Куда умчало нас? Иль мы не на балконе,
Где недопитый чай и бедный том стихов,
А в мире чудом вдруг открывшихся гармоний
Божественных и музыкальных сов?
V
Иволга
В сады моей страны и хмурые дубровы
Ты солнце тропиков на перьях принесла;
И строгой красоты нарушила основы,
Вся – слиток золота, и уголь – два крыла.
И крик твой радостный волшебною валторной
Как вызов прозвенит, как дерзостная весть,
Что для любви моей медлительно-упорной
Есть солнце жаркое, и счастье тоже есть!
Когда по синеве пологими волнами
Ты мягко кинешься, твой золотистый след
Хочу я задержать широкими глазами,
В душе зарисовать отрадный силуэт.
В сады моей страны и строгие дубровы,
Вся – слиток золота, и уголь – два крыла,
Ты образ женщины любимой принесла,
С ноги заточника снимающей оковы.
VI
Эрнесту Кейхелю
Я пью мой долгий день, лазурный и прохладный,
Где каждый час – как дар и каждый миг – певуч;
И в сердце, трепеща, влетает рдяный луч,
Как птица райская из кущи виноградной.
Я пью мой синий день, как брагу хмелевую
Из чьих-то смуглых рук, склонивших древний жбан.
От утра до зари брожу, смятен и пьян,
И землю под ногой жалею и милую.
И тайно верится, что в струях этой влаги
Отныне и вовек душа не отцветет…
Но тише… Меж дерев – ты слышишь? – Бог идет.
И ветви, заалев, колышатся, как стяги.
VII
Февраль
Уж истощил февраль последние метели, —
Сегодня синева, и солнце, и капели;
И тронули сугроб предвешние лучи.
Иссиня-черные клювастые грачи
Над первой лужицей ступают осторожно.
Крыльцо уж высохло, и сельской деве можно,
Накинув на лицо лазоревый платок,
Без шубки выглянуть на солнечный припек
И поцелуй принять от берегов далеких;
Меж тем, как бережно два парня краснощеких
На долгих поводах проводят у крыльца
В попоне праздничной гнедого жеребца.
VIII
Ранний сев
Лишь воды вешние в оврагах отыграли
И озимь тронулась – прозеленели дали;
И, спячку долгую с трудом преодолев,
Тушканчик выбежал взглянуть на первый сев.
Из деревень, бренча, съезжают сохи к нивам;
Влекутся бороны, и сосункам пугливым
За кроткой матерью не спрятаться никак;
Спокойней стригуны: их юношеский шаг
Степенен и ленив, а морды, то и дело,
К телеге, где овес, склоняются несмело…
Вот пашня рыхлая. И каждый черный ком
Рассыплется в руках, едва его сожмем…
Соха налажена. Старик проводит лехи.
Севалку поднял сын – не видно ли прорехи;
И, осенив крестом широкий белый лоб,
Рядно отворотил и семена загреб.
IX
В сизые волны речные юноши, сбросив одежды
И долгогривых коней метким прыжком оседлав,
Бойко вступают. Храпят боязливо добрые кони,
В брызгах и плесках зыбей мерно копыта взнося.
Там, где студеней бегут родников потаенные струи,
Прянули юноши вдруг, рядом с конями плывут;
Снова и снова взлетают на скользкие зыбкие спины,
С кликом победы лучам стройные кажут тела.
Этот, – могучий плечами, раскинувши смуглые руки,
Ржанью коней подражал, – тот, – горделивый нарцисс, —