Причудливая Клио

2) ни одного выжившего участника битвы при Аускуле никто здесь, в Эпире, не знает;

3) неурожайные годы были здесь тогда же, когда и в Риме, и множество народа полегло от голода;

4) сам Пирр перед походом настолько обнищал, что вынужден был продать свой дворец и ютился в небольшом домишке;

5) деньги (весьма немалые) на наемную армию дала ему местная знать в расчете на то, что их царь разграбит Италию, и деньги им вернутся сторицей;

6) что незадолго до своего похода Пирр тайно побывал в Риме и имел там разговор с самыми влиятельными персонами;

7) что, наконец, дети Пирра после убийства их отца внезапно и неведомым путем сказочно разбогатели.

Здесь, в Эпире, на нашего героя снова совершаются покушения. Ему удается узнать, что вдохновители покушений – потомки Пирра. И тут к нему приходит…

…Нет, нет! Я хотел написать: «приходит озарение», но это было бы не точно. Ибо оно, озарение, прокрадывается к нему шажок за шажком, иногда эти шажки нам почти не заметны. Тут надо отдать должное автору, превосходно сумевшему создать то, что американцы называют «suspens» («саспенс») – томительное приближение чего-то страшного и неясного.

Прозрение пробивается всполохами, то и дело вязнет в сомнениях.

Он беседует с самим римским консулом, тот объясняет ему, что его изыскания на эту тему не патриотичны, а всполохи в его сердце подсказывают Гракху, что в действительности вовсе не о патриотизме идет речь. [Что, впрочем, обычное дело: тогда, видимо, как и у нас нынче, речи о патриотизме возникали, когда у вас хотели что-либо украсть.]

Я, однако, не обладаю талантом М. М. Е. по части «саспенса», поэтому не стану долго томить читателя, а выложу сразу все…

Итак, в конце концов, героя осеняет осознание: никакой битвы при Аускуле НИКОГДА НЕ БЫЛО!

Было же вот что.

Римляне (включая даже сенаторов) и Пирр сильно обеднели в голодные годы, и тогда Пирру явилась мысль: ПРИДУМАТЬ сражение. С чем его римские собеседники довольно легко согласились.

Ну а очевидцы? Да их почти и не осталось – ведь победа-то была пиррова. Перебили, стало быть, все и с той, и с другой стороны.

Деньги, данные ему на поход, Пирр, разумеется, попросту присвоил. Римские сенаторы последовали его примеру. Ну а затем все-таки были выбраны «очевидцы» и «участники» сражения – из самых алчных и бессовестных, и они за приличную мзду стали без устали делиться своими «воспоминаниями».

Увы, истина эта оказалась слишком опасной. В конце повести Гракх, разумеется, погибает, а записи его исчезают. Вот только – бесследно ли?

* * *

По правде говоря, я не слишком верю, что притча М. М. Е. имеет под собой какие бы то ни было основания. Думаю, и сам он едва ли верил в свою версию. Впрочем, вера (как и неверие) – плохой советчик. Что же до источников… Ах, что в них только не понаписано! И какими только своими причудами не удивит еще нас насмешливая порой муза Клио!

Во всяком случае, Вы заинтересовали меня, многоуважаемый М. М. Е.

Покойтесь же с миром!

4.

ДЕСПОЗИНЫ

И

СВЯЩЕННЫЙ

ГРААЛЬ

Проф. И. Глебов

Говорят: история умеет хранить свои тайны. Справедливости ради добавим: способна она порой все же и проговариваться. И при всем стремлении, возникающем время от времени кое у кого, вытравить из нее нечто нежелательное, оно то и дело будет выглядывать наружу этими “проговорками” истории, порождая в людях вопросы и жажду дать на них ответ.

Попробуем и мы пробиться сквозь бастионы одной величественной Тайны, пронзающей собою два десятка веков.

Меровинги и папский престол

Если на востоке Европы, в Византии, история раннего христианства напоминает бурлящий котел, ересь следует за ересью, то в западной Европе после крушения Римской империи наблюдается кажущееся единомыслие среди христиан. Собственно, эта половина Европы вплоть до VIII-IX века большей частью языческая, и христианство до поры утвердилось только в двух самых культурных ее областях – в центре Италии, где в Вечном городе Риме восседают наместники святого Петра римские епископы (будущие папы), и в просвещенной Галлии (на месте современной Франции), которой правит королевская династия Меровингов – так называемые “ленивые короли”.

Но вот что сразу вызывает удивление: эти два очага христианства с самого начала весьма настороженно относятся друг к другу. Между ними ведется вполне уважительная переписка, в ней не обнаружить никаких разногласий, касающихся самой религиозной доктрины, однако взаимную холодность они не скрывают. Создается такое впечатление, что переписываются родичи, которые не могут забыть о какой-то не упоминаемой ими, но известной обоим обиде, наподобие несправедливо разделенного наследства.

Папы явно претендуют на духовную власть над всем христианским миром. Основание у них для этого в первую очередь чисто географическое: они находятся в Риме, а Вечный город, как они полагают, унаследовал от рухнувшей империи право быть собирателем Европы. Не странно ли, что при этом они не упоминают о другом, казалось бы куда более весомом для всех христиан основании: ведь их престол основан самим апостолом Петром, а его авторитет, как сейчас представляется, для христианского мира непререкаем.

Но нет, ни разу не приводят папы этот аргумент в своей переписке с Меровингами, словно не решаясь затронуть что-то крайне для себя болезненное.

А что же Меровинги? Да их тон по отношению к Риму, пожалуй, даже несколько покровительственный. Будучи не только грамотными (в отличие от королей следующей династии – Каролингов), но и весьма образованными, они считают себя вправе давать наставления в вопросах веры самим наместникам престола Петра.

Еще одна странность. Большая часть храмов, строящихся в эпоху Меровингов по всей Галлии, носит имя Марии Магдалины. Интересно, а сколько же подобных храмов в тех местах, что находятся в сфере влияния пап?

Да нисколько! Ни одного! Вот так-то!

Позже, со сменой Меровингов Каролингами, храмы Марии Магдалины и в Галлии не в чести, они либо разрушаются, либо их спешно переименовывают в храмы Девы Марии.

С чем связаны такие перемены? Уж не “проговорилась” ли тем самым о чем-то история?

Похоже на то.

Уже после того, как последнего короля из их династии сверг, а затем и убил Пипин Короткий, в одном из документов той поры прорывается не еле слышная “проговорка”, а возглас: “Пипин пролил кровь, священнее которой в мире нет”.

Кем же считали Меровингов современники, чьими потомками? Да по этому возгласу ясно – Чьими!

Настала, как видно, пора сказать о том, что впоследствии стало казаться чуть ли не ересью, а в раннее средневековье считалось в сущности общеизвестным: Меровинги, де, ведут свое начало не больше не меньше как непосредственно от Иисуса Христа и Марии Магдалины.

И тут, конечно, сразу возникает вопрос: да могло ли быть потомство у Иисуса Христа?!

Было ли потомство у Иисуса Христа

и загадка Марии Магдалины

Сразу оговоримся: мы нисколько не покушаемся на текст Святого Писания. Личная жизнь Иисуса Христа в его земной ипостаси там фактически вовсе не отражена по вполне понятной причине: авторов Евангелий интересовало совсем не это, а в первую очередь учение Спасителя и принесенная Им искупительная жертва.

Зададимся вопросом: а мог ли Он не быть женат?

Едва ли! По понятиям тогдашней Иудеи, мужчина, не женатый к тридцати годам, выглядел бы совершенно противоестественно, он мог быть только предметом насмешек. А наследников царя Давида закон обязывал не только жениться, но и произвести на свет не менее двух сыновей. Во всяком случае, не будь Он женат, Евангелисты наверняка позаботились бы о том, чтобы как-то объяснить столь странное, противоречащее обычаям обстоятельство.

В действительности в тексте Евангелий имеется много намеков как раз на то, что Иисус имел статус женатого человека. Например, в Евангелии от Иоанна (11:2) упоминается, что “Мария же… была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими”. Сходные упоминания мы находим у Матфея (26:6-7): “Когда же Иисус был в Вифании…, приступила к Нему женщина с… сосудом мира драгоценного и возлила Ему возлежащему на голову”, – и почти дословно то же самое у Марка (14:3). В ту пору было без всяких пояснений понятно, что так могла поступать лишь невеста наследника из рода Давидова. Согласно Ветхому Завету, и самому Давиду, и Соломону их невесты мазали голову миром и отирали ноги своими волосами.