Свистулька

– Почему я?

– Потому что ты красивая и умная, нежная и сладкая.

– А Вика разве не красивая? – Алёна наблюдала, как парень скривился от её вопроса.

– Почему мы говорим о ней? Давай лучше о нас.

– Ты не ответил, – настаивала Алёна.

– Ну, раз ты просишь… Вика красивая, но мне не нравится. Она слишком взбалмошная, неуправляемая, как мужик, понимаешь? Я хочу себя чувствовать мужчиной рядом с девушкой, чтобы от нежности цветы хотелось дарить, от всего мира защитить, а не гаечный ключ ей подавать и матами разговаривать. Вот тебя увидел и понял: вот она: нежная и славная, словно цветок, хрупкая. Но когда ты с Тёмычем пошла, прямо упало всё.

– Я на улицу хотела, – выпалила Алёна, – а он в комнату и приставать начал! Его Вика попросила, она сама мне сказала! – слёзы обиды покатились из глаз девушки, Сергей взял её руку в свою.

– Ну-ну, принцесса, ничего же не случилось? – попытался он успокоить Алёну. – Я говорил с Тёмой, он то же самое сказал – Вика его попросила. После того, как я на тебя посматривать начал. Она ему сказала, что ты постеснялась сама позвать.

Алёна вскинулась что-то сказать, но Сергей успокоил:

– Не переживай, у нас такой детский сад не поощряется, байкот ей объявили. Да только я теперь не знаю, как тебя от неё уберечь. Ведь она ничего не успела тебе сделать?

Алёна неопределённо пожала плечами, опустив глаза.

– Пока – особо нет.

– Но что-то было?

– Так, мелочи, – Алёна неопределённо махнула рукой. Я попросила комендантшу найти мне другую комнату, только конец года, ничего нет. Тут осталось-то три дня до зачётов, как-нибудь переживу.

– Поживи у меня, – вдруг предложил он.

– Нет, ты что! – глаза её округлились, словно два блюдца.

– Я по-дружески предлагаю, ничего такого, – он поднял руки в примирительном жесте. – К тому же, это отчасти моя вина.

Она замотала головой, Сергей не успел ничего ответить, подошла официантка с полным разносом закусок.

– Хорошего отдыха, – пожелала она и удалилась после того, как расставила всё на столе.

– Давай поедим, и поговорим, хорошо? – Сергей шумно вдохнул аромат лепёшки: – Попробуй, какая вкуснятина. Они сами тут пекут.

Алёна улыбнулась и отщипнула кусочек на пробу.

А потом, как-то незаметно, беседа потекла вокруг любимых блюд, фильмов, актёров. Алёна неожиданно сама для себя рассказала Сергею о своей мечте – встретить Новый год на Красной площади.

Давно было съедено горячее, кафе наполнялось людьми, голосами, музыка стала звучать громче и Алёна с тревогой взглянула на часы:

– Ой, поздно уже, – испуганно сказала она. – Меня в общагу не пустят, если опоздаю.

– Я сниму тебе квартиру, раз не хочешь ехать ко мне, – пытался успокоить её Сергей.

– Ничего не надо, не придумывай, – Алёна была категорична. – Ну что такого она может мне сделать? Кругом люди, все друг друга знают. Подкинешь? – Она уже подскочила, закидывая рюкзак за спину.

– Запиши хотя бы мой номер телефона, звони в любое время, – сдался Сергей.

Байк подкатил к дверям общежития без десяти минут одиннадцать. Любезная Зоя Пална стояла на крыльце со скрещенными на груди руками и выговаривала каждой входящей девчонке, какая она молодая и глупая и что будь они её детьми, она взяла бы дрын и отходила бы по мягкому месту. Это был любимый её ежевечерний аттракцион – пугать жиличек.

– Свистунова, и ты туда же! – всплеснула руками она. – Ой-ё-ёй, что делается-то!

– Ну, пока? – Алена протянула Сергею шлем.

– Пока, – он нагнулся и тронул ее губы своими, она же, постеснявшись Зои Палны, отстранилась. Он усмехнулся, надел свой шлем и протянул руку:

– Пока. До завтра.

– До завтра, – Алёна и сама не поняла, как произнесла это. "Да, до завтра. А почему бы и нет?"

– Иди, иди, давай, лыбится стоит, непутёвая! – окликнула её комендантша. – А то закрою, будешь на улице ночевать!

Алёна зашагала к двери, зная, что суровость Зои Палны напускная, и никто ещё ни разу не ночевал на улице.

– Зоя Пална, что по поводу места? – Алёна остановилась на пороге.

– Да где ж я тебе его возьму, родненькая? – запричитала женщина. – Конец года, тут съезжать скоро начнут. А вы чего со Стрельниковой, энтово, что ли, не поделили? – она кивнула в сторону входа, намекая на Сергея.

Алёна кивнула.

– Во дела, – оживилась комендантша, в предчувствии сплетен. – Я смотрю, она нервная какая-то сегодня, и всё туда-сюда ходит, по телефону с кем-то лается, и с этими вашими подружками шушукается. Видать, затевают что-то. А так ты у меня оставайся, чайку попьём. Спать, правда, негде.

– Спасибо, но я к себе пойду. Не убьют же, в конце концов. – Алёна не хотела признаваться комендантше, что ей страшно, но сидеть с ней до утра сплетни её слушать – ну тоже, такой себе вариант…

На третий этаж поднималась с гулко колотящимся сердцем в груди. Хотя сама себя одёргивала: "Это всего лишь Вика, я с ней дружу. Чего я боюсь?" Но глупое сердце колотилось в рёбра, оно знало больше своей хозяйки, на что способна бывшая подружка.

Скрипнула знакомо дверь, Алёна переступила порог тёмной комнаты. Пусто. Всё на своих местах. Взяла из шкафа своё полотенце, сланцы и пошла в душ, что был общим на этаже, закрыв за собой дверь.

Кое-где ещё слышался смех, разговоры. Девчонки входили и выходили друг от друга, кто-то шёл из душа, кто-то готовил на общей кухне, кто-то что-то стирал – обычный вечер в общаге.

Подружек нигде не было видно, народу вокруг полно, и Алёна со спокойной душой пошла в душевую. В одной кабинке шумела вода, четыре других были свободны. Оставив рюкзак, вещи и полотенце на лавке, отправилась в душ. Тугие струи смывали усталость, воспоминания о приятном вечере придали бодрости.

Выключив воду, вышла из кабинки, выжимая волосы.

– Так-так, и кто тут у нас? – услышала голос Вики.

Алёна вскинула взгляд: три бывших подружки стояли у дверей. В руке у Вики был мобильник, она снимала обнажённую Алёну.

Алёна метнулась за дверь кабинки.

– Ой, а девочка стесняется, вы видели? На мужика лучшей подруги залезть не постеснялась, а посмотреть ей в глаза стесняется. Как вы думаете, мне стоит преподать урок стерве? Вижу, полетели сердечки.

– Вика, прекрати, – Алёну начало трясти и от холодных капель воды, что стекали с волос, и от стыда, что Вика снимает её для многотысячной армии своих подписчиков, и от страха, что может последовать дальше.