Спасая Еву

Глава 4

Ева

Вся эта ситуация была кошмаром, от которого невозможно проснуться. После того как Илья высадил меня у обочины, я, спотыкаясь, побрела к клубу – ноги дрожали, а в голове гудело от адреналина. Внутри было душно, пахло дешёвым алкоголем и застарелым сигаретным дымом. Я нашарила в кармане телефон и, прячась за стойкой бара, набрала полицию. Через несколько минут появилась следователь Шевцова со своей командой. Шевцова – высокая, с острыми скулами и взглядом, который мог пробить бетонную стену. Её команда следовала за ней, как тени: молчаливые, хмурые, с усталыми лицами.

Меня засунули в тесную комнату без окон – бетонный короб с тусклой лампочкой, висящей на голом проводе. Воздух был спёртым, пахло сыростью и чем-то кислым, будто здесь давно никто не убирал. Они оставили меня одну, без еды, воды и даже без намёка на то, что я могу выйти в туалет. Часы тянулись мучительно медленно. Я стучала в дверь, пока костяшки не покраснели, и в конце концов взмолилась, чтобы меня выпустили хоть на минуту. Никто не ответил. Только спустя вечность дверь скрипнула, и вошла Шевцова.

Допрос начался как атака. Шевцова была беспощадна – её голос резал, как нож, а вопросы сыпались без остановки. Она ходила кругами, стуча каблуками по бетонному полу, и сверлила меня взглядом. Она неоднократно спрашивала, как мне удалось сбежать. Она знала о погоне на машине, но, насколько я могла судить, не знала об участии Ильи.

Она пыталась сломать меня, чтобы я рассказала, что произошло. Угрожала, уговаривала и оскорбляла словесно.

– Ева, если ты не заговоришь, я обвиню тебя в препятствовании следствию. Ты этого хочешь? – её тон был ледяным, почти механическим.

Потом она сменила тактику, наклонилась ближе, понизив голос до вкрадчивого шёпота:

– Дай мне хоть что-то, Ева. Докажи, что ты на нашей стороне, и я постараюсь тебя защитить.

Видя моё молчание, она выпрямилась и фыркнула:

– Того, кого ты выгораживаешь, здесь нет, поняла? Ты одна. Это ты сидишь передо мной, а не он.

Я молчала. Страх сковал мне горло. Я боялась последствий, если назову имя Ильи. Кто он вообще такой? Я не знала ничего – только то, что он вытащил меня из той перестрелки, а потом холодно, но вежливо попросил держать язык за зубами. Его голос до сих пор звенел у меня в ушах: спокойный, низкий, с ноткой угрозы, которую он даже не пытался скрыть. Я дала ему обещание, и нарушить его казалось опаснее, чем терпеть допрос. К тому же, как я объясню полиции, что сбежала с каким-то вооружённым типом, который явно не был примерным гражданином? Они бы тут же решили, что я с ним заодно.

Наконец, после нескольких часов допроса, она открыла дверь и кивнула головой:

– Пошли. Пора ехать в конспиративный дом.

За дверью ждали двое мужчин. Они не были в форме, но и на следователей не походили. В них чувствовалась какая-то грубость – в сутулых плечах, в том, как они переглядывались, будто делили между собой грязную шутку. Один был широкоплечим, с щетиной и мутными глазами, другой – тощий, с нервным тиком в уголке рта. Они закинули меня на заднее сиденье машины без опознавательных знаков – старого седана с потёртыми сиденьями, пахнущего бензином и застарелым потом. Пока мы ехали, они болтали о футболе, игнорируя мои робкие вопросы. Я смотрела в окно, пытаясь понять, куда меня везут, но город за стеклом превратился в размытое пятно огней.

Мы остановились у дешёвой гостиницы на окраине – обшарпанное здание с облупившейся краской и мигающей неоновой вывеской. Номер был под стать: две продавленные кровати с выцветшими покрывалами, потёртый ковёр в пятнах и запах плесени, пропитавший всё вокруг. Мужчины бросили свои сумки на одну из кроватей, достали пиво из пакета и закурили. Сигаретный дым лениво поднимался к потолку, смешиваясь с тусклым светом лампы.

– Какая чёртова дыра, – пробормотал широкоплечий, стряхивая пепел прямо на пол.

– Очередной день в офисе, – хмыкнул тощий, открывая вторую бутылку. – Хочешь в карты перекинуться?

Они уселись за шаткий столик у окна и начали играть, будто меня вообще не существовало. Я сидела на краю кровати, сжимая рюкзак, и пыталась понять, что происходит. Почему они пьют? Почему мне не дали отдельную комнату? Это что, теперь моя охрана? Их поведение выбивало меня из колеи. В стрип-клубе я видела таких типов сотни раз – небритых, с тяжёлыми взглядами и подлой ухмылкой. Они были непредсказуемы, особенно когда напивались.

Через пару часов, когда бутылки уже громоздились на столе, широкоплечий повернулся ко мне. Его глаза были мутными от пива.

– На что уставилась?

Я замялась, голос дрожал:

– Вы уверены, что вам стоит пить?

Они переглянулись и заржали, будто я сказала что-то уморительное.

– А тебе что за дело? – он затянулся сигаретой и выдохнул дым мне в лицо, от чего я закашлялась.

Потом он наклонился ближе, упёршись локтями в колени:

– Никто в участке не хочет с тобой возиться и, тем более, защищать тебя. Никто. Думаешь, им есть дело, если я выпью пару бутылок?

Я сглотнула ком в горле:

– Что значит, никто не хочет меня защищать?

Он ухмыльнулся, обнажив пожелтевшие зубы:

– Ты стриптизёрша, которая молчит как рыба. Из-за тебя двое наших в больнице, ещё двое – в морге. Никто не хочет подставлять свою задницу ради тебя.

Я нахмурилась, пытаясь сохранить остатки смелости:

– Но вы же здесь.

Он затянулся ещё раз и выпустил дым мне прямо в глаза:

– Я здесь, потому что моя карьера на волоске, а у Шевцовой на меня должок.

Его улыбка была холодной, почти звериной, и в его взгляде мелькнуло что-то, от чего у меня похолодело внутри. Я отвела глаза, боясь спровоцировать его ещё больше.

Он вдруг окинул меня взглядом с ног до головы, будто оценивал товар на рынке:

– У тебя не тело стриптизёрши. Как ты вообще эту работу получила?

Я запнулась:

– Что вы имеете в виду?

– Сомневаюсь, что кто-то захочет смотреть, как ты раздеваешься, – бросил он с презрением.

Тощий фыркнул, подливая масла в огонь:

– Точно подмечено.

Они снова заржали, а я вжалась в кровать, чувствуя, как унижение жжёт мне щёки.

– Хочешь пожрать? – спросил тощий, откидывая пустую бутылку в сторону.

Широкоплечий бросил карты на стол:

– А почему бы и нет.

Я встала, держа рюкзак в руке.

– Куда, чёрт возьми, собралась? – рявкнул тощий.

– Я думала, мы идём есть, – пробормотала я.

– Мы тебе принесём, – отрезал он.

Мысль остаться одной в этой дыре леденила кровь:

– Вы оба уходите?

Широкоплечий оглянулся с порога:

– Запри дверь и не открывай никому.

Я бросилась к окну и наблюдала, как они спускаются по лестнице к машине. Я слышала их разговор:

– Хочешь поехать в «Чёрную пантеру»?

– Да, чёрт возьми.

Я слушала, не веря своим ушам. «Чёрная пантера» была стрип-клубом. Какие нормальные полицейские пойдут туда во время дежурства? Ответ был очевиден: никакие.

Я лихорадочно обдумывала варианты. Позвонить Шевцовой? И что сказать? «Ваши люди пьют и ходят по стрип-клубам»? Она и без того была в бешенстве из-за моего молчания. А если этот полицейский не соврал? Если никому в полиции действительно нет до меня дела? Пожалуюсь – и останусь совсем одна.

На парковку въехала машина, и я напряглась, вглядываясь в темноту. Из неё вышла пара – обычные люди, не угроза. Я прошлась по комнате, кусая губу. Никто меня сейчас не охранял. Сколько я продержусь с деньгами от Ильи? Я вытащила его карточку из кармана – номер я уже выучила наизусть, хотя клялась себе, что никогда не позвоню. Он был опасен. Я вспомнила, как он стрелял – спокойно, методично, будто для него это было так же естественно, как дышать.

Он сказал, что может защитить меня.

Это не имело значения. Я сделала свой выбор.

Я оглядела комнату дешёвой гостиницы. У меня был выбор: остаться с полицейскими или попытаться сбежать самостоятельно. По крайней мере, полицейские платили за еду и проживание, и у них было оружие. С ними я была в большей безопасности. Я бы ни за что не выжила в одиночку.

Следующие два часа тянулись как вечность. Желудок сводило от голода – я не ела весь день, и слабость уже подбиралась к ногам. Надо было что-то делать. Я порылась в конверте от Ильи, вытащила тысячную купюру и натянула толстовку. Выскользнув за дверь, я огляделась – парковка была пуста. Напротив, у офиса администратора, тускло светился автомат с едой.

Стараясь держаться в тени, я дошла до офиса. За стойкой сидел лысый старик с красным лицом, уткнувшись в маленький телевизор, где орал какой-то спортивный комментатор.

– Чего надо? – буркнул он, не отрывая глаз от экрана.

– Разменяйте тысячу для автомата, – попросила я тихо.

Он выглядел раздражённым. Швырнул размен и взял мою тысячу, даже не взглянув на меня. Торговый автомат был полупустым. Я выбрала батончик мюсли и небольшую шоколадку.

Не думая, я направилась к таксофону через переулок. Руки дрожали, когда я набирала номер Ильи.

– Слушаю, – его глубокий голос пророкотал в трубке, и я невольно выдохнула.

– Я не знаю, зачем тебе позвонила, – пробормотала я, оглядывая тёмную парковку.

Машина въехала на стоянку, и я вжалась в тень. Это были они – мои «защитники». Они вывалились из седана, шатаясь и хохоча.

Широкоплечий потянулся, хрустнув шеей:

– Чёрт, я теперь только возбуждение и чувствую.

Тощий хлопнул по крыше машины:

– Хорошо, что у нас наверху есть киска.

Они заржали, и моё сердце рухнуло вниз.

– Она какая-то напряжённая, – добавил широкоплечий.

– Она стриптизёрша. Она привыкла отдавать свою киску любому, кто этого хочет.

– Да, почему бы собственно и нет?

В ужасе я смотрела, как они неуклюже поднимаются по лестнице. Мне нужно было бежать отсюда.

– Мне пора, – прошептала я в трубку.

– Скажи, где ты, – потребовал Илья.

Сверху донеслись крики – они заметили, что меня нет.

– Прости, что позвонила, – выдавила я и бросила трубку.

Подняв глаза, я встретилась взглядом с широкоплечим, который перегнулся через перила.

– Эта сука у телефона! – заорал он и рванул вниз с неожиданной для пьяного скоростью.

В паническом страхе я побежала вокруг здания, но наткнулась на высокий забор. Прежде чем я смогла убежать дальше, он прижал меня к зданию – от него несло пивом и табаком.

– Куда, чёрт возьми, ты собралась?

– Никуда, – солгала я, задыхаясь. – Я думала, вы кто-то другой.

– Тупая дура, – прорычал он, таща меня обратно.

Я споткнулась на лестнице, он рывком поднял меня и толкнул в номер. Я рухнула на кровать, сердце колотилось так, что казалось, оно разорвёт рёбра. Почему я не сбежала раньше?

– Где она была? – спросил тощий, допивая пиво.

– У таксофона.

Широкоплечий уставился на меня:

– С кем, мать твою, ты болтала?

– Маме звонила, – соврала я, стараясь не дрожать.

Они заржали, как гиены.

– Думаю, тебе надо нас мотивировать, чтобы мы тебя получше охраняли, – сказал широкоплечий, кладя руку на ремень.

Я замерла, понимая, к чему он клонит, но притворилась дурочкой:

– О чём вы?

Он ухмыльнулся:

– Ты знаешь, чего мы хотим.

Ужас сжал моё горло. Мне нужно было время, чтобы придумать, как сбежать от этих животных:

– Э-э, хорошо.

Они оба посмотрели друг на друга:

– Серьёзно?

Я судорожно огляделась и заметила ванную:

– Почему бы вам не расслабиться, выпить ещё. Я пойду приведу себя в порядок.

Тощий оскалился:

– Чёрт, давай.

Я схватила рюкзак и пошла в ванную, стараясь не показывать, как я напугана. Оглянулась на них обоих в дверях:

– Я просто быстро приму душ и приведу себя в порядок, а потом я сделаю так, чтобы… эээ… всё это стоило вашего времени.

– Не торопись, милая.

Я закрыла и заперла дверь. Руки тряслись, пока я включала душ, чтобы заглушить звуки. Над унитазом было крошечное окно. Я рванула раму – она застряла. Пришлось навалиться всем весом, пока она не поддалась. Высунув голову, я посмотрела вниз – до земли было далеко, никаких труб или выступов. Прыжок – верный способ сломать ноги. Но лучше кости, чем эти двое.

Я оглядела ванную в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать, чтобы защитить себя, но это было бесполезно. Кроме двух шероховатых полотенец и рулона туалетной бумаги, здесь не было ничего, что могло бы меня спасти.

Я сидела на унитазе, яростно роясь в рюкзаке, ища что-нибудь, что могло бы мне помочь. Ничего не было.

В дверь забарабанили:

– Что ты там копаешься?

– Почти готова! – крикнула я.

Чёрт возьми. Я вынуждена рискнуть выпрыгнуть из окна. Я могу сломать ногу, но, по крайней мере, они будут вынуждены отвезти меня в больницу. Если мне придётся выбирать между сломанной костью и этими двумя животными, я пожертвую костью.

Мой лучший шанс – сначала высунуть ноги из окна, а потом прыгнуть вниз на землю. Это было неловко, и я с трудом вытащила обе ноги из окна, когда дверь распахнулась с громким треском.

– Что, чёрт возьми, ты делаешь?

Широкоплечий влетел внутрь, схватил меня за руки и выдернул обратно в комнату. Я кричала и брыкалась, но он швырнул меня на кровать.

– Не трогай меня! – орала я.

– Заткнись, сука.

Он сильно ударил меня по лицу, заставив на мгновение замолчать. Я снова вскрикнула, когда он перевернул меня на живот и навалился сверху, придавив своим весом. Я почувствовала боль, когда он завернул мне руки за спину.

Холодные металлические наручники защёлкнулись на моих запястьях. Полицейский наполз на меня, прижав моё лицо к кровати своим весом. Его большая рука убрала волосы с моего лица, и он наклонился:

– Я собирался быть с тобой вежливым сегодня вечером, но, чёрт возьми, тебе придётся нелегко.

Я снова закричала, когда почувствовала, как его большие руки обхватили обе мои груди. Он грубо сорвал с меня футболку. Перевернул на спину и сильно ударил по лицу. Я почувствовала вкус крови на губах, когда он засунул свои большие руки мне под бюстгальтер, прежде чем сорвать его.

– Не бей её по лицу, – вмешался тощий. – Нам не надо лишних вопросов.

Моё дыхание было прерывистым. Я невольно вскрикнула, когда почувствовала, как его рот скользнул по моему животу, прежде чем он сильно укусил кожу.

– Не делайте этого, пожалуйста, не делайте этого, – умоляла я.

Когда он положил руки на мои штаны, мой инстинкт борьбы взял верх. Я пнула его, когда он начал расстёгивать мои джинсы. Из моего горла вырвался крик, похожий на крик раненого животного.

Он ухмыльнулся и потянулся, чтобы засунуть мою футболку мне в рот, заглушая меня:

– Люблю, когда бабы орут, но ты всех мёртвых разбудишь.

О, Боже! Неужели это происходит на самом деле? Почему я не убежала, когда у меня была возможность? Я закрывала глаза, стараясь не плакать. Я не хочу доставлять им удовольствие от осознания того, как сильно они меня ранили.

Раздался громкий треск. Дверь слетела с петель.

– Что за… – сказал тощий полицейский потрясённым голосом.

В проёме стояли Илья и Яков – оба с оружием. Широкоплечий потянулся за пистолетом, но Илья ударил его рукояткой так, что тот рухнул без сознания. Тощий поднял руки:

– Мы не хотим проблем.

– Ключи, – коротко бросил Илья.

Тощий полицейский указал головой на стол. Яков двинулся к нему и вырубил его прикладом пистолета.

Широко раскрытыми глазами я наблюдала, как Илья с отвращением окинул взглядом беспорядок на столе, прежде чем схватить связку ключей.

Наши глаза встретились, когда он наклонился над кроватью. Я почувствовала, как одна большая рука обхватила мою шею сзади, прежде чем он осторожно поднял меня в сидячее положение. Он вытащил футболку изо рта.

Я почувствовала, как он возится с наручниками за моей спиной, а затем мои руки освободились. Я обхватила руками грудь, смущённая тем, что он видит меня полуголой. Что не имело никакого смысла, поскольку я привыкла танцевать топлес шесть ночей в неделю.

Он бросил вторую пару наручников Якову, а затем сел на кровать рядом со мной. Моя нижняя губа сильно дрожала, когда его холодные серые глаза оценивали моё лицо. Он поднял мой рюкзак на кровать.

– Ты сможешь сама одеться? – спросил он.

Я кивнула, изо всех сил стараясь не заплакать, и натянула одежду на своё дрожащее тело.

– Пошли, – он протянул мне руку. – Давай вытащим тебя отсюда.

Он провёл меня вниз, а затем открыл заднюю дверь чёрного внедорожника. Держал дверь открытой, пока я с трудом пыталась сесть.

– Мне нужно помочь Якову разобраться с кое-чем. Ты можешь подождать здесь?

Я запаниковала, что он оставит меня здесь:

– Пожалуйста, не уходи!

– Мне нужно, чтобы ты подождала здесь.

Мне потребовалась вся моя энергия, чтобы кивнуть в знак согласия. Он бросил на меня ещё один непонятный взгляд, прежде чем закрыть дверь.

С заднего сиденья я наблюдала, как они несли на плечах два безвольных тела мужчин. Они спустили их по лестнице и беззаботно бросили в багажник полицейской машины.

Затем они вернулись наверх. Я была почти уверена, что нахожусь в шоке. Всё моё тело дрожало. Я не думала, что плачу, но мокрые слёзы продолжали течь по моим щекам. Из носа текла кровь.

Я привела себя в порядок, как могла, но без зеркала я понятия не имела, в каком состоянии моё лицо. Часть меня не хотела видеть.

После долгого ожидания они оба вышли наружу. Яков нёс два мусорных мешка, а Илья – полицейские сумки. Они бросили всё на заднее сиденье, а затем Яков сел на водительское сиденье полицейской машины.

Илья пересёк парковку и сел на водительское сиденье передо мной. Он ничего не сказал, но его глаза встретились с моими в зеркале заднего вида.

– Куда повезёт их Яков? – мой голос звучал тихо.

– В какое-нибудь уединённое место, чтобы мы могли с ними поговорить.

Я с трудом сглотнула:

– Что в мусорных мешках?

Он завёл машину:

– Мы протёрли комнату.

– Зачем?

Я знала, что это неважно, но разговор об этом помог мне не думать о том, что только что произошло.

Он остановил внедорожник на дороге позади полицейской машины:

– Как ты себя чувствуешь?

Я облизнула нижнюю губу, почувствовав вкус крови:

– Я в порядке.

– Хочешь рассказать мне, что случилось?

Я посмотрела на свои дрожащие руки:

– Они часами допрашивали меня в полицейском участке.

Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида, и я поспешила заговорить:

– Я ничего им о тебе не рассказала.

– Что случилось потом?

– Мы приехали в эту гостиницу. Эти полицейские сказали, что никто не хочет защищать стриптизёршу, и они были единственными, кто остался готов это сделать. Они выпивали, а затем пошли в стрип-клуб «Чёрная пантера». Я была у таксофона, когда они вернулись. Я слышала их разговор. И то, о чём они говорили, испугало меня.

– Тогда ты позвонила мне?

Я со стыдом посмотрела в окно:

– Извини. Я не знала, кому ещё позвонить.

– Я же сказал тебе позвонить мне, если попадёшь в беду.

Наши глаза снова встретились. Я старалась не плакать:

– Полицейский потащил меня наверх, когда я попыталась вылезти из окна ванной.

– Ты бы что-нибудь сломала себе, прыгнув с такой высоты.

– Это было лучше, чем альтернатива. Один полицейский поймал меня и потащил к кровати.

Я с трудом проглотила комок в горле:

– Как ты узнал, где я?