Беспризорники России

– Всё мокрое на загнетку…

Сон мягкий, тёплый, будто летний воздух, обволакивал, гасил сознание.

Глава II

Труженик всегда нацелен на работу. Если присмотреться, дни у них начинаются однообразно. Они как заводные, – в делах.

Что-то так грохнуло, малыш вмиг очнулся. Перед глазами белый снег, он вскинул руку, но не достал.

– Ах, что б тебе, дети спят!.. – услышал шёпотом произнесённый упрёк. Вовка тоже проснулся, и всё стало понятным. Они лежали на печи. Ощущение голода пронизывало с головы до пят. А внизу – шёпот: – Нешто так дрова швыряют…

– Я уронил их, отец вон сколь напихал – гору… – у печи внизу кто-то оправдывался.

Братья переглянулись, придвинулись к краю и посмотрели вниз с печи. Сквозь окна – веером солнечные лучи уперлись в крашеный пол, обозначили зеркальные квадраты. Они стали прислушиваться и вспоминать. Прислушиваться к тому, что происходит в хате, а вспоминать – что в семье говорили о Стёше.

От печи по направлению к выходу шёл рослый парень. Он посмотрел в сторону ребят и сказал:

– Они не спят, таращатся, будто сычи.

Скрылся за дверью. Тут же выглянула старуха и посмотрела на печь: – Живы, бедолахи?

Она словно себя спрашивала или убеждалась в чём. Убедившись, скрылась, продолжая с чем-то возиться, что-то отодвигать, стучать крышками кастрюлей.

О Стёше отец с матерью говорили, что он обитает среди хохлов. Ушёл из шахтёров, купил хороший дом, живёт большой семьёй, не бедует. Говорилось до войны, а сейчас всё поменялось…

Малыша толкнул Вовка:

– А где мамка?.. Вчерась сколько было народу, играли в карты, сегодня куда-то все подевались.

– В карты? – удивился Валерка.

– Да, а ты что, не видел? Мы зашли, а они сидят за столом и режутся.

– Я не видел. Давай спросим бабушку, где мамка…

– Спрашивай.

– Нет, спрашивай ты. Спрашивай, где наши штаны, одежда. Вчера столько народа, сегодня – никого. Одна эта старуха…

– Вы что это шушукаетесь? – показалась старуха. – Вставайте. Все давно встали.

– У нас нет штанов, – сказал старший.

– Вот ваша одежда на лавке, – Варвара занялась своими делами.

Братья спрыгнули с печки, проскочили к лавке, быстро облачились во всё чистое и сухое.

– До ветру во дворе умываться в сенцах. Меня зовут – бабушка Варвара, – ласково говорила она.

– Знаем, мамашка говорила, – смело сказал Вовка.

Сегодня бабушка Варвара в светлой кофте, волосы зачёсаны на пробор, сухая, высокая и вроде не такая гнутая, как Стёша.

Братья выскочили на улицу. Яркое солнце ослепило, а свежий воздух приятно отдавал дымком, с запахом хвороста. Необычную тишину нарушали чирикающие воробьи в густых, колючих кустах шиповника, – сколько их там возилось! У Валерки ёкнуло сердце охотника. Он полез в карман за рогаткой – нету!.. И тут из-за сарая с охапкой дров выдвинулся Витька, кивнув головой на хатку, крытую потемневшей соломой, сказал:

– До ветру – там.

Малыш с Вовкой переглянулись – все так озабочены, чтобы они не забыли «до ветру». Они по узкой, прочищенной в снегу тропинке пошли «до ветру».

Вовка предложил выбраться на улицу и посмотреть, с какого края вчера попали сюда, а потом спросить: куда делись Нинка и мать?

День только начинался, с крыш свисали длинные искрящиеся сосульки, капли так и сыпали с них. Падая в пробитые в снегу лунки, наполненные прозрачной водой, они как бы щебетали.

Вовка поднял небольшую палку, запустил в сосульки и чуть было не разбил оконное стекло, а в сосульку не попал.

– Хорошо, что не в окно, а то бы получил на орехи, – сказал кто-то у них за спиной.

Дети оглянулись. За ними стоял всё тот же Витька, который носил дрова.

– Эх, вы, дохляки! Всему надо учиться у старших.

Он взял палку, подпрыгнул и сбил с одного маха несколько сосулек. Они разлетелись по сторонам, словно осколки стекла.

– Меня зовут Витька. Я ваш аж троюродный брат. Десятая вода на киселе. Похрустеть захотели, ну, чего ж вы. – Витька поднял кусок отбитой сосульки, отряхнул снег и с хрустом откусил – а скусные, скуснея морковки.

Братья тоже подняли кусочки, тоньше, чем у него, принялись хрумкать.

– Ну вы не очень-то нажимайте, а то околеете.

– А ты не околеешь? – спросил малыш. – То, что ты Витька, мы знали давно. Смотри, Витька, застудишь горло.

– Я большой и сильный, – Витька хрумкал, белые, крупные зубы, крошили сосульки с таким хрустом, что, наверное, слышно было в хате, потому что через открытую форточку бабушка крикнула:

– Виктор! Тебя куда послали?

– Иду, куда послали, – ответил Виктор. – Пошагали, дохляки, со мной. Там интереснее.

– А мамка…

– Там и мамку увидите.

– Погодь-ка, – опять крикнула через форточку Варвара, – давай их сюда, они голодны.

– Пойдём-ка, дохляки. Я забыл, что вы вчера – уснули, даже не ужинали. Оченно вы любители большие «хрюкать».

– Если бы ты столько, сколько мы протопали, «хрюкал» бы целый день, – заявил Вовка.

Бабушка Варвара с полотенцем в руках проследила за умыванием, подсказывая, чтобы гости потёрли руки мочалом. Что было сделано с усердием.