Беспризорники России

Она надела «вязенки», полюбовалась, и дети дружно взялись за дело, забыв о том, что Мышко – сын предателя.

Снег почти не «лепился», приходилось мять и катать комок по одному и тому же кругу несколько раз. Мышко чертыхался, то и дело отогревал дыханием руки. Он посматривал на Женьку. Она оставила возню со снегом, играла с Нинкой, лукаво улыбаясь.

– Давайте очистим горку и будем кататься на санках. Берите лопату, я тоже принесу свою, – не вытерпел Мышко.

– Всё, мы нагулялись. Бери свои вязенки, – спасибо, а мы пойдём греться. Зябко сегодня на улице, – сказала Женя.

Приятное тепло ласково окутало ребят в комнате. Валерка даже не пошёл к плитке, как это сделали Вовка и Женя.

Нинка, закутанная во все свои одежды, которые у неё были. Женя, когда шли на улицу, переусердствовала, осмотрелась, позвала маму и направилась в большую комнату, переваливаясь, словно гусыня.

– Пухтя, ты куда? – заметила её поход Женька и метнулась к ней.

Но, не сумев преодолеть порог, Нинка шлёпнулась. Все думали, что она расплачется, а сестра, словно куль, лежала молча, даже не пытаясь встать.

– Пусть лежит, – сказал Вовка, – может, она уснёт. Ишь, как нагулялась.

– Ещё чего? – возразила Женя, но не спешила на помощь Нинке.

А та полеживала себе как ни в чём не бывало. Детям так стало смешно, что они хохотали до слёз. Женька стала поднимать сестру:

– Пухтеря, вставай… Она и правда уснула. Вовка, помоги мне. Они, стараясь не тормошить, раскутали и унесли сестру в кровать.

– Обедать, – распорядилась Женя. – Нину покормим, как проснётся, – по-хозяйски распоряжалась она.

– А что этот Мышко всё к тебе липнет? – спросил Вовка.

– Когда учились, он сидел со мной за одной партой и всё списывал. Сейчас с ним ребята стараются не дружить. Сын старосты; везде нос суёт, ряху какую нажевал, – с презрением говорила Женя.

– Ряха у старосты – просит кирпича, – вспомнив немецкую листовку, Валерка хотел спросить сестру, а не жид ли этот Мышко. Но в листовке написано про какого-то политрука. У Мышка отец – староста.

Женька перебила его размышления:

– У нас заканчивается уголь… сегодня топили чересчур. Наши когда придут? А мы все истопили.

Она вроде обвиняла, что братья не экономят топливо. Ни одна гадалка не могла предсказать, когда вернутся родительницы. А придут продрогшие и усталые, как не топить.

– Там ещё есть…

– Я и без вас знаю, что есть…

Братьям не нравилось поменявшееся настроение Евгении. Так её назвал Вовка:

– Какая тебя муха укусила? Мы пойдём дровишек пошарим…

– Дровишек… знаешь, сколько шарят эти самые дровишки? Дровишками топить – пшик и нету. Сколько их надо!..

Женька собрала нам поесть. Конечно, холодец из кожи – сытная еда да ещё с лепёшкой, ещё по стакану кипячёной воды.

Она кормила Нинку, разрезая на тарелке кусочки кожи на маленькие дольки. Делала это старательно, от усердия высунув кончик языка:

– Пухтя, ешь… ешь, тебе говорят. Чего плюёшься, вкусно…

Нинке, как и нам, холодец приелся. Женька это понимала.

– Ты хорошая девочка, будешь кушать – вырастешь большой, во какой! – Женька встала, вскинула вверх руку с ножиком, – во!

– Мама, – сказала Нинка, и оттопырила нижнюю губу, так она делала перед тем как заплакать.

– А что я тебе дам, что дам, – она отщипнула от своей пышки кусочек, подала Нинке, – ешь с этим, не будешь плакать. Я тебе ещё что-то дам, ешь…

Братья следили за Нинкой и Женей. Если она обещает ещё что-то дать – это не пустые слова.

Сидели они рядышком, светлоголовые, коротко стриженные, такие худенькие и похожие на мальчишек. Если бы не платья – мальчишки и всё тут. Ещё у Женьки выпали два передних зуба. Вот если бы она сейчас свистеть училась – легко.

Нинка очистила тарелку, пододвинула её к сестре:

– Во-ть!

– Дай! – протянула ручонки Нинка, – дай!

– Ишь ты, хитра, жадюга… поделим и будем чай пить…

Валерка с Вовкой узнали морковку, но вот когда она взяла её у Мышка?

– Сама ты хи-итра, – лисичка-хитричка.

– Если бы мы слепили бабу, староста сделал – нос?..

– Он её потерял ещё до того, как, если бы мы слепили бабу. Я смотрю, в сугробе что-то розовеет. Морковка! И я её взяла. Она разлила в чашки кипяток и разрезала на равные части морковку.

Всё у ребят нормально. Они пообедали, Нинка не плакала и родительницы останутся довольны, когда вернутся. Вот дровишек хотя бы, а то и угля добыть.

На улице малыш предложил Вовке, он же знает дорогу на шахту, взять санки, мешок и сходить. А Женька пусть с Нинкой занимается. Тучи наползли тёмные, глыбастые, чувствовалось потепление, и воздух пахнул снегом. А перед снегом теплеет.

– Давай скажем Женьке – и за углём.

Женька посмотрела в окно и даже вышла на крыльцо.

– Надо подождать, когда пойдёт снег. Санки не берите. Полицаи вмиг поймут, зачем на салазках мешок, а я его, – везу, – сказал Вовка, кивнув на брата.

– На обратном пути, угля набрали, и они вас сцапают, да-а ка-ак всыпят шомполов, или таких тумаков и успитков получите, что лучше сидеть в холоде… санки заберут.

– А если смотреть в оба?..

– Смотри, не смотри, а днём поймают, – она покачала головой, – лучше мёрзнуть. Ага, вот, – оживилась Женька. – В сарае где-то есть старые санки. Полозья деревянные, ну и что? Скользят они хуже, ну и что? Зато их можно бросить и удрать от полицаев. Удирать надо в разные стороны: один в одну, другой – в другую…

Санки нашли. Они были меньше, но мешок поместится.