Месяц – в бледных кружевах
Лик утонченной печали.
По межам бурьян горит
Переливными огнями;
Вдалеке как бы висит
Лес застывшими клубами.
Мы восходим на бугор,
Где сугроб завился башней.
Продолжаем разговор –
Неоконченный вчерашний.
Месяц в тонких кружевах
Мудрый череп преклоняет,
И признанье на губах
Так красиво замерзает.
И когда мы разошлись
Каждый с чуждыми мечтами,
Наши тени обнялись
И кружились над снегами…
XLVI. Старые девушки
I. «Повесть немая о тягостной стра?де…»
Повесть немая о тягостной стра?де
Жалко загубленных дней –
Осеребренные белые пряди
В пышной прическе твоей.
Выпала чаша из рук золотая
И, убегая, звенит…
В дрожи пугливой руки прочитаю:
«Кто позабыл – позабыть».
Тайны коснусь я, тревожный и чуткий;
Что не прочту – допоют
Голуби пленные с пестрою грудкой, –
Девичьей спальни уют.
Жгучей пустыней Египта святого
Вспоена горькая трель.
Нежно воркуют, – и тайна былого –
Как золотая свирель.
II. «Ты любила стихи и была горбатая…»
Ты любила стихи и была горбатая.
Были резкие тени на желтом лице.
И часто мечтала ты, с тайной усладою,
О бале блестящем и жемчужном венце.
Ты днем закрывала ставень скрипучий,
Жалобно читала, запрокинув чело;
Вдруг голос твой крепнул и лился так жгуче,
И рука поднималась, дрожа как крыло.
А мы шли к окошку подсмотреть, поглумиться,
Ловили сквозь щели обезумевший глаз…
Но всё же ты пленной казалась царицей,
И наш смех срывался, фальшивил и гас.
И, бывало, мы видели в ночи грозо?вые –
Появлялась ты белая на ветхом крыльце;
И казалось: ты вышла под зарницы лиловые
С блестящего бала в жемчужном венце.
XLVII. «Номер тринадцатый наша каюта…»
Номер тринадцатый наша каюта:
Нам хорошо, но и жутко…
Мы так смеемся, так веселы, будто
Вовсе лишились рассудка.
Мы обручальные кольца снимали,
Надписи в кольцах читали;
В бледном, тревожном раздумьи смолкали,
Мысли, как чайки, летали…
Вышли на палубу. Ветер порывом
Рвал наши речи на клочья.
Белый платок в исступленьи красивом…
Плакали синие очи.
Ждали ограды… великого чуда!
Волны всё выше вставали.
– Номер тринадцатый ваша каюта, –
Пенясь, нам злые бросали.
XLVIII. «Мышь ворвалась к нам летучая…»
Мышь ворвалась к нам летучая,
К белому платью заманена…
Вот и дождался я случая:
Жутью ты в сердце ужалена!
Звякнет у люстры… По зеркалу
Вдруг соскользнет – и замечется!