Огнем и вином. Хроника третья

Илья вздохнул и обречено побрел к ступеням. Без слов было ясно, что изба с такими лапами нагонит и растопчет кого угодно.

«Дед Йог. – раздражено подумал Илья. – Разве это кличка? Изба – йог. Вот уж ерунда! Лапы сейчас в узел завяжет, впадет в транс и запоет: «Харе-харе Кришна! Харе-харе Рама!»

И, потом, разве избы бывают мужского рода? Где у него первичные и вторичные признаки пола? Причинного места не видать, бороды тоже нет. Кругом сплошной обман. А еще интересно, есть ли у него жена, и какие у них дети?»

Илья потоптался возле избы. Крыльцо висело на уровни груди, чтобы взобраться на него, нужно было прыгать. Почему об этом в сказках не пишут?

– Ты это. – Илья почесал в затылке. – Как там: стань к лесу задом, а ко мне передом. И того, присядь. А то из меня тот еще спортсмен-разрядник.

Йог присел. Теперь можно было войти. Илья, на всякий случай, не просто ступил, а прыгнул на ступени: вдруг изба шутить вздумает и поднимет крыльцо. Кому ж хочется с высоты падать?

«Ох!» – жалостливо крякнул Йог.

«Вот оно где, причинное место – крыльцо»! – ядовито подумал Илья.

Взявшись за медную ручку двери, парень прошептал: «Господи, помилуй».

Шагнув внутрь, Илья сразу увидел печь. Она была центром избы, пожалуй, ее сердцем, и именно она притягивала внимание. Вот она – погибель!

На полатях кто-то зашевелился:

– Фу, что-то человечьим духом пахнет. Не пора ли половики вытряхивать да пауков по углам гонять?

Илья посмотрел по сторонам.

В тенетах, собиравших пыль, яростно зашипели пауки, перебирая мохнатыми лапами.

А с полатей вдруг по-девичьи бойко спрыгнула косматая старуха с костяной ногой, и впилась слезящимися глазами в незваного гостя:

– Хм, самец. Мо-ло-день-кой какой! Еще, небось, – мальчик. Сласть, как таких люблю.

«Сожрет». – понял Илья, и в тот же миг двери за спиной захлопнулись, и сами закрылись на крючок.

– Я не мальчик, но муж! – срывая голос, выкрикнул Илья, полагая, что Яга может им и побрезговать. Холостят же, в конце концов, кабанчиков, что бы мясо оставалось вкусным, авось мужской запах для людоедки отвратителен.

И тут случилось непредвиденное: дом затрясся в спазмах гомерического хохота, и старуха тоже рассмеялась. Кустистые брови ее то сходились, то расходились над крючкообразным носом, делая Ягу похожей на филина:

– Да не ем я ни детей, ни взрослых. И даже кровь не пью. Я ведь людского племени, только живу дольше, да знаю больше. Правда, ведь, дед?

– Это верно. – прогудели стены. – Она хоть и баба, но дюже деловая. Командир в юбке – это почище мироеда. Меня вот совсем замордовала. Слышь, что удумала, – ей в то время уж триста пятьдесят стукнуло, как она ко мне со своей любовью приставать стала. И каждую ночь ни какого покою от нее. Я хоть и мужик, но меня это до печенок проняло. Ну не могу я по шесть раз на дню. Плюнул тогда, да избой и обернулся. Наша магия, она посильнее женской, хоть и погрубее будет. Вот старуха четыреста лет и мается. Тогда она себе ступу сварганила – это, что б удобней на помеле летать-то – и поперла на нашу историческую – в Тридесятое государство. Ну, да ты, все равно, не знаешь. У вас от наших былин одни сказки и остались… Так вот, она думала, что братья Йоги меня в нормальное тело вернут. Однако у каждого свое колесо кармы, и мое супротив солнца – не повернуть. Так что не бойся: никто тобой закусывать не собирается. Но, подозреваю, нервы ты у нас изрядно попортишь. В общем, ешь, пей, порадуй старуху и проваливай на все четыре стороны.

Илья побледнел. Вспомнились жуткие россказни о том, как дед Леша, с пьяных глаз заблудившись в лесу, попал в плен к нечисти. По началу он этого даже и не понял. Черти те девками прикинулись. Тоже в постель тащили. Ну, дед Леша гульнуть был не дурак. Порты скинул – и вперед! Да ведь оказалось: зубы у них там были, ну и в тот самый момент, когда бы отвалиться в блаженной истоме, естественно, – сомкнулись. Хорошо он до этого тройню успел в деревне оставить, а то так бы и пресекся род. Конечно, все эти байки, скорее всего, были пьяным трепом, но в этот момент Илья склонен был поверить во что угодно.

Яга ухмыльнулась, показав гнилые пеньки зубов, и деловито загремела посудой.

А на заляпанной скатерти тем временем, как по волшебству, появились истекающий жиром жареный гусь, дымящаяся похлебка, гречневая каша, ломтики черного хлеба. В двух берестяных кружках вспенилось пиво.

Раненная голова Ильи оказалась вдруг перемотана и уже не болела.

Это была самая настоящая магия, демонстрация силы.

Илья понял, что сопротивление бесполезно, что битва будет неравной, что, скорее всего, придется погибнуть в позорной драке со старухой. Терять было нечего. Почему бы перед смертью не хлебнуть пива, раз так настойчиво угощают? А если там отрава – так даже лучше.

– Ну, – сказала старуха, поднимая свою кружку. – Здоровеньки булы – выпивать бы смоглы!

Эх, была, не была, – и Илья глотнул горчащего пива. После этого старуха уже не казалась такой страшной каргой. Что-то человеческое, родное вдруг почудилось в ее облике.

– Ну, так как насчет любви? – проскрипела Яга, и мигом все ее очарование улетучилось. Остались лишь немытые скомканные пряди седых волос, бородавка у носа, тонкие бледные губы, да запах застарелого пота.

Илья шмыгнул носом.

– Ты же тут хвастался, что настоящий мужчина. – старуха шагнула вперед.

– А-а-а! – заорал Илья и бросился к окну, но неведомая сила отшвырнула его назад, прижала к лавке.

Яга прошлась по комнате, приблизилась вплотную и, буравя Илью насмешливым взглядом, расхохоталась:

– Ну, ты и дурень! Развеселил нас с дедом, нечего сказать, уважил! Ты что же думаешь, старуха совсем из ума выжила? Мы тут, в лесу, все же по божьим законам живем. Да и что ж я буду внука совращать. Твой дед Леша, до того как с ним беда-то приключилась, изредка меня навещал. Ну, да я помоложе была, и чары на себя наводила. Женская красота ведь – убийственная сила. Да ты хоть мать-то свою спроси, она ведь, кровиночка моя, отвергла долголетие наше, прибилась к семье отца, деда твоего, да тебя вот от горькой правды оберегала. Не уследила, стало быть. Услышал ты зов предков, сам явился.

– Врешь ты все, ведьма! – взвизгнул Илья и вдруг, неожиданно даже для себя самого, увидел, как с кончиков его пальцев сорвались синие молнии. Запахло паленым. А потом раздалось старческое хихиканье:

– Ну вот, старик, ты и проспорил. Мало того, что я смогла привести сюда, так он еще и не растерял ни одной из наших генетических способностей. Магия – бессмертна!

– Ну что, – пробурчала изба, – а горшки я мыть все одно не буду: рук-то у меня нет. Вот пусть внук теперича и отдувается.

Глава 2

Илья сидел за шатким дубовым столом и ворошил свои вихрастые волосы. В берестяной кружке пенилось пиво. Илья дулся. Все происходящее казалось фарсом. Обрывочные воспоминания кружились в голове подобно снежинкам метели. Илья готов был поклясться, что здесь идут съемки русской народной сказки, вот актеры и решили подшутить. Но нигде не было видно кинокамер. Может, это студенты веселятся? Где-нибудь в печи или в сундуке сидит мужичок, подсматривает в щелку и отпускает в громкоговоритель реплики за Йога. Илья рассеянно смотрел на черного кота, тщательно вылизывавшего свой пушистый хвост.

– Ты уж не серчай на нас с дедом. – примирительно лепетала тем временем Яга. – У нас – так исстари заведено. Каждый проходит подобное испытание. Некоторых, так вовсе, – и в огонь посылают. Но на Большом Совете мы отстояли для тебя самый легкий путь Посвящения в тайны судьбы и мироздания. Мы ведь родные не только по крови, но и по духу.

Илья посмотрел на старуху и мрачно усмехнулся:

– Родня, говоришь? Что-то не замечал я за собой склонности кукарекать по утрам или варить похлебку из лебеды и лягушек.

– Дак, ведь, внучек, у каждого в жизни своя дорога. Вот признайся ты нашим потомком, как чумного обходить станут. Сумасшедшим признают. Ворота дегтем вымажут. Да мало ли, чего учудят? Даже убить могут. Люди – они ведь как дети малые: всего боятся.

– Выходит, это мне теперь всех бояться надо? Дрожать, так сказать, отчетливей?

– За силу, Илюша, нужно платить. А осторожность еще ни кому не помешала.

Кот закончил умываться, выгнул спину и вальяжно отправился к миске.

– А что я еще могу, ну, кроме как огнем из пальцев швырять? – спросил Илья, отставив кружку.

– Многое, Илюшенька. – старуха беспричинно засуетилась. – Всякий раз все будет получаться само собой. Тебе к этому привыкнуть надо. Это все одно, что в молодости каждому нужно походить по вечеринкам и посиделкам, по праздникам да по карнавалам. А когда душа пресытится, покоя запросит, когда сердце вспыхнет от любви, вот тогда и жениться нужно. Так и в нашей магии: сначала нужно познать себя, а уж потом мир перекраивать. В колдовстве, как и во всем, должна быть мера.

– Красиво говоришь, заманчиво. – вздохнул Илья. – Да чем же за волшебство платить буду: счастьем, судьбой, душою?