Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

Переварив иносказание, Фрол Карпович спросил напрямую:

– Рот женщине на кой зашили?

– Цены вдвое подняла. Без договора. Жадная. Лишнего наговорила. Молодые наказали. Так принято.

– А нападение за городом – тоже Янова работа?

– Они. Там как-то связано… Им не жалко. Русские – не наши. А вы напугали… Рада машину от дурного сглаза зачаровала, старалась… Твои ловили?

– Мои, мои… Откуда тебе всё ведомо?

Старуха хихикнула, кокетливо вскинув брови.

– Ляля не ходит, но Ляля слышит. Многое слышит…

– С молодым дашь поговорить?

– Нет. Не проси. Он уедет. И его друзья уедут. Далеко. Травы выбросят. Больше никто этим заниматься не станет.

– Кровь в землю зачем просили добавлять?

– Из интереса. Рада слышала, но не видела. Хотела сравнить. Я и без сравнений знаю – сработало бы.

У стены вяло зашевелилась женщина, невольно привлекая к себе внимание. С трудом утёрла свисающую с подбородка слюну, вытекшую из рта, пока та пребывала в беспамятстве, подняла плохо понимающие, бараньи глаза на Фрола Карповича. Вся красная от прилившей к лицу крови, растерянная.

– Уходи, – не видя, но чувствуя, как толстуха приходит в себя, попросила прикованная к постели. – Однако… постой. Помнишь?

Собравшийся было встать мужчина остановился, упёрся ладонями в колени и уставился на старую знакомую. Та, удивляя ещё больше, запела. Хрипло, тягуче, на мотив некогда популярного романса «Окрасился месяц багрянцем»:

Из дома бежали под вечер,

На юг – нам казалось, там рай.

Догнали отец нас и братья,

Я крикнула «Не убивай»!

Но ты был упрямый и гордый,

Дос…

Допеть она не смогла. Поперхнувшись, глубоко закашлялась, виновато пояснив:

– И сама не помню, когда в последний раз песней себя радовала. Прости…

– Ничего… – по-доброму постарался успокоить расстроенную старуху боярин, беря её за сухую, тонкую руку. – Давно твой голос не слышал. Мне нравится.

– Прощай.

– Рад был повидаться. Держи, – из кармана пиджака появилась невзрачная конфетка в полупрозрачной обёртке. Переместилась на край одеяла, где её ловко накрыла маленькая ладонь. – Не запамятовал, сластёна ты знатная…

Вздохнув, Фрол Карпович поднялся на ноги, вернул вещи с кровати обратно на стул. Помог встать Раде, беспомощно елозящей пухлыми пальцами по стене в поисках опоры для своего габаритного, холодцеподобного организма.

Благодарности от цыганки он не дождался.

Резко подойдя к двери, гость распахнул её и ожидаемо увидел свиту толстухи, приникшую ушами ко всем доступным щелям. Они и не подумали смутиться, расступаясь в стороны и с любопытством заглядывая в комнату.

– Брысь!

Цветастые юбки порскнули в стороны.

В глубине коридора, поигрывая зажатой в зубах спичкой, стоял мужчина лет пятидесяти. Цыган. Чисто выбритый, ухоженный, наглый, прилично одетый и неуловимо похожий на Лялю.

– Она тебе мать? – боярин спрашивал на полном ходу, и не собираясь огибать застывшего посреди коридора рома.

– Бабка, – лениво сцедил тот, не двигаясь с места и оценивая надвигающегося бородача. Не боялся. Знал – стоит ему только свистнуть…

Приблизившись почти вплотную, Фрол Карпович без замаха толкнул цыгана кулаком в грудь, отчего тот отлетел метра на полтора, шмякнувшись на пятую точку.

– За неуважение к старшим, – щеря зубы, пояснил он ударенному. – Комнату хотя бы проветри, скотина.

За спиной возмущённо завопили женщины. Не оборачиваясь, начальник отдела бросил им, точно харкнул:

– Порву… Рада! Помни…

Гомон затих. Пробрало всех присутствующих до глубины души…

***

Отойдя от ворот на достаточное расстояние, Фрол Карпович со злостью расстегнул верхнюю пуговицу белоснежной рубашки, точно она душила его, достал из внутреннего кармана пиджака смартфон. Поелозив пальцем по экрану, он нажал кнопку вызова, приложил аппарат к уху и обратился к неизвестному абоненту:

– Здравствуй. Подмога нужна… Прямо сейчас, безотлагательно. Цыган, как вы говорите, кошмарить будем…

_______________________________________________________________________

(*) Кишинёвцы – цыганская этническая группа, предки которой жили в Молдавии.

(**) Ромы – цыгане. Самоназвание.

***

Беспокойное начальство достало подчинённых у кофейного автомата в центре поселка, где проживали Дарья и Юрий. Иванов, пугая напарника красными от недосыпа глазами, пил крепчайший кофе, который только имелся в меню спасительного аппарата. Стаканчик за стаканчиком, не заботясь о кровяном давлении и пустом желудке.

– Совсем рубит? – понимающе поинтересовался Антон, глядя, как напарник, покончив с очередной порцией, прижался лбом к прохладному железному боку аппарата.

– Терпимо, – пробурчал тот, отлипая от гладкой, крашеной поверхности и с неудовольствием рассматривая оставшийся на ней жирный, мокрый отпечаток молодого чела. – Идти надо. К Грабчак этим… По объявлению не звонили?

– Звонили, – сумел удивить друга Швец, не скатываясь на туповатые подколки в стиле «мы же вместе всё время» или «а ты где был».