Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4
Единственный сын Юноны Викторовны последние четыре года служил по контракту в армии и к маме не слишком рвался. Мужа у неё никогда не было.
О родителях и прочих родственниках сведения оказались совсем уж скудными – мать проживала в некоем медвежьем углу области и с дочерью не общалась. Возможно, давно умерла. Братья, сёстры – неизвестно.
Номера телефона потерпевшей никто не знал – она его меняла постоянно, иногда по паре раз в месяц, не желая получать звонки от рассерженных кредиторов или работодателей, а если совсем приходилось туго – сдавала аппарат за бесценок в ломбард.
Швец, шлявшийся следом за напарником, внимательно слушал пересуды укладывающихся досыпать людей. Досыта насмотревшись на целлюлитные ноги и семейные трусы узнал про то, что угодившая в больницу женщина задолжала всем понемногу, что окрестные мужики от неё шарахались, будто от прокажённой, ибо во хмелю Юнона Викторовна становилась крайне несдержанной на язык и яростно учила жизни любого, кто пробовал обратить на неё хоть какое-то внимание.
В общем, со всех сторон гражданка Петухова оказалась малоположительной личностью.
Уже под утро, перекуривая на воздухе, у входа в общежитие, напарники подводили итоги:
– Одна польза от ночных отработок – дома все. Расползтись по делам не успели… Хотя, конечно, это свинство – людям спать не давать. Ладно, проехали… Выбора у нас один хрен не было. Шеф приказал – исполнили… И о Фроле Карповиче нашем, незабвенном: ему докладывать пока нечего, – перешёл с одного на другое Иванов, ёжась от прохлады. – Зацепка у нас одна – Дарья. Надо бы установить: где, откуда, почему… Дружат, якобы, смолоду – или учились вместе, или работали. Придётся всю биографию поднимать. А я трудовой книжки у нашей маргиналки что-то не заметил. Наверняка «в чёрную» везде устраивалась. Геморрой…
– Я бы ещё рынок потрусил. Тоже, знаешь ли, кладезь знаний, – озвучил своё мнение Антон, поднимая ворот пиджака и втягивая шею, подзамёрзшую в предрассветной сырости. – У кого работала, с кем общалась, ну и так далее… Как поделим?
Немного подумав, Серёга выдал:
– Давай я к торгашам, а ты по всем МВДешным базам покопайся. Проникнешь, улучишь момент, ну и…
– Без проблем, – не стал спорить напарник. – Сейчас спать поедешь?
Экран добытого из кармана джинсов смартфона показал «3.46».
– Да. Отдохну пару часиков – и на оптовый двину. У них там трудовые отношения рано начинаются. Встречаемся по мере поступления новой инфы.
– А я в стационар заскочу. Вдруг наша мадам в себя пришла?
Пожав на прощанье друг другу руки, инспекторы расстались. Швец исчез, а Серёга принялся разыскивать в телефонной книге номер оператора такси.
Но не успел он нажать вызов – перед ним проявился возбуждённый призрак.
– Потерпевшая глаза открыла! Давай, чеши в районную больницу! С ней там сейчас доктор возится, результат закрепляет, и мы пообщаться попробуем.
– Понял.
***
Петухова на момент прибытия инспектора по-прежнему, к огромному удовольствию друзей, находилась в сознании. Встретившись с призраком у входа в нужное отделение и помахав перед недовольным врачом Печатью, Сергей, после недолгих препирательств и уговоров, сумел пробиться в святая святых лечебного учреждения – реанимационный блок.
Доктор увязался следом. Провёл в палату, указал на койку, встал поблизости.
Бегло осмотрев распухшее, синюшное лицо женщины с перебинтованной верхней частью головы, обработанными точками проколов вокруг губ и понимая, что длинной беседы не получится, парень начал с главного:
– Кто?
– Не знаю, – почти неслышно проклёкотала потерпевшая, силясь поднять отёкшие веки и разглядеть гостей.
– Мы расследуем нападение на вас, – поспешил успокоить Юнону Викторовну Швец, становясь рядом с другом, ближе к изголовью больничной койки. – Не нервничайте. Доктор сказал, что вы поправитесь, – и добавил для врача, чтобы тот лишний раз не поднимал бучу, когда заявятся настоящие полицейские. – Отдел 14Б. Федералы…
Брови медика уважительно взлетели вверх. Про четырнадцатый отдел, да ещё с литерой «Б», он слышал впервые, однако уверенность и манеры, с которыми говорил этот старомодный парень в очках, не оставляли сомнений – серьёзное заведение. Доктор трудился на неблагодарном поприще реаниматолога не первый день и давно научился безошибочно отличать силовиков от остальных посетителей не глядя в документы. Они тут частые гости. Успел насмотреться…
– А-а… – неопределённо протянула Петухова.
– Что вы помните?
– Ничего. Вечером… за… хлебом вышла. Сзади по голове… За что – не знаю…
Желая слышать слабый голосок потерпевшей как можно лучше, Антон наклонился к её лицу и поморщился – в нос ударил застарелый перегар и запах нечищеных зубов.
– У вас в комнате обнаружен парник и банка с растворённой кровью. Откуда?
– Да..ша… – по складам выдохнула женщина. – Дала… Подра…ботать… предл…
Последние буквы расслышать не удалось. Юнона Викторовна была ещё слишком слаба, и друзья почувствовали – пора закругляться. Оставался последний вопрос:
– Адрес, фамилия Даши? – требовательно произнёс Сергей, готовясь, при необходимости, влить в Петухову немного Силы.
Не пришлось.
– Ули..ца Труда… во…семь. В пос…ё…лке, – а дальше раненая со скрипом назвала населённый пункт в паре десятков километров от городской черты, не особо модный среди людей с деньгами из-за вечных проблем с транспортом, водоснабжением и отвратительной газификацией. Фамилию она и не пыталась упомянуть.
У потерпевшей закрылись щёлочки глаз.
Тяжёлое дыхание дежурного врача недвусмысленно намекнуло инспекторам о необходимости оставить пациентку в покое. Пришлось, расшаркавшись перед ним в любезностях, уходить.
Вернув постовой медсестре полученные ранее халаты, стащив маски и бахилы, Швец на ходу бросил:
– Серый, спать откладывается! Рвём когти по адресу. Я там ранее не был, потому перенестись не смогу. Ты мотор отпустил?
– Да. Ничего, новый вызовем, – отмахнулся Иванов, уже набирая последний номер в списке вызовов.
***
Шустрый опель с невозмутимым водителем домчал сотрудников Департамента Управления Душами до требующегося посёлка за каких-нибудь полчаса. Пустые магистрали, почти полное отсутствие машин и мигающие светофоры наперебой предлагали расслабиться и насладиться поездкой.
Не получалось – работа не отпускала.
– Ты тётке про здоровье наврал? – без интереса посматривая в окно спросил Иванов у друга.
– Нет, – прикрывая зевок ладонью, ответил тот. – Доктор сказал. Пообщался, пока тебя ждал… Побили её сильно, однако без серьёзных травм. Разве что почкам досталось и в башке сотрясение… В остальном – переломов нет, рёбра целы.
– Угу… А про зашитый рот что доктор сказал?
Антон пожал плечами.
– А что он скажет? Заживёт. Возможно, даже следов не останется. Нитки ведь не в больнице снимали – спец со скорой постарался.
– Ну да…
Больше ни о чём не говорили, равнодушно глядя в наступающее утро.
… Когда автомобиль припарковался у небольшого дома, отгороженного от проезжей части плохоньким заборчиком высотой по грудь среднестатистическому человеку, Швец, дождавшись, пока напарник рассчитается с таксистом, коротко бросил:
– В следующий раз вызывай тачку с терминалом. Мне совесть не позволяет за чужой счёт кататься, – и помахал перед собой банковской картой, извлечённой из внутреннего кармана пиджака.
– Договорились.
Иванов не стал пререкаться с другом и напоминать, что он получает хорошую зарплату, а Антон трудится только за право сходить в нормальный отпуск и за идею. Ни к чему. Решил – пусть делает. Сам бы так поступил. А заодно сделал зарубку в памяти – намутить немного деньжат при случае и большую их часть впихнуть напарнику. Пачка евро, оставшаяся от оборотней – она ведь не бесконечна.
Повертев головой по сторонам и никого не заметив, призрак исчез, напоследок скомандовав:
– Жди. Я на разведку.
Иванов не возражал и принялся, от нечего делать, ковырять какие-то камешки носком туфли, инстинктивно прислушиваясь к происходящему в доме.
Тихо. Даже собака не залаяла, хотя будка во дворе имелась, и довольно крупная. У крыльца стояла, слева.
Машины не видно, вместо гаража – уставший домик наподобие летней кухни, двор не замощённый, но чистый. Трава скошена. Перед входом – детские игрушки, к стене прислонён видавший виды велосипед. В окнах темно.
Справа и слева от данного подворья обитал народ побогаче. И заборы повыше, и крыши не шифером крыты, а современными материалами, и блоки кондиционеров высоко, под самым чердаком, точно напоказ, для чёрной зависти менее удачливых по жизни земляков. Здесь же… напрашивалась ассоциация с комнаткой Петуховой – бедненько, но чистенько. И на последнем издыхании приличий.
– Спят, – послышалось за плечом. Три комнаты, жена, муж, четверо детей. Будим?
– Нет, блин, до вечера подождём, – Иванова разобрало неожиданное зло. – Ты чего таким сентиментальным стал?
Перед тем, как ответить, Антон вернулся в видимый спектр. Потянулся, зевнул.
– Да себя, мелкого, вспомнил… Бывало, разоспишься, сладко так, окошко открытое, прохладой тянет… И тут мама на работу собирается. Она у меня жаворонок… Рано вставала. Завтрак всем приготовить, вещи погладить, спокойно чашечку кофе выпить и газетку вчерашнюю почитать… Вроде и старается не будить, осторожничает, только один чёрт – то тарелкой стукнет, то стулом грюкнет, то свет включит – а мне лучи сквозь дверную щель прямо в глаза попадают… У меня комната рядом с кухней была. Проснёшься – и сна ни в одном глазу. Вот и лежишь, в потолок смотришь. Телек не включишь, чтобы бабку не разбудить, книжку читать неохота…
– Трогательно, – не поддался чужим воспоминаниям Серёга. – Только мы сюда не в гости пришли, чтобы протокол с этикетом соблюдать. Начало шестого! – сунув другу под нос подсвеченный экран смартфона, он стукнул ладонью по калитке, заорав на всю улицу. – Хозяева! Хо-озяева-а!.. Хватит спать, страна в опасности!
Непривычные на столь тихой, обывательской улочке вопли послужили спусковым крючком для официального наступления нового дня. Со всех сторон залаяли собаки, наперебой стараясь заглушить остальных собратьев по охране, кое-где ворота содрогнулись от ударов мощных лап спущенных на ночь с цепи зверюг. За ними закудахтали куры, а на один из заборных столбиков, пренебрежительно поглядывая на весь мир, взобрался наглый, дымчатый кот.
В окне дома загорелся свет, колыхнулась штора, а из будки наконец-то показался хозяйский волкодав – крохотный щенок-дворняжка, грозно переваливающийся на полненьких лапках и толком не знающий, нападать на незнакомцев или спрятаться от них. Не приняв никакого решения, собачонок поступил весьма грамотно для своего юного возраста – уселся у крыльца и состроил умную физиономию. Один раз пугливо тявкнул для острастки.
– Хо-зя-а-ева!!!
Скрипнула дверь, образовывая небольшую, в три пальца, щель, а следом донёсся перепуганный женский голос:
– Вы кто? Зачем шумите?!
– Органы, – обтекаемо ответил Иванов, не желая называть конкретные структуры. – По поводу вашей подруги – Петуховой Юноны Викторовны.
– Ой… – испуганно пискнули из-за двери, добавив сакраментально-пафосную в своей бестолковости фразу. – Я так и знала…
***
Из дома вышла невысокая, полноватая особа лет тридцати пяти. Простоволосая, в халате, накинутом поверх ночной рубашки, в дворовых галошах на босу ногу. Сошла с крыльца, остановилась, тревожно разглядывая гостей. Щенок, почувствовав поддержку хозяйки, храбро поднялся и прижался к женской щиколотке, пытаясь рычать.
– Заступник мой, – Дарья, наклонившись, ласково потрепала кроху по загривку, отчего тот сразу забыл про непонятных людей за забором и завалился на спину, подставляя свой животик для приятного почёсывания. – Хороший Полкаша, хороший…
Пару раз проведя ладонью по нежному пузику, хозяйка дома собралась с духом, оставила будущего охранника и поспешила впустить гостей во двор.
– Проходите.
Первым зашёл Антон, Сергей следом. Снова показали Печати, успокаивающе начали, намеренно подбирая слова так, чтобы не слишком пугать и без того взвинченную женщину.
– Нам поговорить надо. Тут вот какое дело… Юнону вчера нашли, сильно побитую. С ней всё в порядке, жить будет, – предвидя стандартные вопросы, попробовал сократить вводную часть призрак. – Полежит в больничке и выйдет. Серьёзных травм вроде бы нет.
– Тогда зачем приехали? – не поняла Дарья. – Кто лучше неё может рассказать о том, что произошло?
– Резонно, – кашлянул в кулак Иванов. – Она… пока не в том состоянии, чтобы долго общаться. Мы не сказали, что она цела и невредима. Мы сказали, что…
– Я поняла. Надо так надо… Я так и знала! – повторила она. – Давайте поговорим. В дом, извините, не зову. Дети спят… Она где лежит?
Последние вопрос хозяйка задавала уже на ходу, огибая своё жилище и направляясь к паре скамеек и столу под пристроенным справа от дома навесом из нетолстых, плохо обработанных брёвен и тщательно подобранных кусков битого шифера по верху. Напарники возражать не стали. На улице – пусть будет на улице. Понадобится, потом все комнаты перетрясут.
– В районке. Только оттуда. Слабая ещё. И паспорт, пожалуйста, покажите, – не отставая, вежливо попросил Швец.
На порог из дома вышел мужчина. Худой, словно щепка, согбенный, мрачный. Сколько лет – не поймёшь, но не дед.
Он пришёлся кстати. Дарья сразу же его озадачила.
– Юра, принеси, пожалуйста, мой паспорт. К нам люди по поводу Юноны приехали, хотят пообщаться.
Не отвечая, тот развернулся и скрылся за дверью.
Расположившись за столом, по привычке спиной к стене, Антон, присмотревшись куда-то себе под ноги, поднял с земли тонкую полоску кожи. Затем ещё одну. Посмотрел на свет, потёр в пальцах, продемонстрировал напарнику.
– Мой муж ремни на заказ делает, – быстро, точно её в чём-то начали подозревать, пояснила хозяйка. – Летом здесь мастерит, на свежем воздухе. Не убрал, по-видимому.
– Ремни? – оживился призрак. – А поглядеть можно?
– Конечно, – всплеснула руками женщина. – У Юры талант… Он по интернету торгует. Иногда по два в неделю продаёт! – с особенной гордостью уточнила она. – Правда, недорого. Мог бы и посерьёзней что делать, но больной он у меня. Вторая группа инвалидности. Половины внутренностей нет после аварии. На таблетках живёт…
Перед инспекторами лёг паспорт, который Иванов незамедлительно изучил: Грабчак Дарья Вадимовна, тридцать шесть лет, прописана по этому адресу…
– Юра! – присевшая с краю, напротив друзей, хозяйка снова обратилась стоящему у стола, бессловесному мужику. – Покажи ремни. Ну, те, дорогие…
Швец немного отвернулся и уставился в забор. Ему была неприятна складывающаяся атмосфера, до боли знакомая по служилому прошлому. Вроде нормальные люди, небогатые, работяги – чего им бояться? Но нет… Стараются понравиться власти, балансируя между угодливостью и пресмыканием. Лебезят, заискивают, норовят в глаза постоянно посмотреть, да ещё как-то снизу, преданно. Будто виноваты в чём.
Ни один преступник себя так не ведёт. Он будет бодриться, врать, хамить, обещать золотые горы, выливать водопады пустого трёпа, давить на жалость, презрительно молчать, в конце концов. Но самоуничижаться – никогда. Ибо знает, почему к нему карающие структуры привязались. А эти… неискореняемое безденежное раболепие надломленных жизнью людей.
Захотелось сплюнуть от накатившей гадливости. Антон еле сдержался.
На стол легли ремни. Вроде бы простенькие, без изысков, но стоило присмотреться – изумительная работа. Идеально ровные, прошитые, из толстой, добротной кожи. Покрутив изделия в руках, Сергей передал аксессуары напарнику. Призраку они тоже понравились, он даже восхищённо поцокал языком.
Вернув образцы самопального творчества владельцу, инспектор перешёл к делу:
– Что вы можете рассказать по поводу случившегося?
– Не знаю… Я Юну, в смысле Юнону, три дня не видела. Она ко мне в гости приезжала. Взаймы просила и… – тут Дарья Грабчак замялась, беспомощно посмотрела на мужа. Юрий остался невозмутим. Не сдержалась, всхлипнула, смахнула полой халата выступившую слезу. – Это из-за травок, да?
– Подробнее, – протокольным тоном потребовал Серёга, не желая до поры выкладывать все карты. Он слушать приехал, а не болтать.
– Эх… – тонко, фальцетом осмелился заговорить мужчина. – Пойдёмте, покажу. Сами поймёте. Вон туда…
Худой Юрий провёл гостей за дом, где вдоль забора, от сарая и до конца участка тянулась корявая, в облупившейся краске теплица, собранная из старых, деревянных оконных рам со стёклами. Метров пятнадцать длиной, не меньше. Открыв низковатую дверь, муж Грабчак, наклонившись, вошёл внутрь. Позвал:
– Заходите.
По очереди втиснулись. Против ожидания, тут не воняло тухлятиной, как в комнате Петуховой. Обычное садоводческое строение с типовым содержимым: вёдра, грабельки, ковшики, пакет с удобрениями, огороженные старыми досками грядки, узкая дорожка между ними, разнообразнейшие стебельки и листья. На одной из грядок зелень отсутствовала.
Визуально некоторые культуры походили на ранее виденные в общежитии.
– Кровью не поливаете? – не подумав, брякнул Иванов и мысленно себя выругал. Тщательно продуманный план допроса в это мгновение однозначно полетел на помойку.
– Нет, – не удивляясь, ответила Дарья. – Отказались. Землю потом свежую где брать? Это ж пару КАМАЗов чернозёма надо завозить, не меньше.
– Мандрагору покажите, – досадуя на напарника, встрял Швец, рисуясь единственным известным ему названием колдовских растений.
– Не поняла, – растерялась женщина. – Вы о чём?
– Там она, – хмурый Серёга, бочком обойдя стоявшего на пути Юрия, подошёл к неприметным листьям. – Вот.
– Какая мандрагора?! – не переставая опасливо удивляться, зациклилась на одном и том же Грабчак. – Откуда?! Я не знаю никакой мандрагоры…
Заткнулась она лишь после того, как супруг довольно сильно дёрнул Дарью за рукав халата.
***
Покончив с осмотром, вернулись обратно, под навес. В этот раз Юрий не стал изображать из себя манекен и сел рядом с женой. Пошарил на полке под столом, извлёк оттуда пыльную пепельницу. Поставил поближе к гостям.
– У Петуховой в комнате был найден парник с подобными травами. В холодильнике – банка с разведённой кровью для полива. Что можете пояснить по данному факту? – щёлкая зажигалкой, начал дознание Антон, с благодарностью кивнув хозяину за оказанную заботу и предлагая сигарету мужчине. Тот отказался, отрицательно помахав ладонью перед собой.
– Так это бизнес наш, – не понимая, продолжать бояться дальше или попробовать снова успокоиться, торопливо пояснила Грабчак. – Не мак, не конопля…
Прямота, с которой женщина делилась сведениями, напрягала. Обычно вот так, открыто, говорят люди, не имеющие ни малейшего понятия об истинной подоплёке их деяний и твёрдо уверенные в правильности своих поступков. Ну или те, кого «играют в тёмную».
… Беседа затянулась почти на час. Хозяйка дома оказалась дамой суетливой, беспрестанно сбивающейся с темы и норовящей, вместо прямого и понятного повествования по сути, рассказать о детях, о дороговизне, о своих многочисленных бытовых проблемах.
Инспекторам приходилось её постоянно одёргивать. Юрий сидел тихо, не вмешивался, лишь изредка вставлял короткие, ничего не значащие реплики…
***
… С потерпевшей Дарья познакомилась давно, во времена юношеского максимализма и покорения города.
– Лет семнадцать мне было, – говорила она, мечтательно вздыхая об ушедших навсегда беззаботных деньках. – Сбежала в область. Замуж выйти хотела удачно, жить хорошо и легко… У нас девки только про это и судачили – как лучше окрутить парня побогаче, чтобы непременно с квартирой, родить от него и ни в чём отказа не знать. Счастливая страна «замуж»…
Не срослось. Покрутившись то тут, то там, не имеющая ни образования, ни деловой хватки Грабчак ожидаемо оказалась реализатором на рынке, где за мизерную зарплату трудилась от зари до зари на разных хозяев. Там она и познакомилась с Юноной, торговавшей рыбой на соседней точке.
Поначалу просто болтали, перемывая косточки хозяевам, затем начали захаживать в гости друг к дружке. И сами не заметили, как подружились. А затем у Дарьи возникли жилищные проблемы (владельцы комнаты, которую она снимала, без предупреждения задрали арендную плату почти в полтора раза), и более старшая Петухова великодушно пустила пожить к себе молодую подругу, пока та не найдёт себе новое пристанище. На матраце, у окна, между своей койкой и койкой сына.
… Закладывать за воротник потерпевшая начала уже тогда, чем очень огорчала простоватую, смирную Дарью. Но деваться было некуда, терпела…
– Юна, когда трезвая, золото, а не человек, – мягко, с теплотой в голосе оправдывала бывшую коллегу женщина. – Просто у неё… характер сложный. Не каждый выдержит.
… Промаявшись в общаге полгода и нахлебавшись рыночного дерьма по самое некуда, молодая покорительница мегаполиса наконец-то здраво оценила свои перспективы, попрощалась с Петуховой и уехала обратно, в посёлок, где довольно быстро познакомилась с Юрием, трудившимся водителем грузовика и неплохо зарабатывавшим. Вышла замуж, забеременела, переехала в доставшийся молодой семье по наследству бабкин дом. Зажила как мечталось – семьёй и в достатке.
Однако дружбы с Петуховой не оставила, помня добро. Изредка ездила к ней в гости с огородными гостинцами, гораздо чаще городская подруга приезжала сюда на выходные. Обе любили посидеть вечерком наедине и поболтать о своём, о девичьем.
Всё изменилось четыре года назад. Супруг Дарьи, заснув за рулём, угодил в страшную аварию. Никого не угробил, никто, кроме него, не пострадал. Однако выжить то он выжил, но с тех пор остался инвалидом и, как следствие, на работу его никуда не брали. Финансовое состояние семьи сильно пошатнулось, а долгое лечение съело все сбережения на «чёрный день». Трудившейся до того, за весьма скромную зарплату, продавцом женщине пришлось искать дополнительные источники доходов, чтобы домочадцы не голодали. Четверо детей, деваться некуда…
Перепробовав массу различных интернет-заработков, неизменно кончавшихся или обманом, или требованием приобрести «обучающий курс для будущих миллионеров», два года назад Грабчак натолкнулась на объявление о выращивании лекарственных трав с последующим их выкупом. Посомневавшись, она связалась с потенциальным работодателем.
После кратких телефонных переговоров, в ходе которых мужчина по имени Слава бесплатно предложил семена и не потребовал задатка, бедствующие супруги решились попробовать.
Встретились в каком-то третьесортном кафе, неподалёку от городского автовокзала. Для официальности отношений заключили договор, причём Слава, не предъявив никаких правоустанавливающих документов со своей стороны, истребовал с новой сотрудницы паспортные данные и всучил ей заранее заготовленный бланк, перед этим небрежно вписав в него положенные сведения о Грабчак.
Описать его женщина толком не смогла, как не знала фамилии и отчества. Всех примет – относительно молодой, не толстый, русский, в тёмных очках. Ни цвета волос, ни иных особенностей в её памяти так же не отложилось. Прочерк, а не человек. Юрий на той встрече отсутствовал…
Быстро сбегав по требованию инспекторов в дом, Дарья притащила простенькую бумажку «ни о чём» со страшными карами для исполнителя, полной безответственностью работодателя и неразборчивой подписью у графы «Директор Кац М. С». Печати и регистрационного номера «документа» не имелось.
Реквизиты в договоре, естественно, оказались «левые». Неизвестный заказчик колдовских травок при заполнении даже не удосужился посчитать количество цифр во всех этих ИНН, КПП и р/с, а некоторые слова вообще имели примитивнейшие орфографические ошибки. Зато название конторы умиляло: "Акен энд компани» (*).
Номер телефона чудо-предпринимателя не сохранился.
Осознавая, что пользы от этого листка ждать не приходится, Сергей, тем не менее, на всякий случай сфотографировал «филькину грамотку» и попросил владелицу её не терять.
… Всходы взошли быстро, росли со скоростью сорняков после тёплого летнего дождя…
Через месяц, связались с работодателем. По интернету. При первой встрече он, не поленившись, выдал что-то типа визитки с адресом виртуального почтового ящика и предупредил, что дальнейшее общение будет вестись только этим способом. Мол, ему некогда отвлекаться на звонки по всякой мелочи.
Ответ пришёл в тот же день. Слава распорядился выкопать весь урожай с корешками, упаковать его в бумагу по сортам, взвесить и привезти на окраину города к шести вечера…
– Куда именно? – уточнил Серёга. – В офис или на склад?
