У Антона округлись глаза до такой степени, что, казалось, вот-вот выпадут из орбит.
Помощник набрал воздуха в грудь, чтобы разразиться праведным гневом, однако его взгляд встретился с умным прищуром Карповича, и он сдулся.
– Вооружиться хотел. Антон тут не при делах. Просто когда услышал про свойства реликвии, призадумался. Я же с одной Печатью бегаю и развоплотиться при нужде не могу! Как скоро подохну – вопрос ближайшего времени! Или упырь какой порвёт, или бес снова остреньким чем приложит… Сколько просил – ни шиша не даёте. Святыми прикрываетесь… За свой счёт серебро покупаю и пульки делаю. Вот и попробовал утаить чего помощнее, тем более повод представился… Думал – пошумите и успокоитесь, а я кипучую деятельность по розыску поизображаю… Глядишь, и забудется со временем… Что на этом кресте – свет клином сошёлся, что ли?!
Боярин смотрел молча, не мигая. Затем обратился к Антону:
– Ты знал?
– Нет. Но поддерживаю Серёгину идею. С нашей бюрократией он точно не заживётся. Да и не на продажу же эта железяка! Сам бы так поступил! – угрюмо закончил Швец, глядя в пол.
Начальник с усмешкой спросил:
– Вам не интересно, как я догадался?
– Интересно…
– Эх вы, несмышлёныши… Руки вперёд протяните.
Оба сотрудника выполнили требование. На ладони хозяина кабинета зажглась его персональная Печать.
Первым делом он поднёс её к Антоновым рукам. Ничего не произошло. Затем настал черёд Ивановских конечностей. И тут они вспыхнули. Серёга отшатнулся, с ужасом уставившись на полыхнувшие белым ладони, а боярин рассмеялся:
– А ты думал такую вещь без последствий в руки брать? Да она своей мощью что хочешь напитает. Чем дольше держишь – тем больше пропитываешься. В рукав, небось засунул? Вот так я и узнал, кто воришка. По-тихому посмотрел. Вы, небось, думали, что я только орать горазд?!
– Нет…
Фрол Карпович прошёлся по кабинету, скрестив руки за спиной. Постоял в задумчивости.
– Антон. Ты в его слова веришь?
– Да.
– Тогда так… Крест – вернуть! Штраф – треть жалования на полгода, но это тебе при твоих доходах… Не важно! Ты, Иванов, на год у меня под особым присмотром! Чуть не так дыхнёшь – вышвырну! Всё! Свободны!
И Серёга проснулся весь в холодном поту.
Встал, пошёл на кухню, поставил чайник. Закурил.
Во входную дверь тихонько поскреблись. Ничему не удивляясь – открыл. На пороге стоял инспектор.
– Пустишь?
– Проходи.
На кухне Иванов молча поставил вторую чашку, насыпал в неё заварки, придвинул к Антону пачку сигарет и зажигалку.
– Осуждаешь? – спросил он самое наболевшее.
– Нет. Но неприятно, что мне не сказал, не скрою.
– Когда? При девчонках?
– Тоже верно…
Помолчали. Теперь начал Швец.
– Тут это… Карпович адресок подкинул, сгонять надо. но не пойму – то ли неофициально, то ли вообще секретно… В кармане записку от него нашёл. А в конце приписка – сжечь. Короче, с утра поедем.
– Хорошо. Давай кипяток разолью…
***
– Ну, что там? – с нетерпением спросил инспектор, глядя на стоявшего в свежевырытой яме подчинённого.
– Не знаю… Сундучок какой-то железный. Я его отсюда не вытащу… Ломик дай, вскрою!
– На!
– Ага, сейчас…
Заскрежетало, ухнуло.
– Ну?!
– Открыл!
– И что там?
– Крест… Увесистый, светится…
– Почему-то мне думается, что сдавать его не надо…
История десятая. Болтология
– Серёга, выпить есть?
На столе появилась запечатанная бутылка сорокоградусной, рюмка.
– Нет. Стакан давай, ограничение теперь позволяет. Надо.
– Как скажешь.
Тара для водки стала пообъёмней. Забулькало.
– У-ух! Ещё.
Снова забулькало. Антон опять выпил, полностью проигнорировав заботливо поданную кицунэ закуску. Закурил, обернувшись к окну.