Вариант для криминала

очень дефицитно.

Вениамин Семенович окончательно вышел из равновесия. Его глаза проснулись и

выстрелили в затылок Главного:

– Но Геннадий Федотович! Она не готова к работе…

– Прекратите, Вениамин Семенович. Все, что необходимо я сказал. Извольте

выполнять! С кем и как нужно заниматься, теперь решает товарищ Сабуров. Он, как и мы

с вами, связан договором и отвечает головой за выполнение программы. Кстати, сумма

оплаты заказчика, как профессора Сабурова, так и нас с вами, коллега, не может не

устраивать. Так что срочно принимайтесь за работу. На этом все, господа товарищи! –

закончил язвительной шуткой Главный.

Поднялись и пошли из кабинета молча, молча вместе вернулись в кабинет Демина. На

двери уже была приколочена другая табличка. На ней значилось: «Профессор Сабуров».

– Присаживайтесь, Вениамин Семенович. Может быть, вы будете так любезны,

осветить мой пробел за время моей болезни, – первый нарушил общую замкнутость

Демин. – Может быть, ответите на некоторые вопросы и покажете пресловутый договор?

– Ну почему же пресловутый? Нормальный договор, сейчас сами в этом убедитесь – с

этими словами помощник Главного открыл кожаную папку и немедленно извлек лежащий

сверху стандартный лист. Демин пробежал глазами текст, отметил для себя в грамотности

и точности изложения. Стояли штамп и печать Министерства Академии Наук СССР и

какого-то военного ведомства. Присмотрелся повнимательней к своей подписи. Она

оказалась личной без малейшего сомнения!

– Хорошо, хотя странно, когда это я его подписал, – проговорил он, возвращая листок

Вениамину Семеновичу.

– Это копия для вас, профессор.

– Хорошо. Тогда давайте поговорим о главном.

– Я готов вам все, что знаю, объяснить, – при этом он неопределенно посмотрел на

Лилю. Уловив его взгляд, Демин отрицательно помахал кистью руки:

– Лиля моя жена.

– Я бы на вашем месте не подвергал жену осведомленности, которая может, не дай Бог,

оказаться для нее роковой, уважаемый профессор.

110

Не скрывая своего удивления, Демин признательно приложил руку к своей груди:

– Вениамин Семенович… вы меня приятно удивляете. А ведь вы правы. И благодарен

вам за это, – он обернулся к Лиле, сидящей на тахте, где до встречи с Главным она с

искренней любовью отдавалась Демину. – Любимая…

– Я поняла, дорогой. Пойду, поболтаю со своей подружкой Леной.

– Только не о том, что касается нас с тобой и работы, хорошо?

– Об этом ты мог бы и не говорить. Сама знаю, – сказала она, скрываясь в дверях.

– Ну вот, – показал Демин в сторону покинувшей их Лили.

– Я знаю, что вас в первую очередь будет интересовать, – начал Вениамин Семенович. –

Военное ведомство. Да, это наш заказчик, которого нам навязали приказом Академии

Наук. К сожалению, профессор, навязали. Потому, что после ознакомления с задачей, где

ссылались на вашу диссертацию, исследовательскую работу, не известную не только

общественной прессе, но даже узкому кругу ученого мира, нам с Геннадием Федотовичем

стало не по себе. Речь шла о секретном задании спецотдела Вооруженных сил СССР о

создании с помощью генной инженерии подразделения, а в дальнейшем и армии,

неуязвимых монстров, не останавливающихся ни перед чем, не испытывающих неудобств

и боли. Иначе говоря, людей с отобранным и развитым геном агрессии и жестокости. Само

ознакомление с поставленной задачей ставило нас в неотвратимое безвыходное

положение. Поэтому, первым шагом было направить вас в официальную психиатрическую

лечебницу в качестве стекольщика, как принято у нас в стране, для отработки на благо

социалистического строительства.

– И вы меня хотите убедить, что вследствие моего падения я пролежал без памяти

несколько дней? – усмехнулся Демин.

Вениамин Семенович ответил откровенной улыбкой:

– Конечно, нет. Я вас накормил соответствующим зельем в нашей столовой, – спокойно

пояснил он. – А договор вы подписали в невменяемом состоянии. Иначе, вы бы не

согласились и поставили бы нас под смертельную опасность.

– Но ведь я занимался разработкой совершенно противоположного направления! –

возмутился профессор.

– Это мы учли. Геннадий Федотович меня убедил, что все то же самое, как он

выразился, только методы диаметрально противоположные.

– Боже! Какая глупость!

– Теперь я и сам в этом убедился, уважаемый коллега, – уныло парировал Вениамин

Семенович.

– И наломали дров…

– К сожалению. А тут еще Сорин, методист, он же начальник охраны. Он прислан к нам

со стороны. Явный фашист с сексуальным уклоном. Когда он совершал свои де Садовские

деяния, у него глаза горели, как у волка в темноте! Вот, пожалуй, все, что вам надлежало

знать.

– Спасибо, Вениамин Семенович за вашу откровенность. Теперь нам с вами, коллега,

нужно решить, как действовать…

– Профессор, – прервал его Вениамин Семенович и молча поставил поперек своих губ

палец. – Мне бы хотелось иметь в письменном виде, – он провел рукой в пространстве и

потом приложил палец к уху, – подробный план работы. Давайте прямо сейчас наметим на

первые двое-трое суток.

С этими словами он достал из папки чистый лист бумаги и написал: «Нас слушают. Сам

устанавливал. У меня к вам слезная просьба. Умоляю вас, коллега, не задействуйте в

работу мою женщину. Прошу вас, не трогайте ее. Она на втором месяце, как вам сказал

Главный, у нее мой ребенок. Я ее жутко люблю и не вынесу, если с ней что-нибудь

случится. Если вам нужен свежий объект, я вам его предоставлю из других источников.

Хорошо?

111

Демин был оглушен. Взял из рук коллеги карандаш и написал: «Как ее зовут и в какой

она палате?»

Вениамин Семенович ответил: «Ее зовут Лена, ваша супруга сейчас с ней болтает».

Демин написал: «Это серьезно. Нужно обсудить не здесь». Вслух же произнес:

– Хорошо, я тут все изложил, прочитайте.

Вениамин Семенович вздохнул, с теплящейся надеждой пожал руку Демину:

– Если я вам более не нужен, то… – и приписал внизу листа: «Жду вас в смотровом зале

через пару часов».

– Конечно, конечно, любезнейший. Если не затруднит, скажите Лиле, что я жду ее у

себя.

– Обязательно, – подхватил Вениамин Семенович, взял исписанный листок, аккуратно

сложил вчетверо и сунул во внутренний карман.

– Нет, это… – Демин разорвал в воздухе на мелкие клочки воображаемую бумагу, на что

коллега согласно кивнул головой и вышел.

Вскоре пришла Лиля. И снова, как и в прошлый раз неожиданной встречи, у него

оборвалось все внутри – перед ним явилась его любимая жена Лиля. Сознание не хотело

мириться с милой искусной бутафорией, решительно выбрасывало подлог, принимая

желаемое за действительное. Она кинулась ему навстречу, он обнял ее, целуя, словно всего

лишь час назад не расстались они здесь же. И Демин невольно ощутил душевную боль

человека, у которого отнимают самое дорогое создание на свете – любимую женщину

беременную его ребенком. Эта мысль испортила настроение, руки опустились.

– Лиля, как ты думаешь, в ванной есть горячая вода?

Она насторожилась и не сразу ответила упавшим голосом:

– Она здесь всегда горячая. Ее регулярно нагревают тут, особенно днем. А что?

– Пойдем, потрем друг другу спинки, – заискивающе подмигнул он.

Лиля удивленно расширила глаза и расплылась в улыбке:

– Дорогой! Неужели ты вспомнил свою раннюю молодость и решил со мной развлечься

в ванне.

– Ты почти угадала. Только забыла, что мы с тобой до женитьбы ни с кем не занимались

сексом.

– Да? А я и не знала! Тогда пошли, – сказала она, доставая из гардероба свежее

полотенце.

Войдя после Лили, он застал ее раздетой и неимоверно сексуальной. Ее тело выглядело

моложе обычного, к какому привык, стремительно побуждало к близости, но Демин

сдержал себя.

– Что же ты? Раздевайся. А! Понятно, ты хочешь, чтобы это сделала я.

Она скинула с него халат, тесно припала к нему горячим телом, руки с

профессиональным мастерством заскользили сверху вниз. Бархатистое их прикосновение

безумно возбуждало, и Демину стоило немалых усилий, чтобы не поддаться искушению.

Он легонько отстранил Лилю, повернул кран на смесителе. Вода с шумом ударила в дно

ванны.

– Мы забыли открыть кран с водой…

Лиля засмеялась и, наклонившись, чтобы вставить пробку, словно неосторожно

коснулась упругими полусферами ягодиц его чувствительного места. Это вызвало у него

веселость.

– Милая, мы не для этого сюда зашли.

– Не для этого?.. – разочарованно пискнула она.

– Нет… и для этого тоже. Понимаешь, там, в кабинете установлены подслушивающие

датчики. А нам нужно очень серьезно обсудить, как быть дальше, – он взял ее за талию и

осторожно поставил в ванну. Затем, перешагнул и стал рядом. Лиля залилась смехом:

112

– Демин! Ты забыл снять! – и ловко стянула с него прилипшие к телу трусы. – Ого! –

изумилась она, увидев то, что до поры было скрыто материей. – И ты еще терпишь?

Демин, а ты гигант!

– Я тебя жалею. Ты же беременна. А тебя не узнать. Ты повеселела.

– Это благодаря тебе.

– Понятно. Сексотерапия.

– И это тоже. Мне после этого сразу стало спокойнее и хорошо.

– Знаю. Теперь слушай. Вениамин Семенович просил не задействовать его женщину.

– Она на втором месяце.

– Да. И пока ты с ней общалась, мне пришла вот какая мысль. Мне кажется, он сможет

помочь нам выбраться отсюда. Если, допустим, не хочет, чтобы я включил в работу его

подругу. Это, конечно, не чистоплотно с моей стороны. Но что делать! Нам здесь, в этом

фашистском гнезде так просто не выжить… Еще неизвестно, кто тут в тени контролирует.

Они хотят, чтобы я вывел генетически агрессивный тип потомства. А ты знаешь, что это

такое. На своей шкуре испытала. Потом, я догадываюсь, будут клонировать в миллионы

бездушных головорезов. Жутко представить последствия. Я на это не пойду.

– Ой! – вспомнила Лиля. – Я забыла. Я же принесла тебе три газеты об этом. Там какие-

то ученые открыли метод борьбы с террором. Они будут выступать на Ученом Совете в

Главном лектории и поедут для внедрения в Miami на конференцию.

– Неужели?! Я так и думал! – Демин вдруг помрачнел, задумался. Лиля терпеливо

выжидала паузу.

– Может, скажешь, в чем дело? Ты их знаешь? – наконец нетерпеливо спросила.

Демин кивнул.

– Ну и что же! Пускай себе, они же у тебя не списали.

– Не в этом дело, дорогая. Все это очень опасно. Нужно уходить. Любым способом.

Который час? Вениамин Семенович назначил мне встречу в смотровом зале. Пошли.

Только не забывай, – он приложил палец к сомкнутым своим губам.

Они вошли. Во всех почти с пола до потолка широких окнах, которые Демин стеклил,

сквозь решетки шел фильм о животных. Объемное изображение создавало иллюзию

реального пространства и перспективы. Было впечатление, будто за решетками на улице

существовал другой живой мир. Вениамин Семенович сиротливо сидел в крайнем к входу

кресле последнего ряда и напоминал обычного зрителя, пришедшего на дневной сеанс.

– Присаживайтесь, – сказал он, и в его голосе не прослушивалось оптимистических нот.

Демин сел, Лиля подальше от мужчин, не желая смущать их своим присутствием.

– Вениамин Семенович, я обдумал вашу просьбу. Я согласен… – произнес он и ощутил

необыкновенную радостную реакцию коллеги, он весь как-то придвинулся к Демину, – но

с условием. Мою жену вы любым способом вывезете отсюда в безопасное место.

– Вот как, – не сразу произнес коллега, – давайте обдумаем, возможно ли это. Во-

первых, после ее исчезновения следует ожидать реакции Главного. Взвесьте, чем это

может закончиться для вас и для меня. Во-вторых, ее тут же начнут искать. И поверьте

мне, если она останется в пределах страны, ее скоро найдет банда Сорина. Буквально

полчаса назад знаете, что мне сказал на ушко этот тип? «Никому не советую играть со

мной в кошки-мышки». Я попытался его поставить на место, но он молча ушел, буквально

испарился.

– Я постараюсь убедить Главного. Наконец, выставлю ультиматум в виде бойкота к

работе. Ему это не выгодно. В конце концов, дело ему важнее какой-то женщины, притом,

в положении.

– Слабая, но надежда, – согласился Вениамин Семенович.

– И еще. Нет уверенности, что Главный не будет настаивать на Лене.

– С вашей помощью можно приписать ей осложнение… Положить на сохранение, пока

я не раздобуду новый объект.

113

– Вы же прекрасно понимаете, что подобрать соответствующую кандидатуру не так

просто. Потребуется немало времени.

– Другого выхода у меня нет, – уныло произнес Вениамин Семенович. И не успел он

это произнести, как в проеме двери уверенной походкой явился Сорин. За ним вошли два

рослых «под бритву» охранника. Все трое остановились, проницательно осмотрев

Вениамина Семеновича и Демина. Сорин бросил короткий взгляд в сторону Лили.

Заместитель Главного вспылил:

– В чем дело, Сорин?! Вы врываетесь в зал, не спросив, уместно ли!

Сорин помедлил, молча повернулся и вышел. За ним неотступно последовали

охранники.

Мрачный и озабоченный Вениамин Семенович поднялся.

– Завтра в час дня встретимся тут же, – сказал он и вышел.

Время тянулось тягостно. Теперь Лиля ни на минуту не покидала кабинет Демина. В

столовую ходили вместе, главную и единственную тему не затрагивали, боялись спугнуть

приснившийся спасительный сон до его завершения, а в кабинете говорить запрещалось.

Говорить о будущем казалось кощунственно, все равно, что праздновать незаслуженную,

не наступившую радость. Ночь прошла в бессоннице, утро и завтрак – в замкнутости. Чем

ближе назначенное время, тем медленней оно шло. Потом как-то неожиданно, словно

проснулись, не говоря ни слова, они пошли на встречу. Вениамин Семенович ждал их на

том же месте. Но теперь с ним была Лена.

– Времени в обрез, – без предисловий начал он. – Мы с Леной все взвесили, она права.

Вы, коллега, не сможете отстоять свое решение взять в работу вместо Лены кого-нибудь

другого. Геннадий Федотович поймет. Он знает мое отношение к Лене. Поэтому я решил…

И что бы мне это не стоило, я готов… В общем, я успел сделать, что задумал. Вот… –

Вениамин Семенович вынул из папки два плоских конверта. На одном карандашом

написано «Лена», на другом – «Лиля». – Завтра воскресенье, здесь будет затишье, в охране

останется один человек. Утром за два часа до отлета в Штаты я открою ворота, – он

показал на металлическую торцевую стену зала, – заедет мой водитель на «Жигулях». Вы

должны оперативно сесть и успеть в аэропорт. Билеты и паспорта в конвертах. Будьте

осторожны, девочки, – волнуясь, он все время, пока говорил, неотрывно смотрел на Лену.

Она судорожно сжимала пальцы, из открытых глаз по щекам катились едва различимые

слезы. Лиля, онемев, молчала и, казалось, оставалась безразличной. Для Демина

происшедшее оказалось настолько неожиданным, что некоторое время он гипнотически

рассматривал заместителя Главного, словно пытался в нем увидеть что-то ранее не

узнанное, и не мог.

– Вениамин, – впервые он назвал его невольно неофициально, как самого близкого

человека. – Я в полной растерянности, коллега. Мне трудно вам сказать то… в общем…

что должен сказать.

– Не стоит, Сабуров, – с иронией подхватил он, усмехнувшись. Будьте осторожны.

Спрячьте документы. За вами и за мною следят люди Сорина. Эти конверты вручите в

самый последний момент, когда приедет машина. Учтите это, дружище! Сорин хитер, у

него в этом деле опыт огромный. Все, девочки. Мы здесь больше не увидимся. Надеюсь, в

будущем… – бросил он уже на ходу и скрылся за дверью.

Запрятав конверты в карман, Демин медленно приходил в себя. Женщины о чем-то тихо

перешептывались. По коридору слышались шаги. Демин слушал их приближение и всем

своим существом старался приглушить их звук. Но шаги неумолимо нарастали и

остановились возле двери. Потом последовал стук фалангами пальцев, и дверь

бесцеремонно распахнули. Стояли Сорин и один из охранников.

– Товарищ Сабуров, – произнес начальник охраны голосом хозяина, – вас требует к себе

Главный.

Демин внутренне собрался и сдержанно ответил:

– Разве не видите, что я занят с пациентами?

114

Сорин не ответил, продолжал стоять, и это означало, что главный охранник настаивает.

Демин внимательно посмотрел в его лицо и, не встретив на нем никаких признаков на

уступки, сказал:

– Ну, хорошо. Женщины, я вас жду у себя… скажем, через час.

Они шли по длинному коридору, он показался Демину еще длиннее, чем в первый раз,

думал, что судьба так предательски к нему и несправедлива к несчастным женщинам, что

даже сам Дьявол, породивший эту Страну, позавидовал бы.

Но когда зашел в кабинет, успокоился, услышав приглашение сесть. Охрана вышла и

Главный, сидя так же к нему спиной, сказал:

– Уважаемый профессор, хочу вам сообщить интересную вещь. Завтра в Главном

лектории состоится Ученый совет. Вы даже не догадываетесь, на какую тему, коллега!

– Теперь догадываюсь, Геннадий Федотович. По пустякам вы бы меня не вызывали.

– О! Вы проницательны! Да, вы правы. На вашу тему или точнее – на предмет вашей

диссертации. Как вы на это смотрите?

– Досадно, Геннадий Федотович.

– Понимаю, товарищ Сабуров. Понимаю, – сказал он, улыбнувшись с демонстративной

ехидцей. – Но это ничего. У вас гораздо выгоднее положение: вы экспериментатор!

Чувствуете? И ваша работа пойдет гораздо быстрее и плодотворнее.

– Может быть…

– Что значит, «может быть»?!

– Есть некоторые мне не известные подводные камни.

Главный на секунду призадумался и вдруг воскликнул:

– Так в чем же дело, Сабуров?! Кто вам мешает поехать и поучаствовать в дискуссии, а?

У Демина сердце оборвалось, он с трудом, еще не веря своим ушам, сдержанно

ответил:

– Пожалуй, вы правы. Было бы не плохо. И к тому же, узнать их методику.

– Вот именно. Отправляйтесь завтра к одиннадцати. С вами будут два охранника.

Творческих успехов. У меня все.

Дочитав последние строки, Евгения разочаровано спросила:

– Это все?..

– Может быть, – неопределенно ответил Роберт.

– Что значит, «может быть»? – расстроено возмутилась Женечка, – что с Лилей и

Леной? Доехали они до аэропорта? Улетели?

Роберт улыбнулся, ему было приятно, что его читатель так искренне выразил свои

чувства, к тому же – словами героя. Значит, не зря старался, значит придуманное похожее

на правду! И он ответил тоже искренне:

– Конечно, улетели, и теперь они в безопасности, дорогая моя! Не волнуйся, все в

порядке, – заверил он, надеясь на убедительность своих слов. Но не тут-то было! Женечка

взвилась всерьез:

– Да как ты смеешь так утверждать?! Ты спрашивал у Вениамина Семеновича, все ли в

порядке с ними?

– Конечно, спрашивал, – тоже вполне серьезно ответил Роберт. – Ты мне лучше вот что

скажи: можно в таком виде нести в издательство эту вещь?

Евгения задумалась, наклонила голову, словно прислушивалась к внутреннему зову,

сказала волнуясь:

– Роберт, это серьезно. Я за тебя боюсь. Посоветуйся еще с кем-нибудь. Чтобы, дай Бог,

твоя выдумка осталась выдумкой. Во всяком случае, попытаться можно.

– Так и сделаю, – сказал он улыбаясь.

После вычитки и перепечатки текста, поглотившего более двух недель, он сидел в

кабинете главного редактора отдела прозы, Галины Васильевны, фамилию которой потом

он не хотел даже вспоминать, как всегда имеющую привычку в присутствии автора

поверхностно знакомиться с первой главой произведения, наблюдая за выражением ее

115

лица. Но когда она растерянно оторвалось от печатного листа, он услышал то, что и

должен был услышать от главного редактора:

– Вы сами-то понимаете что написали?

– В общем-то да.

– Вот именно, что «в общем»! Это что же, по-вашему, получается? Разгуливающие на

свободе «зэки» сажают за решетку светлые умы Советского народа?! Да возможно ли

такое в нашей стране?! В демократической стране развитого социализма?!

Эпилог

Главным требованием, чуть ли не основным, в режиме проведения дня и ночи, для

Виктории был глубокий своевременный сон. Он зависел, прежде всего, от душевного

спокойствия. Но то, как прошла эта ночь, трудно было объяснить какими-либо

логическими формулами, поверхностно с лету не определить причин, тем более была

какая-то тяжесть в голове не проснувшегося сознания. Такое состояние Виктория

пережила пять лет назад. Долго, очень долго не могла одна засыпать в осиротевшей

квартире после гибели родителей и спас ее от психиатрической больницы близкий

единственный друг, тогда только случайный знакомый, ее милый Тэд, ее ангел-хранитель.

Он ей сказал: «Хочешь увидеть своих родных – займись собой. У тебя есть дар и он тебе

поможет увидеть их, когда захочешь. Я об этом немало читал и совершенно уверен, что

это правда.» Вот что спасло ее от падения в пропасть! Что же теперь случилось с ней? Что

или кто вывел ее из равновесия? Половину ночи она провалялась на своей полужесткой

постели, даже захотелось на мягкую тахту, где не помнит когда и заснула. Весь распорядок

нарушился сразу. Это теперь похоже на скорую помощь, где нужно было выполнить

несколько восстановительных действий, главное из них – немедленно уйти в медитацию,

чтобы обрести более просветленный ум, а потом освежиться под прохладным душем. Вот

и все. Все утреннее системное отпадает: зарядка Праной, сосредоточение над целью, а

цель – Евгений, его работа.

Виктория подумала, как можно было бы хоть частично спасти создавшееся положение,

но, усмехнувшись самой себе, заметила, что события у Евгения не будут ждать ее, пока

она обретет свою форму, как спортсмен перед состязанием. Кроме того, напоминание о

Евгении неожиданно поселило неприятный ранимый осадок в груди – напоминание о

каких-то переживаниях во сне, которые проходят утром не сразу. Но сна не было, а была

реальность, сам Евгений, его непосредственный характер, симпатичный акцент русского,

скромность, какая редко встречается в ее жизни, особый мужской запах сильного волевого

человека, еще не знающего себя в себе, в своей жизни.

Он был на год старше Виктории. Он постоянно, не только по работе, присутствовал

рядом, буквально «сидел в ней», но не как отвлеченное лицо, за которым она установила

слежку, а соучастник ее ежеминутной жизни, спрашивал и отвечал на вопросы, ходил

рядом, смеялся вместе с ней и помогал ей по мелким домашним проблемам. Какая тут

может быть работа независимого невидимого наблюдателя в лице Виктории, если он не

там, а здесь, она в полной изоляции от окружающего его мира, словно в принудительной

клетке, откуда не дают, не только выйти, но даже мысленно представить себе другую

обстановку! Что это с ней?! Не она им интересуется в его контактах с субъектами, а он ее

интересует как необходимый человек в ее жизни. Это личное, это собственное ее,

требующее активного действия, а не пассивного наблюдения. А это то, что у всех людей,

не имеющих ее способностей. Это то, от чего она уходила все дальше, что мешало работе,

чувство эгоистичных желаний, чувство собственности на любовь! Любовь только к

одному человеку – это, прежде всего эгоизм удовлетворения собственных чувств и

привязанность. Да, это хорошо, но не для нее. Неужели она влюбилась? Если это так, то ей

116

конец, конец Прорицательнице, конец необыкновенному ее Астральному телу в мире, без

которого она уже не может, в мире, где нет места лжи, насилию, бедности, пороку. Теперь

Виктория узнала в себе двух людей – одаренного новым счастьем и глубоко несчастного,

лишенного прежнего своего состояния.

Закончив медитацию на восстановление спокойствия, и целомудрия она почувствовала,

что сможет продолжать работу. После короткой подготовки она ушла в Астрал и собрала

сведения о текущих событиях своего клиента Евгения. Она определила пособника его дел,

затеявшего преступную акцию ради выполнения задачи, поставленной Евгением. Самому