Русские женщины привилегированных сословий в Италии и на Лазурном берегу Франции

В середине XIX века сотрудники Британского посольства (после объединения Италии – консульства) произвели перерегистрацию участков. С течением времени кладбище (несмотря на то, что тут хоронили некатоликов самых разных национальностей) получило у горожан название «английского» («degli Inglese»). Для этого были основания, ибо кладбище являлось собственностью Британского консульства, позиционировавшего интересы и других протестантских общин Неаполя. Кладбище было закрыто в 1893 г. из-за того, что его территория оказалась окруженной возникшей здесь жилой застройкой.

Уникальный мемориал, свидетельствующий о развитии отношений Неаполя с зарубежным миром, впоследствии был трагически оставлен без внимания. Поиски русских памятников в этих местах не дали никаких результатов, но благодаря стараниям историка М. Г. Талалая, был составлен список по архивным источникам, в первую очередь, по кладбищенскому реестру, хранящемуся в Генеральном консульстве Великобритании в Неаполе, список из 46 имен[296 - Ibid.]. Таким образом, мы имеем возможность составить представление о количестве российских подданных, остававшихся в столице Королевства обеих Сицилий на постоянное жительство.

После объединения Италии русская церковь при императорской дипломатической миссии была также закрыта, и центром притяжения российской диаспоры на юге Апеннин стали дома влиятельных эмигрантов, тем более, что именам обеспеченных русских, останавливавшихся здесь, могли позавидовать многие города Италии. Среди них чаще встречались женские имена (в среде неаполитанской элиты считалось престижным жениться на русских аристократках – В. О.): Е. К. Солдатенковой – светлейшей княжны Горчаковой, внучки канцлера А. М. Горчакова, бывшей в разводе с состоявшим при Российском посольстве в Риме старшим лейтенантом В. В. Солдатенковым; Е. В. Ростковской, О. П. Вавиловой – супруги сенатора Ф. Палашано, Е. Альбрехт – жены литератора У. Арлотта, С. Г. Гольдберг – приятельницы М. Горького (из полицейских донесений известно, что она проживала по адресу Бернини, 45[297 - Верховный Комиссар Фортунато Баратоно. Копия письма № 95 из Управления Общественной Безопасности от 12 июня 1933. XI год Фашистской эры от Верховного Комиссара Неаполя в 3-ю Секцию Особых и Секретных дел Главного Управления Общественной Безопасности //Кейдан В. Горький и его окружение под особым наблюдением // Международный исследовательский центр «Россия-Италия».]), дочерей анархиста М. А. Бакунина – С. М. Каччополи[298 - Amato Dora C. Pensiero ribelle// L’EspressoNapoletano. 2011. – P. 56–59. Ее сын – выдающийся итальянский математик Р. Каччополи, автор теоремы Каччополи-Банаха – закончил жизнь трагиски.] и М. М. Бакунина-Ольяроло. Некоторые из скончавшихся в Кампании были захоронены в Риме, в так называемых «семейных могилах»: Е. К. Солдатенкова вместе с Л. В. Костылевой и Марией Луизой Машия; брат и сестра Шереметевы, скончавшиеся в 1877 г.[299 - Гасперович В., Шумков В., Талалай М. Тестаччо. Алфавитный указатель. – СПб., 2003. – С.6.], исследовательница Помпей Т. С. Вершер[300 - Чуваков В.Н. Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917–1997. Т. 1. – М., 1999. – С. 497.].

Многие приезжали в Неаполь по причине тяжелейшего состояния здоровья. Так в конце 1882 г. сюда приехала писательница Стечина Любовь Яковлевна[301 - Стечкина Любовь Яковлевна (1850–1900), писательница родом Тульской губернии, в произведениях которой отразилась жизнь российской глубинки 60-70-х годов XIX в. И.С. Тургенев оказывал ей помощь своими советами наставника, а также содействовал публикации ее произведений – «Кривые деревья», «Первая гроза». Знакомство их состоялось в сентябре 1878 г., когда автор «Записок охотника» посетил усадьбу Стечкиных в с. Плутнево, что неподалеку от станции Суходол. Дружеские отношения продолжалось до конца жизни Тургенева. Известны 55 писем, написанных им Стечкиной в 1878–1883 гг. Сохранилась повесть Л. Я. Стечкиной «Варенька Ульмина» с надписью «Посвящается Ивану Сергеевичу Тургеневу».]. Когда она заболела, то ее покровитель – И. С. Тургенев – содействовал переезду ее на юг Италии, о чем сохранилась запись в его дневнике от 17/5 декабря 1882 г.: «Я всё сижу дома и мало кого вижу. Стечькину – умирающую – отправил в Италию. Были другие полумертвые россиане, Мейер, Павловский, Цакни»[302 - Тургенев И.С. Дневник. Ноябрь1882-январь 1883 г.// Автобиографические материалы (1850–1883)// Т.15, Сочинения в пятнадцати томах., Т. 15. Корреспонденции. Речи. Предисловия. Открытые письма. Автобиографическое и прочее. (1848–1883) Указатели. M.-Л., «Наука», 1968.].

Стечкина поселилась не в божественном Сорренто, а в более провинциальном Торре дел Греко, расположенном ближе к Неаполю, вероятно, по совету самого Тургенева, который останавливался в этом городке в 1840 г. во время путешествия по Италии[303 - И.С. Тургенев посещал также и Сорренто в апреле 1840 г. под влиянием чего была создана пьеса «Вечер в Сорренто».].

В 1902 г. приехал тяжелобольной писатель-маринист К. М. Станюкович, несмотря на болезнь, продолжавший работать. В Неаполе Константина Михайловича поддерживали его давние друзья: Н. К. Кольцов, Е. П. Мельникова (дочь писателя), В. Д. Веденский, его дочь Зинаида Константиновна. В своих воспоминаниях Н. Н. Фирсов пишет: «Последние полгода, проведенные им… в Неаполе, были жестоко мучительны. Он… с ужасом сознавал, что жизнь уходит»[304 - Фирсов Н. (Рускин Л.). Последние полгода К.М. Станюковича // Исторический вестник. № 3. 1905.].

К. М. Станюкович был похоронен в Неаполе[305 - Когда уже были приобретены билеты для отъезда, здоровье стало ухудшаться. Его перевезли в частную клинику, где он скончался на руках у Е.П. Мельниковой. На похороны пришли все русские.]. Самый большой венок на гробе был с надписью: «Станюковичу от русских», ибо в этот момент в Неаполе училось и работало достаточно много русских – в одном из старейших университетов Италии и на первой в мире морской зоостанции.

Станция была основана в 1872 г. знаменитым немецким биологом Антоном Дорном благодаря поддержке наших соотечественников и с этого времени немецко-русское семейство Дорнов, посвятившее себя изучению зоологии морских глубин, стало центром, притягивающим русских в Неаполе[306 - Сама идея об организации целой «сети биологических станций на морских побережьях разных стран» появилась не без участия русских ученых. Н.Н. Миклухо-Маклай способствовал организации Севастопольской биостанции и основал биостанцию в Австралии.]. Дорн был женат на дочери саратовского губенатора М. Е. Барановской. По мнению многих исследователей, именно «большое приданое жены помогло ему основать Неаполитанскую зоостанцию»[307 - Фирсов Н.Н. Памяти Антона Дорна, основателя Неаполитанской зоологической станции. По личным воспоминаниям // Русская мысль. 1910. – Т.31. Вып. 10. – С.133–140.].

Успешные же результаты, полученные в Неаполе А. О. Ковалевским, И. И. Мечниковым, А. Н. Северцовым об истории развития многочисленных животных Средиземноморья, также «способствовали появлению этой станции именно на берегу Неаполитанского залива»[308 - Фокин С.И. Русские биологи на Неаполитанской зоологической станции // Русские в Италии: культурное наследие эмиграции. – М., 2006. – С. 409.]. Сообщество россиян на станции уступало лишь немцам и итальянцам и возрастало вплоть до 1914 года[309 - «Львиная доля» посещений русскими станции приходится на период с 1893 по 1914 г.]. По этим 159 представителям России[310 - Список ученых и офицеров флота из 159 человек (1874–1932) // Archivio stazione zoologico di Napoli.] складывалось благоприятное мнение о нашей стране»[311 - РГИА. Ф. 733. Оп. 143. Д. 370; Оп. 145. Д. 127; Ф. 1158. Оп.1. Д. 190; Ф. 1129. Оп. 1. Д. 70. Л. 12–14.].

При сыне Антона Дорна – Рейнхарде Дорне, женившимся на москвичке Татьяне Романовне Живаго (дочери известного инженера-строителя Транссибирской магистрали), развитие интернациональных связей продолжалось. «Таня Живаго была хорошо известна в Москве прелестью ума и вдумчивой кротостью своего облика»[312 - Волконский С. Воспоминания. – М., 2004. – Т. 1. – С. 152.].

Кроме наших соотечественников, приезжавших в Неаполь на время, несколько российских подданных входили в постоянный штат аквариума: инженер Петерсен; ассистент Дорна Е. А. Мейер. С момента открытия Аквариума до последних дней жизни кассой заведовала вдова русского полковника С. М. Буткевич – родственница поэта Н. А. Некрасова[313 - Скребицкий А.И. Морская зоологическая станция в Неаполе. – М., 1890. – С. 39.].

Начавшаяся в 1914 г. война поставила станцию как субъект международного финансирования в сложные условия. Весной 1915 г. Р. Дорн писал младшей дочери академика А. О. Ковалевского Л. А. Шевяковой: «Война застала станцию врасплох… Кроме научного состава служащих, ассистентов, нужно было прокормить 40 семей служителей станции… Одних русских было 9 человек, некоторые с семьями и не у всех было на что уехать»[314 - РГИА. Ф. 1029. Оп. 1. Д. 109. Л.198–201 об.].

И все же станции удалось пережить все невзгоды, и в 1924 г. Р. Дорн полностью восстановил международный характер Неаполитанского аквариума[315 - Во время Второй мировой войны особняк Дорнов разбомбила англо-американская авиация. При этом погибла компаньонка Дорнов – О.М. Иванцова – профессиональный археолог, работавший ранее в Помпеях.]. В общем же хронологические рамки расцвета Аквариума, по замечанию историка С. И. Фокина, «полностью совпадают с тем особым временем, которое в истории русской культуры принято называть Серебряным веком.

Самая характерная черта Серебряного века русской культуры – это удивительное созвездие ярких личностей, утверждение, полностью применимое к науке как к составной части культуры и, в частности, к русской зоологии того периода[316 - Фокин С.И. Русские биологи на Неаполитанской зоологической станции // Русские в Италии: культурное наследие эмиграции. – М., 2006. – С. 409.].

Неудивительно, что именно в этот временной срез Неаполь посещали, как бы продолжая традиции романтизма XIX столетия, многие представители Серебряного века – А. Блок, И. Бунин, Л. Андреев, Ф. Шаляпин, С. Рахманинов, И. Репин и другие… Некоторые из них стремились поближе познакомиться с центром притяжения всех русских эмигрантов – А. М. Горьким, дом которого был открыт для всех. Итальянские социалисты в связи с приездом революционного писателя устроили в Неаполе митинг, к которому присоединилась русская колония, состоявшая, в основном, из студентов и насчитывавшая около 80 человек[317 - Tamborra A. Esuli russi in Italia dal 1905 al 1917. Riviera ligure, Capri, Messina, – Roma, 2002. – Р. 77.].