Не быть волшебницей

– Белые маги.

Глава 17. Заключительная

Все волшебники одинаково прекрасны, и каждый ужасен по-своему. Кочегар не был уж сильно ужасным, хоть и был хозяином ада. Он принял у себя в аду писателя, устроив того в самом атмосферном доме с видом на атомную станцию. Также включил ему грозу для вдохновения и музыку Макса Рихтера.

Писатель устроился на твердом диване, открыл ноутбук и начал писать. Первые его слова были о волшебнике, его язвительном коте и их друзьях:

«Белые маги были элитой волшебства. Они создавали объемные миры, в которых жили миллионы людей. Миры были вечны. И от вечности этих миров проистекали правила: нельзя брать чужое, нельзя уничтожать души, нельзя уйти от наказания. На мелкие мирки рядовых волшебников маги смотрели свысока, улыбаясь и радуясь. Так взрослые смотрят на детей, так боги радуются попыткам философов.

Что вытворяли Микаэль с друзьями, не одобрялось. Уж слишком они были своевольны и непослушны. Однако же большой беды в том, что они делали, белые маги не видели. Ну, подумаешь, создают свои маленькие мирки – большое дело. У каждого сколь-нибудь мечтательного индивида такие мирки появляются спонтанно, словно слезы от текстов Ибрагимбекова или смех от причуд Асприна. Главное же – соблюдают правила. Сохраняют равновесие.

А равновесие было, конечно. Как водится, между злом и добром, чародеями и магами. Чародеи не подчинялись правилам, и, в общем, это было главное, что их отличало от магов. С чародеями нельзя было ничего сделать, так как они появились не по воле магов, а вот с волшебниками вроде Микаэля – легко.

Когда Константин, по всем условиям добрый волшебник, вдруг оказался чародеем по воле технической особенности договора чародеев, он тут же заинтересовал магов. Они давно мечтали прижучить эту злую братию, но, как сказано выше, просто физически не могли. До этих пор. Но мальчик был волшебником, хоть и оказался де-юре чародеем, а значит, с ним можно было сделать что угодно, так сказать, в показательных целях.

Чтобы не потерять солидности, ну и вообще статуса, они решили разыграть простую схему. Пригласив (убедительно) к себе Ариэль, они ожидали, что молодой волшебник со своим наставником и его друзьями сам примчится к белым магам, где они его величественно встретят, осудят и накажут. Можно было, конечно, самим примчаться, устроить бойню, схватить Константина и молниеносно наказать, но они все-таки положительные персонажи, а не какая-нибудь шантрапа.

План сработал. Пока они поили летунью чаем с мелиссой, рассказывая сказки, в их поместье, окруженное дубами, примчались волшебники, кот и один серый волк, который еще по своей зелени был черным.

– Ненавижу это место, – сказал Трюфель, оглядываясь.

– А мне здесь нравится, – сказал Белый. – Природа красивая, мостики, флигели. А какой чудный яблоневый сад.

– Вот-вот, – мрачно ответил кот, – комары и пастила. Еле сбежал отсюда.

– Так ты отсюда сбежал? – удивился Мика.

– Видишь вон тот дуб с цепями? – показал Трюфель волшебнику на дерево. – Это вот и была моя пыточная. Они меня вместо патефона здесь использовали. Гоняли справа налево и темы подбрасывали.

– Жуть, – констатировал Белый.

– Нас, – тихо проговорил Трюфель, – на том дереве много было. Не все выдержали.

– Не волнуйся, – успокоил кота волшебник, – больше мы тебя никому в обиду не дадим. Но раз ты знаешь здесь все, проведешь к главному дому?

– А я пока местность разнюхаю, – сказал Черныш и убежал в кусты.

– А говорят, собаки – верные животные, – прокомментировал Трюфель.

– Он волк, – заступился Костя.

– Так-то он лесной дух, – заметил Мика. – Пусть порыщет, иногда волк в кустах – лучше любого рояля.

Компания прошла к поместью. Здесь были два двухэтажных флигеля, стоявших в трехстах шагах друг от друга, и пустырь между ними. Именно к пустырю волшебников и повел кот.

– Трюфель, – обратился к коту Микаэль, – тут же нет ничего.

– Здесь их дом, – ответил кот, остановившись у жухлой полянки пустыря. – Они его продали, чтобы купить себе еще один мир, но душа дома осталась. И они в ней живут.

– Ого, – восхитился Белый, – замысловато.

– А они вообще ребята непростые.

И тут из воздуха действительно стал появляться дом. Он был чем-то неуловимо похож на флигели, стоящие рядом. Только, конечно, дом был больше и, очевидно, просторнее.

– Добро пожаловать, – поприветствовал молодой кудрявый мальчишка, появившийся на пороге дома-призрака. – Мы давно вас ждем.

– Именно нас? – уточнил Белый.

– Конечно, – подтвердил кудрявый, – и вас, и господина Олая, и темного чародея Константина, и, конечно, нашего заблудшего котика. Как тебя теперь зовут, мой дорой друг?

– Трюфель, – заступился Костя за кота, – его зовут Трюфель. И он свободный член нашей компании, который может в любое время покинуть этот мир.

– Конечно, – скривился кудрявый. – Трюфель – достойное имя для кисы. Раньше-то он был всего лишь кот ученый.

– Может, вы тоже представитесь? – на правах старшего спросил Микаэль.

– А, – отмахнулся кудрявый, – зовите меня просто Женей. Чего церемонии наводить. Прошу за мной, нас уже давно ждут.

– Мерзкий мальчишка, – тихо проворчал Трюфель, когда Женя скрылся в недрах дома. – Это он меня на дуб посадил.

– Ничего, – заверил его Микаэль, – мы тебя в обиду не дадим. Да и идти тебе туда, я думаю, не обязательно. Постоишь здесь с Костей, пока мы разберемся, что к чему.

– Я не пойду? – удивился молодой волшебник.

– Ты наш козырь. И ты им нужен. Не будем слепо идти на поводу у похитителей.

Микаэль и Белый прошли в дом. На лестнице, ведущей на второй этаж, их ждал Женя, который царапал что-то на перилах.

– Ну, – пресек варварство Мика.

– Не запряг, – обиделся кудрявый и поскакал наверх.

Волшебники двинулись за ним.

Лестница вывела их в огромную залу, по краям которой стояли мягкие диваны. На одном из таких с книжицей Гессе дремала летунья.

– Ариэль, – воскликнул Белый и подбежал к девушке.

– Александр Романович, – ответила девушка, вяло улыбнувшись. – А меня в гости позвали.

– Это никакие не гости, – строго сказал Белый. – Это похищение.

– Вот как? – летунья медленно приходила в себя.

– Мика? – отчаянно крикнул профессор. – Она все еще в дурмане.

– Сейчас, – ответил волшебник и, подойдя к летунье, совершил какие-то пассы руками.