Праздничный коридор. Книга 2

Сегодняшняя встреча с «генеральным», судя по его поведению, ничего хорошего посетителям из Горевского филиала банка не сулила.

Николай Георгиевич молча листал свой «ежедневник» и делал какие-то пометки на полях. Зося подробно рассказала о своем предложении формирования уставного капитала банка и умолкла. В кабинете стояла тишина. Зося посмотрела на Авдея, тот в недоумении пожал плечами. Наконец, Николай Георгиевич закрыл свой блокнот, снял очки и посмотрел на Зосю:

– Извините, потребовалось время, чтобы осмыслить сказанное Вами. Все понятно и очень просто! Как это мои спецы до этого не додумались? Ваше предложение вполне уместно и может перерасти в концепцию. Предстоит ряд согласований, но с этим, думаю, мы быстро справимся. Я что-то пропустил Вашу фамилию – будьте любезны напомнить мне.

– Чарышева, – вторично представилась Зося, – Зоя Николаевна.

– Чарышев Николай Васильевич имеет к Вам какое-то отношение?

– Да, это мой отец.

– Систему акционирования он подсказал? Насколько я владею информацией, химкомбинат уже давно преобразовался в народное предприятие.

– Идея действительно мне подсказана, но не отцом, а мужем. Мой муж Анцев Александр Михайлович.

Николай Георгиевич широко улыбнулся и сказал:

– Передайте ему от меня огромную благодарность. Я сразу почувствовал какой-то знакомый почерк, но не мог даже предположить, что московскому коллеге интересны наши проблемы.

Николай Георгиевич вышел из-за своего стола и пересел на стул, рядом с Зосей.

Секретарь принесла кофе, приготовленный по ее фирменному рецепту, и тарелочку с маленькими пирожными. Николай Георгиевич оказался интересным собеседником. Главной темой разговора стала религия. Оказалось, что у них есть точки соприкосновения в благотворительной деятельности по возрождению заброшенных и обветшавших храмов. Только личное отношение к религии в корне отличалось – Николай Георгиевич был истинно верующим человеком, а Зося всегда считала себя атеисткой.

– Позвольте с Вами не согласиться, – запротестовал Николай Георгиевич, – истинное христианство определяется делами нашими. Многие люди, особенно сейчас, называют себя верующими, но бывает вера внешняя, я бы сказал ложная, не подтвержденная действиями. Если наградил тебя Бог богатством, то поделись им с убогими и нищими. Если при рождении ты одарен разумом, то это тоже от бога. И разумом можно и нужно делиться, вот, как, например, Вы и Александр Михайлович – время нашли разобраться с нашей проблемой, и сюда прийти, доказать мне, что это один из правильных путей развития нашего банка. Вы говорите, что часто встречаетесь с матушкой-игуменьей? Вы попросите ее обсуждать с Вами не только дела хозяйственные, но и духовные. Мне кажется, что Вы, Зоя Николаевна, уже верующий человек, только сами пока этого не сознаете. Все, что Вы от Бога получили – в приумноженном количестве и искренне Вы возвращаете назад. Мне с Вами хотелось бы продолжить беседу. Может, пообедаем вместе?

– Нет, спасибо. Я здесь постигаю премудрости работы с ценными бумагами и не хотела бы, пропускать занятия.

– Тоже одобряю. Надеюсь, что мы с Вами еще встретимся? Тогда, всего Вам хорошего. Вы, Эдвард Станиславович, проводите Зою Николаевну и возвращайтесь – обсудим все еще раз вместе с нашими специалистами.

Эдвард Станиславович проводил Зосю до выхода из здания, предложил свою машину, и поинтересовался, где она остановилась. От его машины Зося отказалась, из своего места пребывания тайну делать не стала – гостиница «Интурист». Они распрощались, и Зося уехала на свои курсы.

После занятий они вместе с Левоном поужинали в ресторане при гостинице и разошлись по своим номерам. Зося просмотрела конспекты с лекциями, систематизировала записи. Затем приняла душ и одела пижаму. Наступало самое любимое время суток – поздний вечер, ее родительский час, можно звонить в Москву.

Сейчас Санечка, наверняка, в кабинете Анцева и они что-нибудь читают или рисуют. Как всегда, ей ответил Анцев. Она рассказала ему о встрече с Сомовым, передала от его имени благодарность и привет. Затем включила диктофон и попросила передать телефон Санечке.

Зося почти всегда записывала разговор с сыном на диктофон, чтобы попозже еще несколько раз послушать его голос. Анцев называл сына Александром, и ребенок на ласкательное или сокращенное имя уже не хотел отзываться. Для него папа был непререкаемым авторитетом. Свое полное имя, сложное в произношении даже для взрослого человека, он пока правильно произнести не умел, но от других требовал, чтобы к нему обращались только так, как называет его папа.

Исключение составляла мама. Зосе он позволял называть себя любым именем. От нее он принимал «зайчика», «котика», «ягодку», Санечку и Шурочку.

Санечка начал свой рассказ о сегодняшнем дне с того, что с утра бабушка была им недовольна – он не хотел с ней разговаривать на английском языке. В саду на завтрак приготовили запеканку, которую он всегда не любил. Санечка просто отодвинул от себя тарелку, а бабушка потребовала, чтобы он извинился перед нянечкой на английском языке. Сначала Зося хотела утешить ребенка и попросить его не огорчаться, но потом выяснила, что тарелка была отодвинута очень резко и запеканка упала на ноги нянечке.

В это время в дверь номера постучали. Зося пообещала Санечке, что сейчас посмотрит, кто там стучит и затем продолжит с ним разговор.

Телефон и диктофон остались лежать на прикроватной тумбочке, а Зося пошла открывать дверь.

Каково же было ее изумление, когда за дверью она увидела Авдея. В одной руке он держал цветы, во второй – пакет, из которого выглядывала коробка конфет и бутылка шампанского.

Авдей, не дожидаясь приглашения, прошел мимо Зоси в комнату, подошел к журнальному столику и выложил на него содержимое пакета. Открыл коробку с конфетами, рядом поставил два стакана. Потом подошел к Зосе и протянул ей цветы. Зося цветы не приняла и отошла от него. Эдвард Станиславович бросил цветы на диван и схватил Зосю за руку:

– Иди ко мне, моя кошечка. Ты для меня пижамку красивую одела? А что у нас под пижамкой? Ах, какая попка, какие грудки! Я так хочу тебя! Ты меня с ума сводишь. Хочешь, своим заместителем сделаю? Мы с тобой банк в настоящую конфетку превратим – деньги к нам сами рекой потекут. Ты станешь богатой женщиной. Только не гони меня сейчас. Ты должна быть моей, слышишь, моя ласточка?

Его руки настойчиво стаскивали с Зоси пижаму. Зося сначала пыталась его уговорить, затем вырваться, но это его еще больше возбуждало. Он рванул ее пижаму – на пол посыпались пуговицы, и оторвался рукав.

Разгоряченный спиртным и близостью недоступной женщины, Авдей шарил по Зосиному телу жадными руками и толкал ее к кровати.

Зося вспомнила Петино искаженное лицо, когда остановить его было уже невозможно, и поняла, что, если сейчас не сможет избавиться от липучих рук Авдея, то будет снова изнасилована. Она провела рукой по его лицу и сказала:

– Дорогой, не торопись – я могу забеременеть. А нам с тобой это совершенно ни к чему. Потерпи еще одну минутку. Отпусти меня – я возьму в сумочке презервативы, и мы займемся настоящей любовью. Если наш секс будет безопасным, то я подарю тебе всю свою страсть и нежность. Я тебе обещаю.

Авдей поверил, разжал руки и начал раздеваться. Зося нашла свою сумочку и взяла в руки пистолет:

– А вот теперь, давай поговорим, – Зося направила пистолет на нижнюю часть его тела, -это боевое оружие, а я прекрасно стреляю. Выбирай – ты немедленно убираешься из моего номера, в противном случае, я, по-женски аккуратно, отстрелю твое мужское достоинство. Ты решил, что я пришла в банк, чтобы коротать с тобой вечера на столе для заседаний? Ошибаешься – я пришла работать, а для любви у меня есть супружеская кровать и обожаемый муж. А вот насиловать женщин, да еще при этом, используя служебное положение – это удел слабых или душевнобольных, потому что сильные мужчины добиваются взаимности.

Авдей нерешительно начал натягивать штаны и в это время дверь номера со стуком распахнулась, в комнату вбежал Левон:

– Зоя Николаевна, что здесь происходит? Настучать этому козлу по башке? Или просто скрутить шею, чтобы навсегда отбить охоту до чужих жен?

– Не надо, Левон. Эдвард Станиславович уже уходит, и я, надеюсь, никогда больше не посмеет без производственной необходимости попадаться на мои глаза. Я правильно Вас поняла, Эдвард Станиславович?

– Да, правильно. Подобное больше не повторится. Я, надо признаться, неправильно Вас, Зоя Николаевна, понял. Все могло быть по-другому.

– Значит, Вы вообще ничего не поняли! Никогда и ничего! Понятно? Впредь, дистанцируйтесь от меня на безопасное расстояние.

Левон подтолкнул Авдея к выходу, закрыл за собой дверь. В коридоре послышался стук падающего тела – Левон, похоже, все-таки «настучал по башке» темпераментному Авдею. Зося выключила диктофон, телефон был отключен, видимо, Анцевым. Она попыталась снова соединиться с мужем, но абонент был недоступен. После нескольких неудачных попыток, она поняла, что с ней не хотят разговаривать. Оставалась реальная возможность что-то узнать от своей московской помощницы по хозяйству:

– Наталья, я не могу дозвониться до Александра Михайловича. Ты расскажи мне, пожалуйста, что у нас дома?

– Все хорошо – Роза Самуиловна спит, Александр тоже заснул, Александр Михайлович попросил принести в кабинет две бутылки коньяка, и лимоны с солью. Пока из кабинета он не выходил. Я спать не ложусь – может, попросит что-нибудь. Я, когда в кабинет заходила, то видела, что телефон разбитый валяется на полу, а Александр Михайлович лицом весь посерел. Что-то случилось. Но мне-то он, конечно, жаловаться не станет. Видите, даже с Вами не хочет разговаривать.

– Понятно, – сказала Зося, – Наталья, ты прислушивайся, что там, в кабинете происходит. А я постараюсь сегодня выехать из Лабинска, надеюсь, что к утру доберусь домой. Пожалуйста, еще раз тебя прошу – не ложись спать. Александр Михайлович никогда не пьет более пятидесяти граммов коньяка, может всякое случиться.

Совершенно очевидно, что это Анцев попросил помощь у Левона, а затем некоторое время слушал по телефону все, что происходит в Зосином номере, потом разбил телефон. Но до какого момента он слушал? Скорее всего, он услышал, что Зося хочет взять из сумочки презервативы – это и привело его в шок. Зачем жена носит в сумочке предмет, которым они никогда не пользуются?

Нужно немедленно ехать в Москву и дать прослушать мужу полную запись событий в номере. Иначе, все это может плохо закончиться. Зося набрала справочное железнодорожного вокзала – поезд на Москву убыл час назад. Оставался аэропорт. Последний рейс в столицу России через час. Можно, конечно успеть, но как она полетит самолетом, которого всю жизнь боялась и никогда не пользовалась авиауслугами?

Решение она приняла быстро – предстояло преодолеть свой страх. Времени для сомнений не оставалось, самолет тоже может улететь без нее. Зося позвонила Левону, попросила его через десять минут спуститься в фойе гостиницы. Быстро привела себя в порядок, положила в сумочку диктофон и спустилась в фойе – Левон уже был там.

Пока Левон парковал машину на стоянке аэропорта, она купила два билета до Москвы. Правда, совершенно не поняла, зачем кассир с некоторой долей сочувствия объявила ей, что билеты остались только «бизнес-класса», а они очень дорогие. Видимо, растерянный вид пассажирки у кассира вызвал сомнение в ее платежеспособности.

Стюардесса сразу сообразила, что элегантная молодая женщина в самолете первый раз, и своим вниманием и заботой постаралась ее успокоить – во время взлета самолета стояла рядом с Зосей и рассказывала ей, что экипаж корабля, это пилоты с большим стажем работы, аварии у них никогда не случались. До Москвы лететь совсем ничего, погода хорошая и вообще ей перелет должен понравиться. Стюардесса не сомневалась, что Зося и в следующий раз выберет вместо поезда самолет.

Когда самолет взлетел, набрал высоту и завис в воздухе без видимого движения, Зося совершенно успокоилась, разжала вцепившиеся в подлокотники кресла пальцы и повернулась к Левону.

Он еще по дороге в аэропорт пытался узнать у нее, что нужно, чтобы оформить в банке кредит. Оказалось, что кредит Левону нужен для покупки квартиры. Все деньги, которые он зарабатывал, отправлялись почтовыми переводами когда-то бросившей его маме. Правда, она не сдала его в детский дом, а, в самый сложный подростковый период, не смогла с ним справиться и передала на воспитание в специнтернат для тяжелых подростков. Там и забыла до самого последнего выпускного класса. Многодетная мама Левона вспомнила о существовании непутевого сына только, когда начала получать от него материальную помощь. Сейчас у Левона начали складываться отношения с любимой женщиной, но не было отдельного жилья. Решение квартирного вопроса Левона совершенно отвлекло Зосю от мысли о том, что она висит в воздухе над облаками и ее жизнь напрямую зависит от людей в темно-синей униформе.

– Левон, – сказала Зося, – квартиру мы с тобой купим, когда вернемся в Горевск. В нынешнее время даже прекрасная квартира стоит сущие копейки, поэтому тебе не надо оформлять заем в банке – купим за мои деньги. Когда-нибудь, если сочтешь нужным, то вернешь. Как я поняла – ты решил жениться? А я хотела, чтобы ты стал моим водителем и охранником. Но, видимо, не судьба – придется искать другого. Я приняла решение иметь возле себя охрану. Иначе жить в условиях нового «демократичного» общества никак не получается и сегодняшний скандал тому подтверждение.

– Мне об этом уже говорил Николай Васильевич, – ответил Левон, – но не было Вашего согласия. Зоя Николаевна, мне, безусловно, важно устроить дорогую для меня женщину, но это никак не отразится на моей работе. Вы знаете, что я могу работать днем и ночью. Когда появится семья, то ее нужно еще и содержать.