Злой октябрь

– Слушаю-с!

Еще миг – и куль с рябчиками был уже у меня в руках. Мы стали подниматься из-за стола.

– Тока с вас… – проговорил половой..

Брови у Лежебоки поднялись.

– Что? – спросил он..

– Двадцать пять рубликов… Да можно и полуимпериальчик… А ежели керенками….

Я уже полез в карман за деньгами, но бывший следователь перебил его:

– Ну-ка, братец, повернись-ка, – попросил он.

Половой беспрекословно повиновался, и тогда Лежебоко дал ему такого пинка ногой в зад, что тот пролетел через всю залу, пока его не остановила встреча со стеной.

Снова послышались аплодисменты, кто-то даже крикнул: «Браво!»

– Ну как, – спросил Лежебоко у трясущегося возле стены полового, – этого полуимпериальчика тебе довольно или до полного империала добавить?

– Никак нет, все за счет заведения, – дрожащим голосом отозвался тот.

Мы двинулись к двери. Перед выходом Лежебоко обернулся и сказал половому:

– Смотри, братец, мы с товарищем сюда еще как-нибудь наведаемся. Узнаю, что ты снова «иванов» наводишь на это заведение, – такой империал от меня грешного получишь – не встанешь уже. – И на прощание так саданул дверью, что сверху труха посыпалась.

Раззадоренные этим приключением и веселые, до дому добрались без приключений – видимо, сами приключения подобного рода теперь опасались нас. Я уже почти не сомневался в благополучном исходе предстоящего нам дела.

Лежебоко, едва мы вернулись, сразу высыпал из куля на блюдо всех рябчиков и предложил мне продолжить прерванный обед. Я, со своей стороны, от продолжения трапезы отказался – хотелось, чтобы мой новый друг наконец наелся всласть. Лежебоко не стал меня уговаривать и приступил к еде с таким усердием, что через десять минут от рябчиков ни одной косточки не осталось..

Теперь можно было и приступить к обсуждению деталей нашего грядущего мероприятия, ограбления, то есть.

Но это обсуждение длилось гораздо меньше времени, чем поедание рябчиков. Лежебоко лишь сказал, что приступим в три часа ночи, что предприятие это нехитрое, тут даже и говорить лишне, и что самое лучшее – это сейчас вздремнуть, чтобы «пойти на дело» со свежими силами. С этими словами он улегся на кушетку, и уже в следующую минуту задал такого храповецкого, какой задают, как у нас считается, только люди с чистой совестью.

Из бумажного хлама

…и увы, как следует из статистики, недоедание снова становится в Петрограде самой распространенной причиной смертности среди детей рабочих…

…участились случаи поедания кошек и собак.

***

…можно сказать, что никакой полиции в городе нет и в помине.

…а убитым за сущую безделицу и даже вовсе безо всякой причины может быть любой….

…участившиеся случаи разбоя в ресторанах, куда преступники приходят в поисках легких денег.

***

…сообщить, что гражданин Леднев, известный меценат и член Петроградского Яхт-клуба, менее года назад овдовевший при всем известных печальных событиях, вновь намерен сочетаться узами брака.

…однако причины, по которым имя его новой избранницы пока держится в тайне, пока не известны. Известно лишь то, что она, как и его прежняя, усопшая супруга, тоже нынче вдова и мать троих детей, что, видимо, не случайно, ибо хоть так г-н Леднев скорее всего надеется восполнить утрату горячо любимых им детишек, погибших в том пожаре на яхте….

Представляется отрадным, что даже в наше тревожное время, время подорванной нравственности, законные узы Гименея еще чтутся лучшими из наших граждан.

(Из газеты «Питерский вестник»)

Глава III

22 октября

Костры. – Обер-камергер и Васютка Бык. – Мы

находим «клад». – «Муха», «Фикус», «Храбрый Роланд»

и прочие. – Началось!

Итак – про наше ночное предприятие..

Хотя Лежебоко сказал, что начнем его в три часа ночи, из дому мы вышли гораздо раньше, идти-то предстояло пешком, брать извозчика было рискованно, он мог бы нас запомнить.

То и дело мы натыкались на какие-то заставы из вооруженных людей с красными бантами. У нас, впрочем, в петлицах, были такие же банты, поэтому отношение к нам было вполне снисходительное. Документов никто не проверял, просто спрашивали, кто мы такие, и вполне довольствовались любым ответом. Один раз я из озорства снова назвался товарищем Хреномудровым, и услышал в ответ:

– Ага, слыхали. Доброй дороги, товарищ.

Неужто слава о недавнем подвиге товарища Хреномудрова успела так быстро разлететься по городу?

Попадались на пути и всякого рода «хреном подпоясанные», но стоило нам выхватить пистолеты, как они мигом растворялись в подворотнях.

И, конечно, эти костры! Миновать их было просто невозможно. Я наконец-таки спросил у Лежебоки, что они означают. Оказалось, все проще простого. В городе давно уже плохо с углем, стоит он весьма и весьма дорого, а ночи сейчас холодные, люди выходят из домов и жгут все, что попадется, чтобы согреться.

У одного такого костра мы с ним немного задержались, поскольку тоже изрядно озябли.

Люди, сидевшие у огня, что-то ели. Вдруг я увидел валявшуюся на земле окровавленную собачью шкуру.

– Это еще что? – не понял я.

– Обычное дело, – ответил Лежебоко, – собачатину едят. Не удивлюсь, если скоро и человечину жрать начнут. Для иных времен тоже дело обычное.

От этого «обычного дела» меня всего передернуло, а Лежебоко добавил:

– Эх, избаловались вы, я вижу, в своей Москве. А тут… Любуйтесь, любуйтесь, до чего людей довели!

Некоторое время мы стояли у костра молча, и вдруг он напрягся весь:

– Вы сейчас слышали?.