Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

Взять аппарат у напарника в качестве подарка или на правах аренды не позволяла гордость… 

– Да пошёл он! – в сердцах прошипел Иванов, выискивая взглядом ближайший салон мобильной связи. – Задрал своей принципиальностью!

Известная на всю страну вывеска с причудливым логотипом, включающим в себя три точки, возникла перед глазами словно по волшебству, а табличка «Открыто» на дверях буквально зазывала зайти в мир высоких технологий и улыбчивых продавцов.

Что Серёга и сделал.

Оказавшись внутри, инспектор решительно, не вслушиваясь в дежурно-отработанный монолог подбежавшей девушки-консультанта, подошёл к стойке звонилок среднего класса, выбрал самый распространённый бренд, примерился к цене. Нормально.

– Этот! – указал он на наиболее продаваемый за последний месяц смартфон.

Далее последовали чёткие указания по защитной плёнке на экран, чехлу и дополнительной карте памяти (гулять так гулять). От прочих навязываемых опций Иванов отказался. Девушка попыталась было поуговаривать раннего клиента приобрести дополнительную гарантию, "максимально полную" настройку аппарата и прочую мишуру с антивирусами, однако резко осеклась, заметив, как усталое, где-то даже симпатичное лицо покупателя превращается в злобную рожу не выспавшегося мужика.

Рассчитавшись, Сергей попрощался сквозь зубы, недовольный профессиональной навязчивостью консультанта, подхватил фирменный пакет с покупкой и поспешил обратно на улицу. К остановке, отлично просматриваемой сквозь витринные окна салона связи, подъезжал троллейбус с нужным номером…

***

– Чайник на столе, в холодильнике пусто, я в душ, – своеобразно поприветствовал инспектор напарника из дверей ванной комнаты. – Мне крепкого завари.

– Только не телись там, – «поздоровался» в ответ Швец, проходя в кухню. – Совсем пусто?

– Машка разморозила и помыла нашего белого друга, – донеслось сквозь шум воды. – Попробуй в шкафчиках… а, нет, там тоже убрала! Мышей с тараканами боялась!

Пришлось довольствоваться пустым чаем.

Дождавшись, пока разрумянившийся от гигиенических процедур Серёга выберется из душа, Антон извлёк из кармана один из ремней Юрия и положил его на стол.

– Твой. Отказался забирать. Я пробовал вернуть…

– Спасибо. А это тебе, – лежавший на табурете пакет со смартфоном перекочевал поближе к гостю. – Надоело, Тоша… Номер я тебе из собственного резерва поставил, толком нигде не мелькавший. И не ломайся. Так надо.

Принудительно осчастливленный призрак насупился, обречённо извлёк аляповатую коробку звонилки, бережно достал аппарат, зашарил пальцем по боковине в поисках кнопки запуска.

– Рассказывай, чего хотел, – не давая другу оставаться наедине со своими мыслями, напомнил о вызовах Иванов.

Смартфон лёг на столешницу, внимание напарника переключилось на текущие дела.

– В общем, после твоего ухода я пошёл переписку с этим самым Славой прочесть. Дарья же твердила: почтовый ящик, почтовый ящик… Фигушки. Телеграм. Она по малограмотности путала. И переписка уже отсутствует. Удалена. А в этом мессенджере, сам знаешь, концы в воду спрятать легче лёгкого. Недаром им всякая погань любит пользоваться. Наркобарыги там… или придурковатые оппозиционеры-балаболы, прячущиеся от ответственности за анонимностью.

– Плохо.

– Угу. Дальше, – из бездонных карманов пиджака призрака появился свёрнутый до ширины сигаретной пачки двойной тетрадный лист. – Образцы оставшихся семян.

Не заметив на лице друга заинтересованности, он добавил:

– Раскрой, посмотри… Внимательно посмотри.

Зашуршала бумага, ойкнул едва не рассыпавший мелкое содержимое Иванов.

– Аура…

– Она самая. И неплохая. Сдаётся мне, поработали с этими семечками. На быстрый рост заколдовали. В другом кармане у меня образцы травок. Специально для шефа взял. Хочешь посмотреть?

Аккуратно заворачивающий семена обратно Серёга решил отказаться:

– Видел. Ты же с грядок рвал? Или новенькое нашёл?

– С грядок.

– Понятно… Полиция приезжала?

– А то, – разулыбался Швец. – Сердитые, в автоматах… Я им Печать показал – шефа вызвали. Адекватный, я тебе доложу, мужик оказался. Походил, посмотрел, рапорт попросил накатать для отчётности и регистрации. В подробностях. Граждане напуганы, четыре заявки о стрельбе через пульт прошли. Официально.

– Шутишь?

– Да если бы! На полном серьёзе! Потом мы с ним поговорили, я ему растолковал, в меру отпущенного мне красноречия, куда именно обращаться за подобными писульками. Расстроился дядька, почесал репу и предложил вообще ничего не писать. Оформить как ложный вызов. На транспортный казус стрелки перевести. Система зажигания у кого-то не отрегулирована или карбюратор забарахлил, недогоревшая топливная смесь попала в коллектор – и бахнуло! А народ спросонья подумал: ученья идут. Вот такие вот несознательные граждане катаются по мирным улицам наших посёлков, – смеясь, закончил он.

– Ловко, – признал Серёга. – Грабчак больше ничего не вспомнили?

– Нет. Напуганы крепко утренними скакунами. Ну и расстраивались очень, Дарья так вообще всплакнула… Весь их бизнес накрылся. Они, в общем-то, люди неплохие. Не злые… Из тех, что всю жизнь колотятся как рыба об лёд, стараются, света белого не видя, а на выходе – копейки считают.

Иванов покосился на ремень, лежащий на столе прямо перед ним. Прислушался к себе. Ничего. Желания встать и побежать, дабы помочь невезучему семейству, не возникло. Это жизнь… Всех не спасёшь. Но предмет обсуждения требовалось спешно менять, иначе разговор рисковал зайти в неприятные и слезливые дебри всепонимания и мазохистского страдания за весь мир.

– Какие выводы?

Прежде чем ответить, Антон взъерошил волосы, сверкнул стёклами очков, потянулся, ухитрившись хрустнуть плечевыми суставами.

– Нас имеют. С особым цинизмом! Это, ёлки, талантище!

– В смысле?

– Сам посуди, – весело, азартно принялся объясняться призрак. – Товар курьеры принимали не взвешивая, по наличию. На глазок. Понимаешь?

– Им же негде было. Встречались в относительно людных местах. С безменом незаметно не повозишься.

– Правильно! О чём нам это говорит?

– О чём? – тупо повторил Иванов, не до конца понимая, к чему ведёт напарник.

– О том, что режим секретности для заказчика превыше всего! И что травки эти – тьфу! Сдаётся мне, важно само наличие, а количество – изначально с офонаренным запасом выращивалось. Грубо говоря, требовался килограмм, а заготовили десять. Даже если проимеют немного – мелочи. Тем более платили, они за весь этот гербарий далеко не миллионы. Ну и работа с людьми, опять же…

Определившись с направлением рассуждений друга, хозяин квартиры понятливо подхватил:

– Считаешь, потом перевешивали? На вшивость Грабчак проверяли?

– Уверен. В чём проблема? Кинул товар дома спокойно на весы, сравнил дебет с кредитом, и вуаля! Сходу понятно, кто нормальный, а с кем связываться не нужно. Допустим, при передаче исхитрились с перевесом и всплыла разница… Не хватает. Немного, но факт имеет место быть. Что Славе делать? Прилюдно скандалить на всю округу? Драть глотку за копейки, призывая прохожих в свидетели? Не заплатить и нарваться на истерику обиженного садовода?

– Согласен, не тот случай… Чувак шифруется похлеще Штирлица. А если представить, сколько у него по округе подобных Юр с Дашами… Опять же – цыгане. Нация скрытная, мутная, и не подлезешь к ним ни с какого боку! При этом, сам скупщик вроде бы русский…

– И я говорю – гений! Сеть работает не менее двух лет, а мы ни ухом, ни рылом! Концов нет: словесный портрет до боли невнятный, договора левые, телефоны, если у кого и сохранились, тоже левые… Готов спорить на коньяк! – через стол к Серёге протянулась рука напарника с растопыренной пятернёй.

Округлившиеся от такой наглости глаза Иванова несколько поумерили пыл друга.

– Ищи дурака.

– Ну и не надо, – делано обиделся тот. – И чай у тебя без печенья, и сам ты личность малоприятная, к приличным пари не склонная. Давай, включайся по полной! Не одному мне чудесами дедукции с логикой блистать. Особенно там, где меня не ценят.

Не обижаясь, Иванов придвинул к призраку свою чашку, из которой не успел сделать ни глотка.

– Ценят, ценят… На. Теперь у тебя два чая, а у меня ни одного. Превосходство налицо.

– Взятка? – вопросительно выгнул бровь Швец.

– Подношение. В качестве благодарности от приземлённых почитателей за демонстрацию интеллектуальных высот.

– Беру!

Красуясь, он медленно, с причмокиванием сделал глоток Серёгиного чаю, отсалютовал чашкой и, стерев с лица веселье, серьёзно спросил:

– Идеи по поводу Славы есть?

После недолгого молчания напарник выдал утвердительно:

– Да. Предлагаю дать по всем профильным сайтам объявление, похожее по смыслу на то, по которому откликнулась Дарья. С нашим номерком. Более чем уверен – из отзвонившихся наверняка найдутся те, кто в теме, а коль совсем уж повезёт, то и недовольные сыщутся… Карповичу обязательно доложиться нужно, про твои полёты не забыть рассказать. Я, к примеру, вообще ничего не понял…

– Я тоже. Материализовало без моей на то воли, врезало бортом по морде и швырнуло некультурно… Ты прав. Про это в первую очередь отсемафорить следует. Прямо сейчас. И ещё. Считаю, Петухову надо потрясти. Слишком не вписываются её травмы и нападение на Грабчак в общую картину относительно мирного бизнеса. На месть похоже. Или воспитательный момент.

Дальше разжёвывать не понадобилось.

– Врёт Юнона Викторовна? Или недоговаривает?

Антон пожал плечами.

– Не имею ни малейшего представления. Считаю, надо брать её за шиворот и трясти. Сильнее, чем пионеры грушу. Наверняка причины всплывут. Не зашивают рты на ровном месте. И это… За то, что Юра не врал – поручусь. Примитивный он для лжи, слишком прямой… За смартфон я тебе сколько должен? Переведи через онлайн-банкинг. Пин-код скажу, – из внутреннего кармана пиджака призрак достал банковскую карту со сбережениями и попытался ткнуть ей в ладонь Сергея. – Спасибо. Сам бы ещё долго собирался.

– Пока забей, – пластиковый прямоугольничек повис в воздухе. – Он сейчас не твой, а общий. Не свой же номер мне в интернете светить?

… Объявление составили быстро.

«В крупную европейскую организацию требуются сотрудники для выращивания лекарственных трав на дому. Не финансовая пирамида. Без платных тренингов, страхового и первого взноса. Семена предоставляет заказчик. Оплата сдельная. Условия: минимальный опыт работы в данной сфере – от одного года. 

Телефон для связи…»

Наскоро разместив текст на основных бесплатных интернет-площадках города, связались с шефом. Тот не заставил себя ждать. Материализовался почти сразу, пробубнил приветствие, уселся на свободный табурет.

Выслушав короткий доклад с намеренно упущенными подробностями о стрельбе, Фрол Карпович огладил бороду, поковырял предоставленные образцы травок, посмотрел на семена. Расстроенно сообщил, что принцип подбора культур до сих пор остался неясным из-за слишком широкого спектра применения ингредиентов. Проще говоря, в умелых руках из урожая Грабчак с Петуховой можно было создать многое – от смертельного яда до средства против облысения. Вопрос в подборе компонентов и пропорциях.

Поделившись безрадостными новостями, он вернулся к столкновению призрака с Фольсквагеном, цыгану за рулём и чернявым мужичкам-курьерам, заставляя Антона раз за разом описывать увиденное и выискивая новые подробности. Не оставлял в покое и Иванова, буквально вытряхивая из того всё, вплоть до личных ощущений и направления ветра в те моменты.

Вконец замордовав подчинённых дотошностью, начальник внезапно спросил:

– Сколько основных цыганских семей в городе и губернии?

– Не знаю, – признались в унисон друзья, ёжась от проницательного взгляда руководства.

– Четыре, олухи… Четыре, – для пущей убедительности Фрол Карпович поочерёдного отогнул из заранее сжатого кулака нужное количество пальцев и потряс ими перед напарниками. – Пороть вас надо за слабоумие и нерадивость… Что с Грабчак делать собираетесь?

– Хотели защиту для них попросить, – радуясь смене темы, сообщил Швец. – Напали раз – могут напасть и другой. Самим в засаду садиться смысла нет. Расследование застопорится, а Слава ждать не будет – начнёт концы рубить. Да и можем не справиться мы с такой оравой во второй раз.

– Петуховой бы тоже присмотр не повредил, – подсуетился Иванов. – В больнице с охраной того… не очень.

Внимательно слушающий начальник согласился:

– Мыслите правильно. Ежели и нападут, то подготовятся. Вдругорядь ремешками не отмашетесь.

Инспекторы оживились.

– А мы о чём?

Их оптимизм разбился о суровые решения шефа.

– Велю вам немедля ехать обратно, брать мужика с бабёнкой и детишками под охрану. Заодно и по объявлению вашему поработаете. Юнона – не ваша забота… Сидеть вам в тех выселках до моего особого приказа, – и, уставившись на Антона, Фрол Карпович добавил. – Не боись, отмашешься. Думаешь, не ведаю, что ты с собой оружие таскаешь?! Без моего на то соизволения?! Вот и соответствуй!

– Я-а… – поник призрак, уставившись в стол.

Кашлянув для переключения начальственного внимания на себя, Иванов попробовал вмешаться, выгородить напарника:

– Антону я со стволами помог. На всякий случай. У меня же нет ничего огнестрельного, сами знаете… А ему удобно – ни один наряд не остановит, разрешение не спросит.

– Потому и не караю, – отмахнулся боярин, сердито уточнив. – Пока. Про грех смертоубийства говорить не стану. Лишить человека живота чем угодно можно, да хоть палкой. Не в револьверах дело, а в руках, их держащих… В общем, дерзайте. Ежели понадоблюсь – звоните.

И исчез.

Чувствуя себя в некотором роде дураками, друзья опасливо смотрели на покинутый боссом табурет, не представляя, что и думать.

– Ты что-нибудь понял?

– Нет. А ты?

– Понял. Похоже, без сопливых, то есть без нас разберутся. В игру вступает высшая лига, а мы на скамейке запасных посидим… Собирайся. Поехали обратно…

***

Дом, к воротам которого уверенно подошёл Фрол Карпович, неприятно поражал. Трёхэтажный, на огромном участке недешёвой земли городского пригорода, он выглядел… несуразно, с налётом необъяснимой похабщины. Всего в нем имелось с перебором. Лепнина по фасаду – завитки налезают на завитки, без всякого чувства и стиля; всевозможные декоративные финтифлюшки, дорогущие даже на неискушённый взгляд, торчат там и сям вразнобой, дико дисгармонируя с первоначальной, общей концепцией архитектора. Забор по периметру – строгий, глухой, кирпичный, выше человеческого роста – и тот хозяева ухитрились превратить в посмешище. На каждый межсекционный столбик их буйная фантазия приказала установить корявеньких жестяных лошадей или фигурки пляшущих людей. Кованые ворота, с пиками по верху и заклёпками под средневековый стиль – на стыках ржавые. Ободрались немного в ходе эксплуатации, а взять банку краски и пару раз мазнуть кистью – некому. Хотя народу здесь водилось в избытке, отсутствием потенциально «рабочих» рук подворье не страдало.

На улицу из дома доносится громкая музыка в стиле «два притопа, три прихлопа», хрипло орут женщины на непонятном языке, пахнет странноватым для здешней кухни варевом.

Так и продолжают бедные створки тянуть свою лямку в неухоженности, вызывая искреннюю грусть от вида бестолково испорченной хорошей вещи.

Одно слово – цыганщина.

Калитки в воротах не имелось вовсе, кнопка звонка отсутствовала.

Презрительно щурясь на всё это «дорого-богато-красиво», начальник отдела Департамента остановился перед одной из створок и приложил к ней правую руку, на мгновение активировав служебную Печать. Внешне ничего не изменилось: ни загудело, ни зазвонило, ни ухнуло, ни застучало. Но он знал – скоро встретят. Ворота, как и забор, сплошь опутаны нитями сторожевых заклинаний и та, или тот, кто их наложил – почувствовали гостя. Мужчине отчаянно хотелось верить, что «та».

Долго ждать не пришлось. Послышались шаги, створка слегка отъехала в сторону, из-за неё высунулась смуглая физиономия черноволосого паренька.

– Чего надо? – без акцента, однако с неуловимо нерусскими нотками в голосе сварливо поинтересовался тот, осматривая боярина с ног до головы и оценивая, к какой категории русских его отнести.

Полиция? Нет. Без формы, борода, длинные, будто у священника волосы зачёсаны назад. Силовики так не носят. Церковнослужитель? Тоже мимо. Во взгляде неизвестного дядьки кротости или смирения ни на грош, а кулаки однозначно к кадилу не приучены. Очередной бездельник в поисках работы? Вообще не похож. Одет дорого и солидно. Намётанным оком цыган безошибочно определил – костюм на заказ шит, рубашка белоснежная, туфли из лучших магазинов. Карманы бы этому деятелю вывернуть…

Бизнесмен? Похож. Только данного сорта граждане сюда не ходят, нечего им тут делать. Машину не видно, охрана отсутствует.

Кто это?

Дав на себя насмотреться, Фрол Карпович прервал молчаливую угадайку, коротко бросив:

– Ляля жива? Ежели да – веди к ней. Ежели нет – веди к баро.

– Может, тебе и денег дать? – развязно процедил черноволосый хам, делая полшага назад.

Створка попыталась закрыться, но не смогла. Мощная ладонь гостя накрепко зажала её, надавила, открывая проход, и под писк юнца крепкая, грузная фигура шагнула во двор. Цыганёнок рискнул было что-то крикнуть и уж почти открыл рот, но закашлялся, с ужасом почувствовав на своём ухе сильные пальцы, крепостью хвата напоминающие кузнечные клещи.

– Веди.

Навстречу им, по плохо выметенному, мощёному двору уже спешила немолодая, бочкообразная цыганка в традиционном наряде: волосы убраны под платок, жакет яркой расцветки, длинная, до земли тёмная юбка. На пальцах – золото, в ушах и на шее – много золота.

За ней торопились другие цыганки, одетые в том же стиле, что и толстуха. Собранные, деловитые, привычно настроенные поддержать друг дружку и переорать весь мир.

Так бы и случилось, но Фрол Карпович, предвидя нечто подобное, перехватил паренька левой рукой за воротник, не забыв его при этом слегка приподнять, отчего тому пришлось неумело балансировать на кончиках остроносых, не знакомых с уходом туфель. Освободившаяся правая рука поднялась ладонью вперёд и продемонстрировала Печать, при этом окатив женщин изрядным, неприродным жаром и заставив их замереть. Полная предводительница покрылась крупными каплями пота, остальные, не понимая до конца, что сейчас происходит, решили потерпеть со скандалом и посмотреть, чем дело закончится.

В окнах дома показалась пара смуглых, мужских рыл.

– Ляля жива? – повторил вопрос боярин, не отводя взгляда от предводительницы.

– Да… – с присущей курильщикам хрипотцой промямлила та, разом растеряв весь боевой задор.

– Кто я, знаешь?

– Догадываюсь.

– Проводи.

В голосе русского звучало столько природной власти, уверенности матёрого медведя, что никому и в голову не пришло с ним ругаться. Сильный человек, опасный. Но и в дом его вести стремления не возникало.

– Я – Рада, – тяжело, с одышкой, попробовала толстуха вступить в переговоры. – Мне говори. Зачем пришёл?

– Ты выше баро? Старше Ляли? – не повёлся гость, скучно посматривая на пёстрых тёток.

Вопрос в лоб об иерархическом статусе цыганке не понравился. Не став ничего отвечать, она посопела, нарочно медленно, сохраняя лицо перед молчащей за спиной свитой, протянула:

– Кто именно тебе нужен?

– Я сказал.

И не пытаясь прятать раздражение, Рада бросила:

– Иди за мной.

… Изнутри дом полностью соответствовал первому впечатлению, полученному с улицы. Перебор во всём. Аляписто, пафосно, приоритетный цвет – золотой. А ещё бесили полы. Мраморные, гулкие, заставляющие чувствовать себя свежеподкованным конём.

Посреди внушительной прихожей – затоптанный ковёр с ярким, иранским ворсом по краям и серыми дорожками от шаркающих ног посередине. Дальше, за распахнутыми резными дверями, монументально уходила вверх огромная лестница с каменными столбами, вычурными балясинами и полированными перилами. Ступеньки удобные, низкие, из того же мрамора, с медными кольцами крепежей для мягких ковровых дорожек по углам.

Вот только в основные покои Фрола Карповича никто не пригласил. Не заходя в комнаты, Рада из прихожей свернула в неприметный коридор и, по-утиному переваливаясь, пошла вглубь правого крыла дома. Здесь обстановка выглядела попроще: материалы подешевле, стены кое-как покрашены, освещение – пластиковые бюджетные плафоны. Камень на полу тоже закончился, уступив место линолеуму.

Шли недолго. В самом конце прохода толстуха, не озадачиваясь вежливым стуком или хотя бы голосовым предупреждением о гостях, без церемоний толкнула одну из дверей и первой вошла в душное, маленькое помещение с занавешенными пыльными шторами окнами.

Стол с таблетками, кружка, заваленный одеждой стул, кровать, спёртый запах мочи и старости… В углу телевизор. На кровати – древняя, сморщенная старуха с седыми волосами, выбивающимися из-под несвежей косынки, заострившимся от болезненной худобы носом, укрытая лоскутным, с ватной набивкой, одеялом. Под головой – плоская подушка. Не человек – почти мумия…

Лишь глаза словно не принадлежали этому телу – живые, цепкие, полные энергии и, на донышке, огня.

– Здравствуй, Ляля, – стараясь скрыть грусть от вида старой знакомой, пробасил боярин.

– Фрол? – удивилась лежащая, растягивая сухие губы в жалком подобии улыбки. – Не ждала… Вспомнил о Ляле… Прости, встать не могу, ноги не ходят.

Занявшая собой половину свободного пространства, переминающаяся с ноги на ногу Рада сесть гостю не предложила, регулярно посматривая на единственный в комнате стул, заваленный тряпьём. Решала: сбросить вещи на пол и усесться, демонстрируя, кто здесь главный или сдержаться до прояснения обстановки? Склонялась к первому варианту – стоять она не привыкла.

Старуха поняла замешательство толстухи правильно. Сказала по-русски, специально для неё.

– Это тот, о ком я тебе рассказывала. Давно. Тот, кто может всю твою силу отобрать, и ты ничего не сделаешь. У него – власть.

Никак не отреагировав на пояснения, цыганка быстренько передумала садиться при госте. Провалами в памяти она не страдала и прекрасно помнила задушевные беседы с Лялей, когда старшая делилась с младшей большими и малыми тайнами и учила всякому житейскому. Давно, очень давно…

Поджав губы, толстуха привалилась к стене, заведя руки за спину и подсунув их под пухлый зад. Начальнику отдела Департамента такое поведение не понравилось.

– Оставь нас, – излишне резко, с нескрываемой угрозой рыкнул он, не поворачиваясь к Раде. – И дверь с той стороны закрой.

Гримаса недовольства, пробежавшая по упитанной физиономии женщины, могла сказать многое: и где она видала всяких командиров, и что она думает о нахальном бородаче, и что в таком приказном тоне с ней никто не смеет говорить. Никогда.

Жирные щёки затряслись, рот негодующе-капризно открылся, тяжёлые серьги заколыхались.

Внезапно на помощь соплеменнице пришла полупарализованная Ляля, не давая той наболтать лишних глупостей.

– Не надо, Фрол… Пусть пока с нами побудет. Послушает… Ей полезно. Сейчас она самая сильная в роде, без неё нельзя… Ты же не просто в гости зашёл? Наверняка за правдой… – старушечьи глаза наполовину прикрылись, по её виску побежала слеза, другая. – Саша как?

– Александрос? – уточнил боярин, пинком закрывая дверь в комнату и, по примеру полной цыганки, приваливаясь к стене со скрещенными на груди руками. – Нормально. Служит…

Впечатление от упоминания представителя Спецотдела осталось непонятным. Старуха полностью закрыла глаза, лишь веки слегка подрагивали, точно у вспоминающего давние деньки человека.

– Саша… – выдохнул беззубый рот. – Ой, как он сиртаки танцевал, помнишь? Нас учил. Тогда, на поляне… Я ему завидовала… Уж на что плясать любила, казалось, всё могу, а он – лучше, чем в балете… Красивый, сильный грек…

– Македонец, – поправил Фрол Карпович. – Но танцевать – да, умел… Теперь не танцует. Не с кем.

– Не с кем, – эхом прошелестела Ляля. – Мне тот Шабаш снится иногда… Молодая Яга, девчонки-ведьмочки, мы с Донкой… Это же вы нас всех собрали, пытались подружить, добра желали…

Упоминаемые старухой события далёкого прошлого нашли отклик в сердце сурового боярина. Несмело улыбнувшись, он медленно, тоже впадая в воспоминания, зажмурился.

Так и молчали, под тяжёлую одышку Рады.

… Тёплый ветерок, ночь, поляна, молодые, разгорячённые вином женщины, смех, радость. Зеленоокая, стройная цыганка в красном, крупном ожерелье, элегантно оттенённом тёмной, почти угольной в своей черноте шалью, держит гитару. Тонкие пальцы порхают по грифу, без усилий извлекая из инструмента сложносоставные аккорды и одинокие, пронзительные ноты.