Тревоги Мои не избыть

В следующем разделе «Раздвоение» лирический герой догадывается о своей непростой природе и как бы раздваивается, пытаясь разобраться в окружающем мире («Я – тот, кто своею стать хочет ошибкой»), разобраться в своих отношениях с Богом («Бог мной не доволен. Я об этом молчу»), с верой в Него («Я верую в Бога, не веря в Него»). И иногда трудно различить, от имени какого лирического героя – Бога или человека, – ведется разговор, так как они сливаются в своей одинаковости, похожести сомнений, рассуждений, переживаний, подтверждая, что являются образом и подобием друг друга («Слова Господь мне открывает, и я дарю их, пока Он спит»). Но в итоге соглашается с таким устройством мира («Так было, есть и будет»).

А в разделе «Растерзан, но счастлив» уже человек недоволен собой и сравнивает себя с предметами, окружающими его («Мой кузен – булыжник, невестка моя – стрекоза. Кран – брат-близнец, телефон – духовник»), которым он частично завидует («Я завидую крану, ржавому и грязному») и с которыми себя сравнивает («Я счастлив, как морская пена»). Но, всматриваясь в окружающую действительность, не может не возмущаться сложившимся мироустройством («Я цивилизован, да, я просвещен и бомбами изрядно оснащен… Зато мы полюбили „мирный“ Атом!»). Здесь все явственнее чувствуются боль и переживания человека, осознающего себя частью общества («Общество парализовано своим бездействием»), доходящего до отчаяния («Я хотел быть ванной, чтобы утопить себя»), но пытающегося нащупать выход из создавшегося положения («Я создаю нежность и нечто похожее на счастье. Плачу, люблю всех, наверное, перед концом»). Заключают раздел «Отдельные фрагменты», в которых представлены некоторые мысли, претендующие на афоризмы или на темы завтрашних стихотворений, до которых не дошли руки.

В разделе «О сокровенном» уже просматриваются, а то и непосредственно раскрываются автобиографические мотивы французского автора, что видно уже в названиях стихотворений: «Сын взрослеет», «Моему деду…», «Лето 1975» – год гибели при пожаре его отца, «Маме 85». Последний раздел «Гражданская война» самый маленький, он состоит из восьми стихотворений, не попавших в предыдущие разделы, потому что они взяты из других книг.

***

В заключение хочу выразить признательность переводчикам, которые открыли Алена Боске русскому читателю: Морису Николаевичу Ваксмахеру (1926—1994), Михаи?лу Лео?новичу Гаспа?рову (1935 —2005). Светлая им память!

Выражаю особую благодарность Антону Гелясову за подаренную книгу. А также моим помощникам в поисках смысла верлибров Алена Боске: Жану Франсуа Тири, Силкиной Ларисе, Борзенко Анне, Филипенко Марине, Казаковой Татьяне.

Благодарю своих друзей и членов моей семьи, первых читателей и критиков моих переложений.

Выражаю особую благодарность редактору Евгению Гутману, который кроме прямых редакторских обязанностей способствовал моему знакомству с ведущим Израильского русскоязычного радио «КАН-РЭКА», замечательным поэтом Игорем Харифом, хорошо знакомым с творчеством Алена Боске и его отца, поэта и переводчика Александра Биска. Заинтересовавшись моими переложениями, Игорь Хариф пригласил меня в свою авторскую программу «Полная иллюминация», в которой я выступил 23 февраля 2018 года.

ОТ РЕДАКТОРА

Трудно добавить что-либо к столь подробному и вдумчивому авторскому предисловию.

Ален Боске, несомненно, оказался близок Валентину Серебрякову своими парадоксальными взаимоотношениями с Богом-творцом, что и привело к написанию этих импровизаций-переводов «по мотивам».

Я видел, как тщательно отбирался текст, как автор старался докопаться до сути каждого стихотворения, как мысль Боске зажигала ответную реакцию, как рождались рифмованные строки, столь близкие традиции русской поэзии (в отличие от западной, тяготеющей к верлибру). Иногда это было как озарение: несколько стихов подряд за один день. А затем выкристаллизовывался и отшлифовывался конечный вариант.

Я благодарен Валентину за возможность познакомиться с таким самобытным и парадоксальным поэтом, как Ален Боске, и за возможность наблюдать за самим процессом создания этой книги, работа над которой заняла около двух лет.

    Евгений Гутман

МОИ СИНОНИМЫ

Мой конь

Бог говорит:

«Не одну сотню лет изобретал Я игриво

стройные ноги с волнистым хвостом и златокудрую гриву.

Тридцать сезонов Я формы искал, верил, что все же сумею

определить для коня Моего корпус, грудь, голову, шею.

Долго лежали все порознь они в праздности скучной,

пока не решил Я их вместе собрать

методом пробы научной.

Может, кому-то не угодил, но конь Мне понравился очень:

он получился лихой у Меня и озорной, между прочим, —

все рвется гулять в облаках среди звезд,

по дальним окраинам Млечным…

Но хорошо понимает Меня и мчится галопом навстречу.

Не любит узды и встает на дыбы, завидев тяжелую ношу…

Не бойся, Мой конь, коль Я создал тебя,

то в трудное время не брошу!»

Доля Создателя

Бог говорит: «Мне не нравится,

как Я сотворил человека,

сдается Мне, кто-то все время мешал —

так дьявол мешает от века.

Два глаза, два уха Я дал ему, чтоб

он видел и слышал свободно.

Я дал две ноги ему, дал две руки —

он понял, что это удобно.

Но вдруг Я стал скуп и дал тело одно,

боясь, что ходить будет прямо,

и сердце одно, чтобы много любви

не проявлял он упрямый.

Ошибся Я, видно, его обделив,

он вышел надменен и горделив.

Создателя доля сурова,

Я б лучше создал его снова».

Если Я ошибусь