Девять жизней. Двенадцать месяцев

Столик уютный, из ротанга плетёное кресло,
Время застыло, не тикают больше часы,
С душицею чай, да шальной соловей-маэстро.

Еще одно утро

А ты заметил, какое сегодня утро?
Оно очень светлое, тёплое, тихое с запахом яблок.
С синим оттенком, еще не увядших совсем, незабудок,
И с соловьем на дереве, видишь сидит, голову склонил набок?

А я сейчас заварю душистого чаю,
Хочешь, простой чёрный. А хочешь, с листом смородины?
Я подожду тебя. Ну да, признаюсь – очень скучаю.
Приходи скорее, обещаю накормить вкусными горячими бутербродами.

А потом просто пойдём и завалимся спать.
Для кого день только начался, а для нас ночь закончилась.
Работать ночью – ну нам же, скажи, давно уже не привыкать.
Зато, мы чаще видим рассвет, чем большинство из вас.

А когда проснёмся, будет солнце в зените стоять,
А давай, на великах рванём до заката на речку?
Это же так здорово просто, без дела, на песке лежать
И смотреть на бегущую воду, ощущая себя частью вечности.

Доброго утра

На стене, словно на огромном постере, нарисую тебя – моё утро, да ты не волнуйся – я мысленно.
И раскрашу самыми яркими красками – чтобы скучно, грустно никому из нас не было.
Вместо рамки напишу всякие добрые пожелания, весёлые, но от души и очень искренние.
Просто хочу избавить жизнь – твою, мою и ещё многих людей – от заклинания чёрно-белого.

Чтоб не казалось слишком банально и просто, краски возьму (позаимствую) у мира вокруг.
Вот, смотри, у колокольчика какой цвет красивый —
пронзительно-фиолетовый.
Есть поля огромные с кроваво-красными маками – это будет двух сердец влюблённых перестук.
И даже среди ледяной зимы сердца останутся настоящими, тёплыми, самыми летними.

Нарисую домик небольшой, с раскрытыми ставнями, где всегда любят и ждут.
Золотистым цветом раскрашу картины верх – ну, ведь, сразу понятно, что взошло солнышко.
Нарисую скрипичный ключ и птиц – ну ясно же – птицы рассвет встречают, поют.
И всё вокруг блестит, загадочно переливаясь, словно в детстве секреты под стёклышками.

Помоги, подскажи, что еще хорошего нужно-можно раскрасить, придумать, нарисовать.
Как выглядит оно – настоящее человеческое счастье? Может, дело совсем не в красках?
Я думаю, всё зависит от того, под каким углом смотреть, какими словами-мыслями писать.
А ещё, чтобы тот, кто рядом с тобой, был открытым, честным – без разных масок.

Три тысячи холодных островов

Три тысячи холодных островов,
Там где снега из пепла и печали.
Где души тех, кто потерял любовь,
Сердца, забытых в снежном покрывале.

Земля для всех несбывшихся надежд,
Мечты и планы спят в анабиозе,
И чувства без покровов и одежд,
С замёрзшими слезами на морозе.

Архипелаг нетающего льда,
И тысячи тропинок и дорожек.
Одной из них я забрела сюда.
И шепчет лед: – Ты выбраться не сможешь.

Шепчу в ответ: – Мне некуда идти.
И этот мир, последнее пристанище.
Мне некому давно уже светить.
На месте сердца чёрный след пожарища.

И лёжа на сверкающем снегу,
В клубок свернусь, как брошенная кошка.
Шепчу: – Устала. Больше не могу.
Посплю под снежным саваном немножко.

И здесь таких, как я, полным-полно.
Несчастных, исковерканных любовью.
На белоснежное ложатся полотно,
Три тысячи холодных капель крови.

Другая весна

Весна моя, прошу, верни мне сердце,
Зачем его взяла ты у меня,
Зачем слова туманом сладким стелятся,
Зачем добавила душе моей огня.

Ведь столько раз вверяла свою душу,
Всё в пустоту, дарила в никуда.
Хотела о любви твой шёпот слушать,
Не получалось, впрочем, как всегда.

Весна, молю, верни мне лютый холод,
Чтобы замерзло всё, чего боюсь.
Молю, утихнет пусть сердечный голод.
Пожалуйста, весна, я не сдержусь.

Влюблюсь опять, до боли и до стона,
Влюблюсь, да так, что задохнусь от чувств.