Тревоги Мои не избыть

Так гибнут боги

Бог сказал: «Говорить с человеком о Боге

не могу Я, он думает, что Бог зависит

от его настроений, сомнений, тревоги

и от мыслей, что разум Мой скоро превысят.

Но люблю Я его, он творенье Мое,

Я желаю ему состоятельности.

Так вот гибнут все боги в упованье своем

и в избытке доброжелательности».

Моя роль

Плачется Бог: «Нет у меня дневника,

нет интима, нет тына.

Я не могу написать пару слов

ни по-русски, ни на латыни.

В созданном мире все в тайне Я должен держать.

Сам не могу испугаться ни в прятки сыграть,

ни притаиться в глазу антилопы,

ни в траве раствориться.

И вообще, слово «быть» не может ко мне примениться.

Вы знайте и верьте, Я с нежностью к вам отношусь,

но показывать это Я вам никогда не решусь.

Такая уж роль у Меня, и она никуда не годится!»

Как смириться?

«Я бы очень хотел, чтобы имя Мое перестали, —

говорит Бог, – поминать на словах, на бумаге, в металле.

И Меня бы себе самому предоставили, разве так сложно?

Ведь постигнуть Меня до конца все равно невозможно:

Я ведь тело, лишенное бренного зыбкого тела,

Я больная душа, антитеза беспечной и легкой души.

Оставляйте с собою Меня одного всегда смело,

чтобы Я мог свою неизбывно работу вершить —

постоянно Я ночью и днем, как хочу изменяюсь,

Я на это Себя осудил и Сам с этим смиряюсь.

Не проникнуть в природу Мою, но вот что интересно —

всем при этом она досконально известна.

Оттого у Меня не проходит тревога —

как смириться с таким пониманием Бога?»

Вы давно себе…

Бог, мы тебе поклоняемся, дай нам дождя и росы.

Мир подари нам, безгрешности дай благодарной часы.

Даруй поколения новые и урожаи хлебов,

которые так переменчивы, зависят от холодов.

Дай нам славу Твою, дай нам ясность, единственный Бог,

чтобы каждый из нас подражать Тебе мог.

Но Бог шепчет в ответ: «Любовь ваша убога,

молитвы все – ложь: вы давно себе боги».

Буржуй

Сказал Бог: «Для авторитета

Себя представил господином.

Вот вышел Я, купил газету,