Последний отзыв
отлично написал
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2025.
✖
Иван Грозный. Книга 1. Москва в походе
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Не! Не скушлива! – покачала она головой.
А сама наливает брагу: себе первой, ему потом.
Выпили.
– Ой, Охима, не узнаю тебя!
– Обожди, узнаешь, – рассмеялась.
– А што Алтыш скажет?
– Жив ли он? Не знаю, Алтыш хороший!
В дверь постучали. Открыла. Чернец – молодой, румяный, с русыми усиками и большими розовыми губами. Охима толкнула его в грудь и заперла дверь. Смешно было, как он, постояв немного, нерешительно поплелся среди крапивы, то и дело оглядываясь назад.
– Кто такой?
– Повадится овца не хуже козы. Докука!
– Ой, берегись, Охима!
– Не Охима, а Ольга! – Она весело рассмеялась.
– Чего же ты смеешься?
– Ольга я – для Печатного, а как мордовка была, так мордовкой и буду, а Богу вашему молиться не стану. Не надейтесь! Чам-Пас велик! Ваш Бог ему ни брат, ни холоп. Не хочет он его! Никак не хочет! Не скаль зубы. Чего скалишь? Вчера я видела нашу нижегородскую мордву, в царском войске много их... Никто против батькиной родной веры не хочет идти. На войну идти не боятся – против батькиной веры ни за что!
– Ждешь, гляди, поджидаешь Алтыша?
– Коли и вернется – не будет Алтыш. И его, чать, окрестили, либо в Алексея, либо в Ивана. Наша вера на огне не горит, на воде не тонет и на земле не сохнет. Крести не крести – батькиной вере не изменим. А наместник в Нижнем Лизаветой меня назвал. Не наша воля. Хлебни-ка лучше браги!
Она раскраснелась от волнения, наполнила брагой обе сулеи.
– А ты, Андрюша, все такой же: ясен, как солнышко, как звездочка, как серебряна деньга. О Герасиме и не думала я, и думать не хочу. О тебе поминала. Сама не знаю с чего! Много людей в Москве, много шума, а ты наш, нижегородский. Одинешеньки мы с тобой на чужбине.
– Герасим тоже с наших мест.
– Дерево ты, а не человек. Сказала – не хочу Герасима! Русский Бог с ним! Мордовский Бог с тобой и со мной! Ай, как я ждала тебя! Какой ты хороший! Высотою ты с дуб, красотою с цветок. Люблю таких!
Она опять указала пальцем на сулею и звонко рассмеялась.
– Сулея моя говорит: возьми меня!
Андрейка, слегка захмелевший, затрясся от смеха, хотя самому было удивительно, отчего же он смеется, а главное: «возьми меня!» Их, ты!
Андрейка от удовольствия потер ладони, и скромное слово у него сорвалось, ветлужское. Охима слегка шлепнула его по спине.
– Эти притчи я слыхала! Дорогой наслушалась! Попридержи язык! Дурень! Взгляни на небо – месяц... и звездочки...
Андрейка воскликнул с ехидством:
– Эх, кабы теперича Алтыш!
Охима отвернулась от него. Андрей смутился.
– Чадушко безумное – вот што!
– Любишь Алтыша? Я его убью! – тихо проворчал Андрей, нахмурившись.
– Ох-хо-хо! Какой удаленький!
Охима обернулась, посмотрела в лицо парню с ласковой улыбкой и обняла его.
– Зачем убивать? Пускай живет.
Андрей крепко сжал ее в своих руках. От запаха ее теплой смуглой шеи у него закружилась голова. Пряди волос прикасались к лицу Андрейки, словно ласковое дуновение ветерка.
– Ласточка! Гляди на месяц. Будто мы с тобой одни в Москве. Никого нет. Токмо ты, девственница, я... да месяц!
– Алтыш пускай живет, – прошептала она.
– Пу-с-ка-а-й! Чам-Пас с ним! – шептал Андрей, сжимая еще крепче Охиму. – Зачем хорошему человеку умирать? Пускай живет!.. Да, да!
– Тише, медведь! – подернула она плечами.
– Не сердись, око чистое, непорочное!
– Говори, говори, Андрейка! Я слушаю.
– Шестьдесят цариц на тебя не променяю.
– Говори, милый... говори! Я слушаю.
– Малинка, солнышком согретая!..
– Го-во-ри!
– Твои уста горячей теплой банюшки!
– Давно бы так! Разиня! Всю дорогу я ждала твоей ласки.
– Ах, Господи! Что же я раньше? Не люблю я баб за это – никак не поймешь! Да и Герасим, дылда, мешал... Бог с ним!
– Русский Бог с ним! – смешливым шепотом повторила Охима. – А мордовский с нами: Чам-Пас хороший, добрый, он все прощает. Не как ваш. Ваш сердитый. Што ни сделай – все грех, все грех! Наш добрый. Не препятствует.
Охима поцеловала Андрейку.
– Ты да я! И месяца теперь не надо... Ни к чему! – бессвязно бормотал Андрей. – Аленький цветочек мой!
А сама наливает брагу: себе первой, ему потом.
Выпили.
– Ой, Охима, не узнаю тебя!
– Обожди, узнаешь, – рассмеялась.
– А што Алтыш скажет?
– Жив ли он? Не знаю, Алтыш хороший!
В дверь постучали. Открыла. Чернец – молодой, румяный, с русыми усиками и большими розовыми губами. Охима толкнула его в грудь и заперла дверь. Смешно было, как он, постояв немного, нерешительно поплелся среди крапивы, то и дело оглядываясь назад.
– Кто такой?
– Повадится овца не хуже козы. Докука!
– Ой, берегись, Охима!
– Не Охима, а Ольга! – Она весело рассмеялась.
– Чего же ты смеешься?
– Ольга я – для Печатного, а как мордовка была, так мордовкой и буду, а Богу вашему молиться не стану. Не надейтесь! Чам-Пас велик! Ваш Бог ему ни брат, ни холоп. Не хочет он его! Никак не хочет! Не скаль зубы. Чего скалишь? Вчера я видела нашу нижегородскую мордву, в царском войске много их... Никто против батькиной родной веры не хочет идти. На войну идти не боятся – против батькиной веры ни за что!
– Ждешь, гляди, поджидаешь Алтыша?
– Коли и вернется – не будет Алтыш. И его, чать, окрестили, либо в Алексея, либо в Ивана. Наша вера на огне не горит, на воде не тонет и на земле не сохнет. Крести не крести – батькиной вере не изменим. А наместник в Нижнем Лизаветой меня назвал. Не наша воля. Хлебни-ка лучше браги!
Она раскраснелась от волнения, наполнила брагой обе сулеи.
– А ты, Андрюша, все такой же: ясен, как солнышко, как звездочка, как серебряна деньга. О Герасиме и не думала я, и думать не хочу. О тебе поминала. Сама не знаю с чего! Много людей в Москве, много шума, а ты наш, нижегородский. Одинешеньки мы с тобой на чужбине.
– Герасим тоже с наших мест.
– Дерево ты, а не человек. Сказала – не хочу Герасима! Русский Бог с ним! Мордовский Бог с тобой и со мной! Ай, как я ждала тебя! Какой ты хороший! Высотою ты с дуб, красотою с цветок. Люблю таких!
Она опять указала пальцем на сулею и звонко рассмеялась.
– Сулея моя говорит: возьми меня!
Андрейка, слегка захмелевший, затрясся от смеха, хотя самому было удивительно, отчего же он смеется, а главное: «возьми меня!» Их, ты!
Андрейка от удовольствия потер ладони, и скромное слово у него сорвалось, ветлужское. Охима слегка шлепнула его по спине.
– Эти притчи я слыхала! Дорогой наслушалась! Попридержи язык! Дурень! Взгляни на небо – месяц... и звездочки...
Андрейка воскликнул с ехидством:
– Эх, кабы теперича Алтыш!
Охима отвернулась от него. Андрей смутился.
– Чадушко безумное – вот што!
– Любишь Алтыша? Я его убью! – тихо проворчал Андрей, нахмурившись.
– Ох-хо-хо! Какой удаленький!
Охима обернулась, посмотрела в лицо парню с ласковой улыбкой и обняла его.
– Зачем убивать? Пускай живет.
Андрей крепко сжал ее в своих руках. От запаха ее теплой смуглой шеи у него закружилась голова. Пряди волос прикасались к лицу Андрейки, словно ласковое дуновение ветерка.
– Ласточка! Гляди на месяц. Будто мы с тобой одни в Москве. Никого нет. Токмо ты, девственница, я... да месяц!
– Алтыш пускай живет, – прошептала она.
– Пу-с-ка-а-й! Чам-Пас с ним! – шептал Андрей, сжимая еще крепче Охиму. – Зачем хорошему человеку умирать? Пускай живет!.. Да, да!
– Тише, медведь! – подернула она плечами.
– Не сердись, око чистое, непорочное!
– Говори, говори, Андрейка! Я слушаю.
– Шестьдесят цариц на тебя не променяю.
– Говори, милый... говори! Я слушаю.
– Малинка, солнышком согретая!..
– Го-во-ри!
– Твои уста горячей теплой банюшки!
– Давно бы так! Разиня! Всю дорогу я ждала твоей ласки.
– Ах, Господи! Что же я раньше? Не люблю я баб за это – никак не поймешь! Да и Герасим, дылда, мешал... Бог с ним!
– Русский Бог с ним! – смешливым шепотом повторила Охима. – А мордовский с нами: Чам-Пас хороший, добрый, он все прощает. Не как ваш. Ваш сердитый. Што ни сделай – все грех, все грех! Наш добрый. Не препятствует.
Охима поцеловала Андрейку.
– Ты да я! И месяца теперь не надо... Ни к чему! – бессвязно бормотал Андрей. – Аленький цветочек мой!
Другие электронные книги автора Валентин Иванович Костылев
Последний отзыв
отлично написал