды.Взвились, летят. Навстречу клубы дымаОт черных труб. Чета едва видна.Там, высоко кружит неутомимо –И вдруг опять у моего окна!Опять их песнь, исполненная неги,И зыбкий крест переплетенных крыл.Опять следы звездистые на снеге,Как бы чертеж неведомых светил.Им хорошо в моем соседстве виться:Для них я – сон сквозь тусклый пар стекла.Им в первый раз здесь довелось влюбиться,Моя любовь их в первый раз зажгла.II
Жаворонки
Глаза – изюмины, хвосты и струйки крылБесформенно–уютны, как пеленки:Такими пекарь взору вас явил,Печеные из теста жаворонки!Вы на окне возникли – будто сон,То парами, а то с птенцом на спинке,Что шариком нелепым припечен,Сощурившим пугливо маковинки.Здесь у окна нельзя не постоятьИ, грея кулаки, не подивиться,Как будет пекарь мышцы напрягать,Как он с зимой бестрепетно сразится.«Истомно в лазурности плавясь нещадной…»
Истомно в лазурности плавясь нещадной,Смолистые почки страдальчески рвутся,Две желтые бабочки к любви безогляднойВ дыхании юга, утопая, несутся.Курчавы, полки серебристые облакКачаются, тают, синеют, темнеют;И гром обрывается, угрюм и неловокКак отрок, чей голос, ломаясь, немеет.И больно, о други, опять признаваться,Что кубок вешний хмелит, как бывало,Что солнцем повелено устам – улыбаться,Хотя бы ты, сердце, безутешно рыдало.«Душа угрюмая, и в стародавнем вкусе…»
Душа угрюмая, и в стародавнем вкусеВлекусь я к таборам, кочующим по Руси,К шатрам, разметанным среди больших дорог,Где синим вечером запляшет огонек,Котлы запенятся и, заплетаясь кругом,Мужи суровые к пленительным подругамТесней содвинутся. Короткие словаЛениво падают. Темнеет синева.В хрустальной высоте роится улей Божий.Гудит алмазный хор… Таинственней и строжеРаздастся ржание стреноженных коней;А в песне плачущей услышишь: «ПожалейИ не губи. Твоя». Так бред любви недужнойОдин безумствует под кровом ночи южной;И остановится бесстрашный конокрад,Ударит в грудь себя – и повернет назад.……………………………………………………Как сладко большаком скакать во весь опорНа краденом коне… Там позади позорИ мука смертная, но конь всегда с цыганом,И легче на пути падет он бездыханным,Чем выдаст всадника, сдавившего бока,Чья сухощавая когтистая рука,Едва дотронувшись, рукой хозяйской сталаИ степью повлекла, куда душа алкала…И кто ответит нам – скакал ли здесь цыганИль птица ловчая упала за курган?«Как печальны глаза, где часами, во мгле мутно–белой…»
Как печальны глаза, где часами, во мгле мутно–белойОтражался взлохмаченный лес, потемневшие срубы,Дрема псов на крыльце и вороны полет омертвелый, –Как печальны такие глаза и как сердцу отзывному любы.Соловецкий инок
Беглец житейских бурь, пустынным островамПод солнцами крестов ты дух свой предал мощный;Восторг мечты твоей – лазоревым волнам,И сердца трепеты – молитве полунощной.Монах и мореход, благословясь, веслоИз рук святителей приемлешь: путь опасен,Но сила их с тобой, и свято ремесло,Когда плывешь, смирен, покоен и бесстрастен.Звеня, бежит волна, послушна под кормой,Не ранит красота морян зеленокудрых,И в сердце укрощен прельстительный прибойНапевами псалмов властительных и мудрых.«Что ни день, как пчела, ужалит…»
Что ни день, как пчела, ужалит.Умирает,Как пчела, когда жало оставит.Что ни день, островок мой всё меньше.Путь мой – уже,Разъяренные волны – выше.Если любишь меня, – не мучай.Станем тише и лучше.И друг к другу прижмемся – под тучей.Наше сердце – как пленная белка.Ты любила? –Вот хочу, чтоб ты руку на грудь положила,Как сиделка,И о том, что вдали – позабыла.«Пусть слова тоски бесплодно отшумели…»
Пусть слова тоски бесплодно отшумели:Кто, скажи, скорбит над женской раной?Посмотри, как из серебряной купелиЗолотой возносится младенец, –И с улыбкой материнской, несказаннойПозовешь глазами: здравствуй, месяц!И пока, одна, пройдешь пустынным садом,Нежный луч с тобой не разлучится;Он заметит, он ответит ясным взглядом,Приведет, смеясь, к любимой тени.И тогда, смирясь, захочешь поклонитьсяПалачу – и станешь на колени.«Жарок полдень. Небо как пергамент…»
Жарок полдень. Небо как пергамент.Голубое желтым пережгло.И в зияньи трещин под ногамиЧерное скорбящее чело.Кто–то небо запечатал, строгий.Будем скоро святость поднимать,Осадим и межи и дороги,Чтоб упала темная печать.Повернем очами Матерь БожьюК неродимым, к проклятым полям,Чтоб вздохнула над убогой рожью,Помогла обмершим колоскам.Будет плакать свечка на краюху,Залучится венчик золотой…Ты простишь ли древнюю старуху,Что зовется, горькая, землей?«Слышно – ноет истомно сирена…»
Слышно – ноет истомно сирена:Слышно – сердце мое простонало.Белый голубь из темного пленаУлетел бы – крыло поломало.И, взволнованный, зову я внемлю…Знаю, лжет мне узывная Майя,Но люблю твою дальнюю землюИ тебя… И тебя, дорогая!Пусть осилен грозой неизбежнойБелый голубь и сорван с лазури.Принимаю твой вызов мятежный,О сирена, зовущая бури,Чтоб за час роковой и единыйРасквитаться с забвенною долейИ меж скал над ревущей пучинойЦеловать этот коготь соколий.«Это случилось недавно и вовсе нежданно…»
Это случилось недавно и вовсе нежданно,Это случилось совсем, о, совсем неизбежно…С ветки слетает листок, обнажается небо так странно,Синее небо глядит – и знаешь, что небо безбрежно.С сердцем случилось как с тихим потоком природы,Сердце предела достигло и путь начинает обратный.Годы росток прозябал – шелухой отметаются годы.В чаще блуждая, беглец услышал призыв благодатный.«Только и знаю – леса да овраги…»
Только и знаю – леса да овраги,Только милу́ю – красавицу–ночь.Сам я избрал тебя – доля бродяги!Долю бродяги – кто ты? – не порочь!Верно, затем, что венцом загорелисьРыжие космы от ранних от лет –Кудри кольцами, – а щеки зарделисьКровью горячей, что маковый цвет;Верно, затем потянуло на волю –Хата тесна, докучает сосед.Крутится ветер по чистому полю –Резвые ноги бегут ему вслед.Всю бы тебя обежал – да куда там! –Тихая, темная Матерь моя. –«О, пусть весна погонит к морю…»
О, пусть весна погонит к морюСтада голубо–серых льдинИ с высоты окличет зорюЗарумяневший лебедин;И пчелка, забывая улей,От духа терпкого взыграв,Гудящей пронесется пулей –Упасть на шелк упругих трав…О, пусть! В чертах судьбы суровойКак нам улыбку не прочесть,Когда подснежник жизни новойПрозвонит радостную весть?«И нас венчали в утро Божие…»
И нас венчали в утро БожиеКороны синих васильков,И улыбались нам прохожие,Пока мы шли в тиши лугов.Но четверть месяца отмолота, –И я спешил с моим серпом,А ты в шатре снопов из золотаНад зыбкой пела – о былом.И громы рокотали ранние,Призыв трубил пророчий рог,И славил я мое избрание,Когда огонь чело мне жег.Ты на распутьи шла, печальная;И ты звала – и ты ждала,И вот твой стон, душа опальная,Привлек небесного орла.Теперь идешь ты в латах кованых,Как рыцарь мне грозишь мечом.Меж скал сошлись мы зачарованныхОкончить спор наш – о былом.Н. Е. Маркову
Гряди, Буй–Тур, громи крамолу,Пудовый дан тебе кулак;Пусть турий рог, склоненный долу,Бодает тухлый лапсердак!Внимая мудрому глаголу,Пусть твой признательный землякРевнивую оттянет полуИ должный выложит ясак.Что Курск тебе? Шагаешь быстро;Сегодня свергнешь ты министра,А завтра будешь сам премьер…Но помните, Щигровский витязь:Превратностям бывал пример,А потому – не обожритесь.В. Н. Кушнаревой
Глаза Ваши – голубые иль серые?На них не смотрел я в упор,Но крепко, по–детски, веруюВ сияющий, светлый взор.Вы вся – деревенская, летняя;И кудри Ваши – спелая рожь.Нашими городскими бреднями,Мудрая, Вас не собьешь.Над Вами серебрятся облачкаИ небосклон, так бирюзово синь.И мы живем!.. Мы, грешные, покаВы с нами, светлоликая. Аминь.Автосонет
Кружатся дни мои запутанным романом,И кажется порой: рехнулся романист,Когда рядит меня то магом, то цыганом,Сегодня жезл дает, а завтра только хлыст.Языком пламени влюбленная ОсаннаМоя возносится – и, мнится, сам лучист;И вот уже грущу с лепечущим фонтаномО том, что падает сожженный зноем лист.Мечты свершаются назло докучной яви –И обрываются, – и снова в тупикеНе к счастью шествуешь, не к радости, не к славе,А просто, как пескарь, повисший на крючке,Вздыхаешь о ведре – туда тебе дорога! –Где, может быть, еще поплаваешь немного.«Бредешь наудачу по роще осенней…»
Бредешь наудачу по роще осенней,Выходишь на зелень озимых полей:В молочном тумане толпой привидений,Стреножены, прядают тени коней.И ветер свивает кудлатые гривы,И ветер мне сырость приносит земли:Зеленые нивы, и бурые нивы,И синие, синие нивы – вдали…Затишье. Безмолвье. В бескрайном простореКто встретится? Разве охотник верхом,С обветренным ликом и грезой во взоре,Бодрящий борзую призывным свистком.Смеркается. Гаснет, задумчиво–кроток,Закат в розовато–седых облаках…И вспомнится нить многоцветная четокВ ленивых, когда–то любимых, перстах.
