ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ

Марфа надела для венчания свое лучшее платье. Шить, как раньше свадебное, посчитали нескромным. Матрена Власьевна не знала радоваться или горевать по поводу свадьбы дочери, старалась утешиться, глядя в ее счастливые глаза. Но сердце

предчувствовало беду, до которой оставалось совсем немного.

После того, как арестовали мужа и сыновей, Матрена Власьевна стала полноценной хозяйкой в доме. Но запасы,

припасенные ранее кончились, нужны были деньги на ведение хозяйства.

Она знала, что за иконами есть тайник, где муж хранил ценные бумаги и деньги, но никогда не влезала туда, да просто при нем не посмела бы этого сделать. Она решила посмотреть, что там хранил муж и что может пригодиться сейчас.

Икона Богородицы, была одета в красивый киот, задняя дверь которого была намертво пришита к стенам дома. Дверца киота открывалась, а там был потайной гвоздик, при нажатии которого открывался вход в тайник.

Матрена Власьевна перво-наперво увидела какой-то

невзрачный сверток, который отложила в сторону, нашла бумаги, векселя и деньги, хотела уже было все убрать назад, как в комнату вбежала Марфа. Она тут же развернула лоскутный кулёк, увидела красивый бархатный кисет, и обрадовавшись, тут же решила подарить Алексею. Но тут из кисета выпала брошка.

Они с матерью стали с удивлением ее рассматривать.

Брошь была хороша, сверкая всеми бриллиантами и

изумрудами, каких женщины никогда не видели. Матрена первая очнулась от увиденного. Что-то ей подсказывало, что все надо

положить назад, и не дай бог кому-нибудь про это рассказать. Но Марфа не хотела упускать этот подарок неизвестно как

попавший в дом. Фантазия ей быстро подсказала:

– Маменька, да это батюшкин подарок к свадьбе, я уверена, если бы он был сейчас здесь, он бы подарил мне это на свадьбу.

– Да может и правда подарил, да не такому жениху и не на

такую свадьбу. Был бы отец здесь, не бывать бы этой свадьбы, – ворчала Матрена.

– Алексей бедный, но честный, – возражала Марфа.

– Что за честь – коли нечего есть! – Мать вдруг поняла, что она против этой свадьбы, она ругала себя, что согласилась на

брак дочери и не отговорила ее: «Ой, что же мы наделали, был бы отец, да разве позволил этакое?»

– Марфушенька, доченька, откажи пока не поздно. Все не по-людски, и венчание это тайное во грех, счастья не будет, – умоляла мать.

Но Марфа стояла на своем. Разве могла она отказаться от вдруг настигнувшего ее счастья.

В 3 часа утра после литургии состоялось венчание Марфы и Алексея. Присутствовала Матрена Власьевна, родители Алексея и несколько монашек с Матушкой Игуменьей. Священник наскоро провел обряд венчания, поднес тарелочку с кольцами, предлагая молодым обменяться ими.

У Марфы поверх платья была накинута шубейка, голову украшала красивая кружевная накидка, которая на груди была закреплена брошкой. Алексей взял серебряное кольцо и

повернувшись к Марфе, хотел было уже надеть его на палец, как его взгляд упал на брошь.

От неожиданности, он выронил кольцо, которое со звоном покатилось по каменному полу Храма. Все присутствовавшие нехорошо зашептались и принялись ловить кольцо, которое ускользало от рук, и стукнувшись о стену, остановилось.

Наступила тяжелая тишина. Матушка Игуменья, подняла кольцо, перекрестилась, подала священнику. На этом процедура венчания закончилась. Зазвонили колокола, провожая молодых из Храма. Саму свадьбу было задумано провести днем по сельским обычаям в доме невесты, поэтому каждый отправился по своим домам.

Алексей с Марфой шли молча, каждый думал о своем. Алексей не мог поверить, что богатство, о котором столько мечталось,

неожиданно само пришло в руки, а Марфа была озабочена случившимся в Храме, уж больно плохая примета – это падение кольца.

Придя домой, она, первым делом, подарила Алексею бархатный кисет, который еще раз убедился, что это та самая находка, про которую рассказывал Василий и Семен.

Алексей ликовал, он стал необычайно весел, все время хвалил Марфу, но при этом, убедил ее не надевать брошку на свадьбу, чтобы не вызвать неодобрения людей и вообще спрятать ее

подальше.

– Надо бы ее в городе ювелиру показать, да я, думаю, пока не время, неизвестно как она попала к твоему отцу, а то еще

конфискуют. Давай-ка спрячу ее подальше от глаз.

Марфа не противилась, она была готова слушать и слушаться Алексея, обожать и любить его.

Настало утро. Стали накрывать столы. Народу звали немного, только родных и близких. После заутренней обещала прийти Матушка Игуменья, чему Алексей препятствовал, боясь,

неприятностей на службе, но сдался уговорам Марфы и родителей.

В это время Андрей Иванович Корнев ехал по дороге домой, он освободился из заключения по амнистии и спешил поспеть к Покрову, престольному празднику в селе. Двое его сыновей тоже освободились, но ехать домой не спешили, хотели осмотреться в городе и куда-нибудь пристроиться.

Корнев пришел в дом прямо к праздничному застолью. Народ еще не собрался и поэтому, он в удивлении застыл в горнице, увидев накрытый по-праздничному стол.

– Кого же так встречают, Покров – праздник большой, или может меня?

Не меньше удивился и Алексей, который почти следом зашел в дом за тестем вместе с Натальей и его матерью. Матрена Власьевна с воплем упала в ноги Андрею Ивановичу:

– Родимый наш, батюшка, наконец- то, праздник- то какой!

И на свадьбу к дочке успел – не умолкала она.

Марфа тоже повисла на шее у отца. Только Алексей замялся и приходил в себя, не зная, что сказать. Он не ожидал увидеть тестя так быстро и так не вовремя.

Андрей Иванович сразу смекнул, что к чему. Он хотел было раскидать столы, устроить скандал, но вовремя остановился.

Выпив стакан бражки с дороги, он решил не лезть на рожон, а прежде осмотреться, что к чему и конечно, объясниться с Алексеем.

Свадьба прошла на удивление спокойно, никто не буянил, не подрался. Да и кому было буянить, когда мужики, которые

вернулись с войны, кто целый, кто раненый, сидели по своим углам и никак не могли определиться, на чьей они стороне и как им дальше существовать.

Глава 6. Где власть – там страх и обида.

С окончательным укреплением власти большевиков, крестьяне посчитали свою революционную миссию оконченной и не желали участвовать в Гражданской войне. Это еще более усилилось после введения нового чрезвычайного режима, известного как

продразверстка.