РАЙСКАЯ ОБИТЕЛЬ. Сборник новелл

– Они, – боль слабее, – вам, – боль слабее, – ничего, – боль слабее, – плохого, – боль слабее, – не сделают. Не трогайте их! – говорил я. Толпа, разинув рты, молча, слушала. А мне пошла информация благодарности:

– «Мы потерпели аварию. Наш спасательный модуль на обратной стороне Земли. Но он уже вышел в зону слышимости маяка. Сейчас мы уже в безопасности. Ты спас нас. Ничего просто так не бывает. За все надо платить. Мы отблагодарим тебя. Мы вернемся еще к тебе».

Одновременно передавая информацию, кисть, гладившая мою голову, легонько толкнула меня к толпе. Когда я обернулся, фигур уже не было, они скрылись в доме Еременко Ольги.

Девушка бросилась следом за ними в дом. Все с нетерпением ожидали. Вскоре хозяйка вышла.

– Как сквозь землю провалились. Я и под кровать заглядывала и у открытое окно на огород смотрела. Нигде нет.

Девушке никто не поверил, а Леська философски заметила:

– Это она с артисткой по соседству живет и покрывает ее!

– А какое твое дело?! – вмешалась Нюська. Толпа, переругиваясь, постепенно разошлась. Я пошел домой, недоумевая о случившемся, а следом плелась Нюська и ворчала:

– Я вот мамке расскажу, какой ты послушный.

– Та замолчи, – не удержался я, – говори, иди расскажи, мамка тебе рубль даст!

Нюська уже ничего не слушала, она разговаривала с бабушкой. А я был убежден, что это переодетая соседская девушка, с городской подругой мутили толпу односельчан, тренируясь в подготовке в артистический институт.

Но, как я был удивлен, когда часом позже, та самая «артистка» спокойно шла с прибывшей гурьбой пассажиров автобуса, который прибыл из Киева. Ее окружили подруги и вскоре бедная девушка, закрыв лицо руками, плача убежала домой…

Прошло две недели со времени этого события. Дни стали дождливые, пасмурные. Жара сменилась прохладой, какая бывает среди лета. Я простудился и спал на печке. Как то поздним вечером, я выбрался на печку и почти заснул. А бабушка еще подгребала жар в печи, закрыв коридорную дверь на запор. Мать посапывала во сне в спальне на своей постели, как вдруг раздался быстрый стук в коридоре. Бабушка открыла дерь кухни и в коридор спросила темноту:

– А хто там такой? У нас все дома!

– Да открывайте быстрее, это я Нюся! – дрожащим от страха голосом, кричала двоюродная сестра.

– Ты ж дома должна быть с Виктором?! – бабушка не могла поверить, что в столь поздний час Нюся надумала придти к нам. Недоверие бабушки было основано еще и на том, что от животного страха у сестры изменился голос, да и еще тем, что, когда ее выдали замуж, за Кучеренко Виктора, работника колхоза, она переехала жить к Федосии Андреевне (тети Фене), своей матери. После развода с мужем, тетя Феня купила хату и жила там одна, а вот теперь уже живет и со своей замужней дочерью и ее мужем, все-таки веселее. Нюська вскочила в кухню с широко открытыми глазами и дрожа от страха начала скороговоркой говорить испуганной на смерть бабушке:

– Я былл-ла у Ол-ли Еремчихи (Еременко), вона с парнем встречается, и спрашивала меня, как свадьбу справляют? Кого в дружки брать? И когда собираются они пожениться? Ну я засиделась там. – Внезапно из спальни вышла заспанная мать. Стала внимательно слушать Нюськи рассказ.

– Когда я уже шла домой. Хотела огородом, перелезла через забор и напрямик. И тут, около Каленыков что-то поднялось из бурьяну и за мной. Я скорее и оно скорее. Я чуть медленнее и оно не спешит, держит дистанцию, не подходит и не отстает. Как меня стало колотить. Так хорошо, что вы тут рядом живете. Я бегом, сиганула через забор, руки дрожат. Стала лямкою стучать, чуть не умерла со страху.

– Тю, дура! Я думала, у Феньки хата сгорела. И что ты брешешь, как ты могла через забор перепрыгнуть, там полтора метра высотою? Если сломала, Витька будет весь огород городить. – Сказав недовольным тоном, мать, шаркая комнатными тапочками, отправилась в спальню, крикнув на ходу, – Иди, ложись на диван, Валик сегодня на печи спит, простудился.

Нюська замялась, глядя на бабушку.

– Ты, чего? – удивленно, глядя на нее, спросила бабушка.

– Мне б переодеться не мешало б? – вопросительно и несмело, спросила она. Бабушка с любопытством смотрела, не понимая, что ей надо. Затем догадливо спросило ее:

– Ты что усцалась, что ли?

– Та тише, Вы. Валик он слышит. – Стыдливо, опустив глаза, замялась Нюська.

– Так что я не понимаю или что? Иди в спальню, снимешь там трико, и ложись, я тебе одеяло сейчас вытащу из шкафа.

– А что я буду гола?

– А у тебя сорочки исподней нет?

– Майка есть. Холодно ж на улице.

– До утра не замерзнешь. Твое трико засцаное я на заслонку положу, до утра высохнет.

Нюська ушла в спальню матери с бабушкой. Оттуда засыпая, я слышал голоса бабушки и Нюськи.

Бабушка: – То когда свадьба у Ольги?

Нюська: – Через год, в августе… – Они еще о чем-то говорили, но я уже почти не слышал. Скоро из комнаты вышла бабушка с ядовито салатового цвета женскими исподними штанишками. Всю ночь, лежа на печке, и подставляя бока теплой черени, я нюхал удушливый запах Нюськиной мочи, забивавший мне дыхание своим густым отвратительно-тошнотворным запахом. И только к утру этот запах выветрился в дымоход, Нюськино трико высохло. Я еще спал на печке, когда мать и Нюська вышли из дома.

На следующий день, поутру, Нюська пришла к нам проситься снова переночевать. Под глазом у нее сиял сине-черный синяк. Она в слезах жаловалась бабушке на гада Витьку, приревновавшего ее к несуществующему любовнику. Нюська вертелась целый день у нас дома и рассказывала бабушке, что приезжал в сельсовет к Здоренку (председателю сельсовета) из Киева капитан КГБ, брал подписки о неразглашении у тех, кому исполнилось шестнадцать лет, кто видел привидения, что бродили по селу и пугали детей. Вечером мать разрешила переночевать Нюське у нас. Но поздно вечером пришел пьяный в стельку Витька, просить прощения у Нюськи. Мать и Нюська с трудом уговорили Витьку никуда не ходить, а ложиться на моем диване в спальне матери. И супруги вскоре мирно спали на диване вместе до утра, а утром помирившись, ушли домой. При этом гад Витька клялся Нюське, что никогда и пальцем ее не тронет, что будет жить мирно и хорошо. Нюська впоследствии родила ему четверых сыновей. Она очень хотела девочку, но родились мальчики, причем рожала почти каждый год, и, подряд после свадьбы.

Как то вечером меня спросила мать:

– Что это меня спрашивал Здоренко, что ты что-то видел на уличке около дома Еременко Оли? Это правда? – мать внимательно и выжидательно смотрела мне в глаза. Я не хотел ей ничего говорить, ответил:

– А что такое? Мам, если бы я что-то видел то я б тебе сказал бы. – Мать, конечно не поверила. Стала назидательно мне говорить:

– Смотри мне! Мне Здоренко сказал, что был у Киеве. И тот кэгэбист, что приезжал к нему в сельсовет, брать подписки, нигде в органах не числиться и про эти подписки в органах никто ничего не знает. Он просил меня поговорить з тобою, чтобы про это никто ничего не болтал языком. Сказав еще, что это были переодетые артистки, пугали вас дураков. Сказал, что они украли маскхалаты в кабинете гражданской обороны и в маскхалатах бродили по селу как приведения. А как будете молоть языками, то за это этих артисток и Ольку Яременко, что хату дала для переодевания, на Магадан отправят. Голова сельсовета Здоренко с трудом отвязался от кэгэбистов, когда спросил там про этого капитана, что брал подписки о неразглашении. Спасло только то, что он инвалид войны и сейчас при должности.

– От то он так ногу волочит, как наша Зорька, потому и инвалид, да, мам?

– Голова сельсовета воевал и был ранен, и от этого у него не изгибается нога, а наша корова от рождения такая. Потому телятко тети Гани выписали за трудодни, а она нам его принесла з колхозной фермы. И Зорька выросла, а теперь хорошо доится и дает много молока.

ЧАСТЬ – 2. ВИЗИТ БЛАГОДАРЕНИЯ

Глава первая

Мне исполнилось десять лет. Каникулы я был переведен в пятый класс Шпитьковской Средней Школы, до первого сентября оставалось две недели. Стоял жаркий воскресный день 1958 года. Шла свадьба. Двоюродная сестра Еременко Коли выходила замуж. Позвали родню и всех соседей. На свадьбе был и я. Музыканты, состоявшие из гармониста, барабанщика и флейтиста, играли бесконечный краковяк. Столы были накрыты на подворье и родичи бегали в хату и с хаты, то за горилкой, то за едой. На площадке веселились гости, танцевали и качались в рядне. Четверо хлопцев держали прочное льняное рядно, другие, подвыпившие, ловили девчат и бросали в рядно. Стоял визг и гам. Гармоника под безудержный свист флейты и бряцание барабана выводила краковяк, словом веселье било ключом. На порожке, что вел в сени хаты, появлялся и исчезал боярин с очередной порцией выпивки на подносе.

Я с Колей ели вкусные вареники с маком и медом и были счастливы. Потом затеяли игру в догонялки, и, когда я побежал за Колей, мой взгляд упал на порожек, там стоял в белом комбинезоне, полностью зачехленном, Пришелец и манил меня жестами к себе. Я от неожиданности остановился как вкопанный. Коля подразнивая товарища сказал:

– Что, не можешь догнать?! Ха-ха-ха!

– Коля, посмотри, вон «привидение» там.

Коля посмотрел в сторону порожка:

– Где?! Там ничего нет. – И, глядя на меня, добавил, – А я тебе никогда не вру!

Пришелец все так же стоял на порожке, давая понять, что он меня ждет. И видя мою нерешительность, добавил, – «Коля не видит нас. Иди ты один к нам. Мы прибыли, как и обещали, тебя отблагодарить», – мысленно текла информация. – «Можешь отвечать мне мысленно».

Я оторопело подумал:

– «Я один не пойду», – страх заползал холодным гадом под рубашку, идти одному было боязно.