Вспомнить себя. Повесть. Рассказы. Эссе

Филипп поехал в клинику, где лежала российская девушка. Врачи звонили из клиники и просили кого-нибудь из полиции приехать. В кабинете у заведующего отделением травматологии было ещё несколько человек. Заведующий сразу без вступления спросил:

– Что будем делать с пациенткой. Всё необходимое мы сделали. Здоровье её теперь стабильно и можно выписать домой. Но у неё амнезия и она даже свой адрес не может вспомнить. Мы её можем направить в психиатрию, но прежде всего, хотели бы посоветоваться с полицией. Всё-таки она гражданка другого государства.

– Её адрес я знаю. Она живёт в общежитии университета. Может быть, выписать её домой в общежитие? Я могу её туда отвезти.

– Вариант тоже неплохой. Возможно, знакомая обстановка вернёт её к действительности, восстановит хотя бы часть памяти.

Он повернулся к другому врачу.

– Как вы считаете, коллега?

– Можно попробовать, – ответил врач. Он протянул Филиппу визитную карточку и сказал: – я из психиатрического отделения. Если будут сложности, звоните. Конечно, было бы лучше понаблюдать за нею. Я не могу ещё установить точный диагноз амнезии: то ли ретроградная амнезия, то ли диссоциированная амнезия.

– А что, бывают разные типы амнезии? – удивился Филипп.

Психиатр снисходительно улыбнулся и пояснил:

– Амнезия бывает разная, и в большинстве случаев быстро проходит. Я больше склоняюсь к тому, что у пациентки диссоциированная амнезия, при которой забываются факты из личной жизни, но сохраняется память на знания. Об этом можно судить по тому, что у неё сохранилась способность говорить на двух языках. Как долго будет тянуться болезнь – сказать не могу. Я выпишу рецепт, пусть она пару недель принимает лекарство. Может помочь.

Врач сел к столу и отпечатал на компьютере рецепт.

Когда Филипп выходил из кабинета, врач – психиатр добавил:

– Привезите послезавтра пациентку ко мне на приём. Скажем так, в десять часов в моё отделение. Я перед обходом ещё раз её посмотрю и поговорю с нею.

Через час Филипп вёз в своей машине молодую испуганную девушку в сторону университета. Филипп знал, что её зовут Света, что она родом из городка, где когда-то и он родился. Это он узнал частью из истории болезни и частью из расследования после аварии, а от неё ничего узнать было нельзя. Она только испуганно дёргалась, когда слышала какой-то вопрос, напрягала память и не могла найти ответ. От этого навёртывались на её глаза слёзы, и поэтому Филипп прекратил попытки что-нибудь из её памяти выжать. Когда припарковали машину, они пошли к зданию общежития. Света не узнавала дороги. Хорошо, что Филипп ещё раньше, позвонив в университет, узнал номер её комнаты. Лифтом поднялись на пятый этаж. У комнаты ждал хаузмайстер, которого Филипп вызвал по телефону. Он открыл комнату и протянул молодому полицейскому запасной ключ.

В комнате было всё так, как должно быть у нормальных девушек. Зеркало, набор парфюмерии, несколько сортов шампуней в ванной комнате. Койка аккуратно заправлена. Кое-какие вещи небрежно брошены на спинку стула, кое-что лежало аккуратно на одеяле. Стол был завален книгами, и несколько раскрытых тетрадей как будто ждали пера хозяйки. В комнате стоял стойкий запах дешёвых, но приятных духов и свежего женского тела.

– Света, вы узнаёте свою комнату? – спросил Филипп.

Девушка растерянно оглядывалась и, по-видимому, ничего не узнавала и выглядела испуганной и беззащитной. Она даже не пыталась ответить. Для неё в этой комнате всё было чужим. Теперь Филипп усомнился в решении взять её в общагу. Но и в психиатрию ему не хотелось бы эту красивую девушку отвозить. Она всё больше и больше нравилась ему, вызывала в нём симпатию. Он достал мобильный телефон и набрал номер матери.

– Мама, у вас же в квартире есть свободная комната? – спросил он, когда на звонок ответили. – Я приеду к тебе сейчас с одной девушкой.

Видимо, мать о чём-то радостно заговорила, потому что Филипп её прервал.

– Мама, это не моя девушка. Я сейчас приеду и всё объясню. Не делай скороспелых выводов.

Он отключил телефон, достал из-под койки замеченную им спортивную сумку, быстро сложил в неё несколько необходимых девушке вещей, взял девушку за здоровую руку и повёл из комнаты. Света не сопротивлялась и послушно шла за ним.

По дороге к родителям Филипп ещё раз попытался разговорить девушку. Больше всего его интересовало, помнит ли она русский язык. Ведь могло же так случиться, что и родной язык забылся, хотя врач предположил, что знания у неё должны сохраниться. До этого он всё время разговаривал с нею на немецком языке, и она отвечала, хоть и с акцентом, тоже по-немецки.

– Света, а русский язык вы не забыли? – спросил её Филипп по-русски.

Девушка, не ожидавшая услышать от полицейского русскую речь, удивлённо глянула на него.

– Нет. Вот что я русская помню отлично. Вы знаете, из каких я мест? Мы же были сейчас в общежитии университета, я учусь в университете?

– Да, вы студентка университета. Каким ещё языком вы владеете, кроме русского и немецкого?

Света неопределённо пожала плечами. Филипп сказал два незначительных предложения на английском, и девушка автоматически ответила ему на том же языке. Причём, английским она владела лучше, чем немецким.

– Вот, видите, Света, мы постепенно узнаём, какая вы способная студентка. Ничего, наладится всё. Я спрашивал психолога в клинике, он сказал, что у вас память должна восстановиться.

– А если не восстановится, что тогда?

Филипп заметил, как повлажнели её глаза и не стал на этот вопрос отвечать. Отчасти он и сам не знал ответа на него. К тому же они подъезжали к дому его родителей, и ему надо было искать место для парковки.

Когда выходил из машины и помогал затем выйти девушке, мельком увидел, как откинулась занавеска на кухонном окне, которое выходила на проезжую часть улицы, и его мать внимательно следила за ними, видимо по-матерински оценивая гостью. Он помахал рукой и улыбнулся ей, давая знать, что заметил «шпионку» в окне.

Прежде, чем уехать из общаги, Филипп помог собрать необходимые девушке вещи. Она сама не знала, где и что лежит, и Филиппу было немного неудобно доставать из шкафа её интимные вещи и бельё. Теперь он тащил на второй этаж сумку. Мать уже стояла в дверях и улыбалась девушке, как самому родному человеку на свете. Девушка вошла в прихожую и остановилась в нерешительности.

– Познакомься, мама – эту девушку зовут Света. Её только что выписали из больницы. Это та девушка, что попала в субботу ночью в аварию. Я отвез её сначала в общежитие, но у неё провал памяти и она ничего не помнит. Я подумал, что будет лучше, если она побудет немного под твоим присмотром.

– Ах ты, боже мой, какое несчастье. Она же та девушка из России, да?

– Да, это она.

Мать подошла к девушке и обняла её. Света не отстранилась от незнакомой женщины, а сама, в свою очередь, обвив её руками за плечи, чуть слышно всхлипнула. Филипп смущённо топтался возле них, не зная, что делать дальше. Но звал долг полицейского.

– Ладно, мама, ты помоги Свете устроиться, а мне надо на службу.

Он вышел из дома и поехал в сторону клиники, где лежала вторая девушка, и как оказалось, родная сестра Светы. То, что Света теперь будет под надёжным присмотром, Филипп не сомневался. Его мать была очень сердобольная женщина, и родственники ценили её за это.

За городом дорога была не загруженная, и Филипп в считаные минуты доехал до клиники в маленьком городке. Здание клиники было окружено высокими развесистыми липами и клёнами. Листья деревьев окрасились большей частью в желтоватый и коричневый цвет, и многие из них уже устилали дорожки и зелёные полянки вокруг здания. Обеденное солнце пробивалось сквозь полуголые ветки и от этого на земле высвечивалась сочная палитра, выложенная из жёлтых и коричневых листьев, зелёной травы, небольших цветочных клумб и ярких солнечных бликов. После недавнего дождя земля была ещё влажной и откуда-то, где, возможно, шла в это время гроза, ветерок приносил усиленный запах озона и прелых листьев.

У портье на входе в клинику Филипп узнал, что девушку уже давно вывели из комы, и она теперь лежит в нормальной палате. Узнав номер палаты, он пошёл в отделение травматологии. В палате было три койки, и все были заняты больными. Как правило, здесь больных долго не держали. Вывести человека из шока после травмы, наложить при необходимости гипс или прооперировать, понаблюдать за пациентом день-два – и отправляли домой под наблюдение домашнего врача. Вот и сейчас одна пациентка уже приготовила сумку с личными вещами и видимо ждала то ли документы о выписке из больницы, то ли родных, которые должны были её забрать. Студентка лежала у окна. В этот раз она выглядела лучше, чем в ночь аварии. Рядом с нею у койки на стуле сидела знакомая Филиппу женщина. Она приветливо поздоровалась, а её дочь вопросительно смотрела на незнакомого молодого человека.

– Я – Филипп Рембах, занимаюсь расследованием аварии, – представился он девушке.

– Здравствуйте. Я от мамы слышала, что Света потеряла память. Она, что, и меня не помнит?

– У неё амнезия. Но врач сказал, что это пройдёт. Нужно только время. Вполне возможно, если увидит вас, может и вспомнит свою подругу.

– А где она сейчас? В больнице?

– Нет. Я её определил на постой к моим родителям, чтобы она пока была под присмотром.

– Ой, спасибо. Привезите её ко мне. Врачи сказали, что мне нужно ещё пару дней здесь быть. Привезите, пожалуйста.

– Я постараюсь. Думаю, ей пойдёт на пользу, если она встретится со своей подругой.

Филипп повернулся к женщине и обратился к ней:

– Госпожа Фетч, мне нужно с вами поговорить наедине.

Они вышли из палаты в коридор. Рядом с палатой была специальная ниша для встреч пациентов с посетителями. В это время там никого не было. Они прошли в нишу и сели напротив друг друга за круглым столом, на котором лежали старые журналы, несколько религиозных брошюр и изрядно потрёпанная газета. Женщина ожидающе уставилась в Филиппа. Она, по всей вероятности, не догадывалась, о чём может идти речь. Ничего предварительно не говоря, Филипп протянул ей результаты ДНК-анализов обеих девушек. Женщина читала текст, и лицо её постепенно становилось пунцовым. Мало того, на нём стал отражаться страх. Она смотрела на результаты анализа и молчала.

– Вам этот документ о чём-то говорит?

– Нет. Я не знаю, что бы это значило.

– Пациентка отделения в центральной клинике и ваша дочь – родные сёстры. Вы можете мне этот факт как-то объяснить.

– Я не знаю, в чём тут дело, – чуть ли не истерично, громко крикнула женщина. – Илону родила я и больше вам ничего объяснять не буду! Здесь, возможно, какая-то ошибка. Во всяком случае, я на эту тему буду разговаривать с вами только в присутствии адвоката.

Она встала, намереваясь идти в палату к дочери. Филипп понял, что от женщины он ничего не добьётся. Видно было, что она напугана, но старалась свой испуг тщательно скрыть. Это ей давалось нелегко.

– Госпожа Фетч, рано или поздно, мы всё равно узнаем правду. Лучше вам мне обо всём рассказать.

– Мне нечего вам рассказывать, – ответила женщина и решительно пошла к палате.

Дверь в палату за женщиной захлопнулась, а Филип остался сидеть задумчиво на стуле, в уверенности, что женщина должна обязательно выйти и поспешить к своему мужу. В коридоре появился молодой мужчина. В руках он держал букет осенних цветов и медленно шёл, разглядывая номера палат. Филипп узнал его. Он заезжал к нему на ферму, чтобы запротоколировать факт спасения тонувшей девушки.

– Господин Гернер, – позвал его Филипп, – вы к Илоне Фетч? Она в четвёртой палате. Подождите немного, там сейчас её мать.

Бруно подошёл к полицейскому и присел напротив него.

– Как дела на ферме?

– Я продаю её. До декабря надо скот продать или сдать на мясокомбинат.

– А что, новые хозяева не собираются дальше фермой заниматься?

– Нет. Они планируют в этом месте что-то строить. Снесут дом и все строения.

– А вы что будете делать?

– Покупаю квартиру в городе. Меня берут на работу в ветеринарную службу района. С первого января следующего года начну у них работать. У меня же ветеринарное образование.

Из палаты вышла женщина и спешно пошла к выходу из отделения.

– Мать Илоны ушла, можете идти к ней.

Филип встал и тоже пошёл к выходу клиники.

Наступило время обеда. Можно было где-нибудь в городе перекусить, но почему-то с того времени, как Филипп оставил Свету в квартире родителей, его не отпускала мысль о ней. Снова и снова она возникала перед его глазами и от этого становилось приятно. Девушка ему нравилась. И думая о ней, он решил поехать на обед к родителям.

Мать встретила его у дверей. Она радостно сказала:

– Ты как раз к обеду.

– Как там девушка? – кивнув в сторону комнаты, спросил Филипп.

– Не выходит. Я заглядывала, она лежит на кровати и дремлет. Наверное, последствия травмы. Зайди, поговори с ней, ей нужно сейчас чьё-то участие. А я пока приготовлю на стол.

Филипп постучался в дверь и когда услышал «Да», вошёл в комнату. Девушка сидела на койке и ожидающе смотрела на стоявшего в дверях Филиппа.

– Здравствуйте, – сказала она, когда Филипп вошёл в комнату.

– Света, мы уже здоровались с вами. Я же вас привёз сюда утром.

– Да? А я забыла. Вы работаете в полиции?

– Я инспектор полиции. Света, давайте перейдём на «ты».

– Давайте.

Они всё время разговаривали на немецком языке. Но Филипп предложил:

– Если хочешь, можно говорить по-русски. Я понимаю и могу говорить на этом языке. Мои родители из того же города, откуда ты приехала в Германию.

– Да? А какой это город?

Чувствовалось, что она пыталась что-то вспомнить и ничего у неё не получалось. Филипп назвал ей город и добавил:

– Мы выехали в Германию, когда мне было десять лет.

– Да, – опять односложно проговорила Света.

Постучалась мать, и, открыв дверь, позвала к столу. Когда вышли из комнаты, столкнулись с только что пришедшим отцом. Он обнял Филиппа и, протянув Свете руку для знакомства, представился:

– Александр Филиппович, я папа Филиппа. Можешь меня дядей Сашей называть.

Отец скинул куртку, и они все вместе устроились за столом в кухне. От гуляша и толчёной картошки шёл вызывающий аппетит вкусный запах. Сначала ели все молча, но насытившись, стали перебрасываться короткими репликами. Отец рассказал, что делал сегодня на даче, мать поведала о телефонных звонках дочери и знакомых. Филипп задал только пару несущественных вопросов. Света же настороженно слушала, не вмешиваясь в разговоры. Она, похоже, стеснялась и не знала, как себя вести. Отец, пытаясь привлечь её к разговору начал задавать вопросы, но Света терялась, не находя ответов.

– Папа, Света почти ничего не помнит из своей прежней жизни, – объяснил ситуацию Филипп и добавил: – но это должно скоро пройти. Так сказал врач.

Света вдруг повернулась к Филиппу, сидевшему справа от неё, и спросила:

– Вы говорили, что родом из моего города. Расскажите мне о нём. Расскажите мне о моей жизни.

С одной стороны Филипп обрадовался тому, что она запомнила его слова о городе, а с другой стороны, как можно рассказать человеку о той жизни, которую сам не проживал.

– Света, мы договорились говорить «ты» друг другу, – подчеркнул он сначала и потом добавил: – О твоей жизни я ничего не могу рассказать, но я город ещё помню, и могу рассказать о школе, где учился до четвёртого класса, о его улицах, где гулял с друзьями. Мама с папой тоже могут тебе кое-что напомнить. После еды пойдём в твою комнату, и я постараюсь тебе что-нибудь рассказать. Правда, мне надо к двум быть на службе, но минут двадцать у меня ещё есть.

Он и Света встали из-за стола, и ушли в занимаемую ею комнату. Её сумка всё ещё была закрыта и, видимо, она ничего из неё не извлекала. Возможно, не рассчитывала в этой квартире долго оставаться. Филипп сомневался в этом. Но на самом деле он и сам не знал, как долго придётся девушке жить в квартире его матери. Даже пробежала мысль, не лучше ли было бы отправить её домой, к её матери. Дома и стены помогли бы восстановить память. Филипп решил при визите к психологу обсудить с ним этот вариант.

Света снова устроилась на койке. Она сложила две подушки вместе и устроилась на них полулёжа, поджав под себя коленки.

– Расскажи Филипп о моей жизни там, в России, – повторила она свою просьбу, высказанную за столом, как будто и не слышала тогда его ответ.

– Твой город находится в ста километрах от крупного областного цента, – начал рассказывать Филипп. – Я помню мою улицу и школу. Хорошо помню центр города. Там стоял памятник Ленину и туда мы ходили в горсовет выписываться. Когда мы получили разрешение на выезд, я в школу не ходил, и мама брала меня с собой. В городе было две школы. Одна была недалеко от центра, а другая – новая, была построена в микрорайоне. Я как-то был там с папой. В какой школе ты училась, не знаю, но судя по твоему адресу в паспорте, ты должна была учиться в старой школе.

Филипп был не больно-то хороший рассказчик. Но постарался как можно детальней описать городскую площадь, школу, запомнившийся небольшой сквер. И странно, чем дальше он углублялся в прошлое, тем чётче всплывали забытые детали города. Вспомнились гипсовые статуи в парке: одна пионерка со вскинутой рукой и другая скульптура пионера с веслом. Он не мог знать, что это были заштампованные атрибуты парков периферийных городов. Вспомнился ванильный вкус мороженного, которое продавалось на углу площади в киоске возле универмага. Света всё время слушала, не перебивая и безотрывно глядя на него. Потом вдруг Филипп заметил, как она пару раз смежила веки и, наконец, ровно задышала, провалившись в сон. Филипп встал, осторожно вышел из комнаты и, махнув выглянувшей из кухни матери, покинул квартиру.

Этот день и следующий Филипп с головой окунулся в работу. Кроме шефа полиции у него был ещё непосредственный начальник – шеф отдела по борьбе с преступностью. Работы накопилось достаточно, особенно бумажной. Хоть и старался Филипп все бумаги своевременно оформлять, но постепенно всё равно скапливались незавершённые дела. Шеф полиции при случайной встрече, узнав, что его подчинённый устроил больную студентку на постой к своим родителям, участливо спросил о её здоровье. Неподдельный интерес проявил и шеф отдела. Филипп наведывался к родителям при каждом удобном случае. И всегда он старался рассказать Свете что-нибудь о городе. Часто к разговору присоединялась мать или отец.

Настало утро, когда надо было везти Свету на приём к психологу. Филипп отпросился с работы, забрал из дома Свету и поехал в клинику. Врач был на месте и сразу приступил к её осмотру. Внешний осмотр и проверка давления и ритма сердца его вполне удовлетворили. Четверть часа он разговаривал с пациенткой, пытаясь угадать глубину её амнезии. После проверки больной он отправил её в коридор и пригласил к себе в кабинет Филиппа.

– Господин полицейский, я вполне удовлетворён состоянием больной. Некоторые элементы памяти возвращаются. Но, на мой взгляд, процесс идёт всё ещё медленно.

– Я поселил её к моим родителям, – сказал Филипп. – Мы много рассказываем ей о городе, в котором она родилась и до выезда на учёбу жила. Мы же тоже из тех мест.

– Да вы что? – удивился врач. – Как хорошо, что вы рассказываете ей о городе. Но ещё было бы лучше, если бы она оказалась в знакомой среде. Её родители живут тоже ещё там?

– Только мать. Отца у неё нет. Мы пытались связаться с нею через местную полицию, но пока не получилось.

– Хорошо было бы, если мать её приехала бы сюда, а ещё лучше, отправить её в Россию к матери. Дома и стены помогли бы. Вот только отпускать её одну в такую дорогу рискованно. Потеряется.

– А сопровождение за счёт больничной кассы нельзя организовать?

– Никаких шансов. Она же застрахована от российского министерства образования. Они, конечно, рассчитаются с нами за лечение их гражданки, но пока деньги придут на счета больничной кассы, пройдёт два-три месяца. Также долго могут продлиться и переговоры с Минздравом России о сопровождении больного к месту жительства.

– Да, тупик, – посетовал Филипп.

– А полиция не может командировать кого-нибудь в Россию для сопровождения пострадавшей в аварии?

Филипп с сомнением пожал плечами.

– Знаете что, господин Рембах, я поговорю с шефом полиции. Может быть, у него будут какие-то соображения на этот счёт.

После визита к врачу Филипп решил отвезти девушку к её подруге. Он хотел увидеть, узнает ли Света свою сокурсницу. О том, что они родные сёстры он решил пока ни той, ни другой не говорить. Илона была ещё в больнице, но вещи её уже были собраны и стояли рядом с заправленной койкой. Увидев Свету, подружка радостно заулыбалась. Она подошла к ней и попыталась обнять её, но Света отчуждённо отстранилась. Она непонимающе смотрела на девушку, пытавшуюся её обнять, и затем перевела взгляд на Филиппа. Оставив попытку обнять подругу, Илона тоже вопросительно глянула на молодого полицейского.