Лихолетье. Книга II. Теплый сентябрь

Ровно через три минуты переступаю порог его кабинета.

Разрешите войти! Товарищ майор государственной безопасности, младший лейтенант ГБ Горский прибыл по Вашему приказанию! чётко произношу слова доклада.

Проходите к столу и присаживайтесь на любой стул! в дополнение слов хозяин кабинета жестом руки показывает мне, куда можно "приземлиться" и, видя, как я скромненько присаживаюсь на стул в дальнем конце стола, заставляет меня пересесть на другое место. Да нет, не туда! Ещё ближе! Да, теперь правильно! потом представляется: Меня зовут Туров Николай Николаевич, я начальник одного из отделов в Управлении, между прочим, у немцев мой чин приравнен к генеральскому званию.

Я невольно, встаю со стула и вытягиваюсь "во фрунт"! Довольный произведённым впечатлением майор тоже поднимается со своего места и с улыбкой на лице произносит: Будем знакомы! затем подходит ко мне и протягивает свою крепкую руку для рукопожатия. В ответ тяну навстречу свою ладонь. Мы крепко пожимаем друг другу руки. Чувствуется, что у начальника отдела в руках есть немалая силушка. Крепкий мужик!

Прошу садиться – ведь в ногах правды нет! Разговор у нас будет долгий, интригует меня майор.

Затем мы, изучая друг друга, начинаем непринуждённо беседовать – вернее Туров задавал мне вопросы, а я на них отвечал. Сначала пришлось рассказать Турову, о том, где я родился и учился, о службе на дальневосточной пограничной заставе, о том, что закончил "номерную "спецшколу", после которой был отправлен в загранкомандировку и попал под следствие, рассказал о моих "приключениях" в Ленинграде, затем о боях на Карельском перешейке. Отдельно рассказал о том, что позднее продолжил службу в Западной Белоруссии, как встретил войну на границе и потом партизанил, был два раза ранен и эвакуирован на Большую землю, снова попал под следствие, но "органы" во всём разобрались. Туров молча слушал меня и не перебивал, делал какие-то записи в свой блокнот, что-то обдумывал, спрашивал, уточнял и опять делал своим карандашом в блокноте пометки. После всех вопросов-ответов Николай Николаевич помолчал с минуту, затем достал из ящика своего стола начатую коробку папирос "Казбек", подарок московских друзей, доставаемую им только по особым случаям и спички с краснозвёздным самолётом на этикетке.

Ты куришь? предлагает Николай Николаевич, вытаскивая две папиросы, одну из которых по-дружески протягивает мне.

Спасибо, товарищ майор! Я не курю! вежливо отказываюсь.

Совсем молодец! хвалит меня майор, затем убирает лишнюю папиросу в коробку, сминает гармошкой мундштук своей папиросы, прикуривает от спички, затягивается и выпускает в потолок сизый табачный дымок. Он медленно выкуривает папиросу, тушит окурок, убирает его внутрь вычурной пепельницы, потом произносит:

Владимир Владиславович, у меня к ВАМ есть один очень серьёзный разговор....

Глава 9. Разговор Турова с Горским

После ухода Горского начальник отдела вышел в приёмную и попросил Марию Петровну принести стакан чая, потом, словно забыл о главном, распорядился:

И ещё… Прошу ВАС в течение часа никого ко мне в кабинет не пускать и по телефону ни с кем не соединять. Чтобы никого не вводить в заблуждение – так прямо и скажете, что Николай Николаевич сильно занят и просил его не беспокоить. Мне нужно посидеть в тишине и поработать, чтобы никто не мешал.

Мария Петровна постучалась и прошла к Турову, принесла на подносе стакан крепкого чая, поставила его на край стола, дождалась, когда начальник в знак благодарности кивнёт ей головой, затем бесшумно покинула начальственный кабинет…

Николай Николаевич, держа в руке стакан с чаем, делает несколько маленьких глотков обжигающего напитка, ставит стакан на сукно стола, достаёт из коробки папиросу и прикуривает её от зажжённой спички. Не вставая, он откидывается на спинку кресла, вытягивает ноги, закрывает глаза и с удовольствием начинает пускать в потолок сизый дымок. Наслаждаясь курением папиросы с душистым табаком, майор начинает прокручивать в голове весь разговор с Горским…

Перед началом непростого разговора по душам, мужчины познакомились. Затем, соблюдая заведённый порядок, расспросив Горского о его жизни, майор предложил тому поучаствовать в одной почти невыполнимой и рискованной операции, очень необходимой нашему командованию.

Пойми меня правильно, для выполнения нового задания мне нужно знать, что ты осознанно готов пойти на риск, и тут мало услышать добровольное согласие на участие в этой операции, майор начал переводить беседу в деловое русло.

Видимо Горский сразу не совсем понял, что от него хочет этот пожилой чекист и ответил несколько вспыльчиво и раздражённо:

Буду служить там, где мне прикажет командование, но не хочу, я ещё раз подчёркиваю – не хочу служить в нашем героическом тылу! Я не отдал и сотой доли того долга, который у меня накопился к фашистам, начиная ещё с прошлого года, а быть долго должником для меня неприемлемо! Прошу вас, товарищ майор, учесть это обстоятельство. По прибытии из командировки, собирался подать соответствующий рапорт, с просьбой отправить меня в партизанский край Западной Белоруссии. Спросите, почему именно туда – те места мне очень хорошо знакомы.

Плохо младший лейтенант, совсем ни к чёрту! Расслабились! Где ВАША выдержка? Не дослушали старика! пожурил собеседника Туров и тут же продолжил: Мы хотим предложить ВАМ выполнить задание в тылу… во вражеском тылу за линией фронта! У немцев, при группе армий "Север", действует сильный, хорошо организованный разведывательный орган. "Абвер" создал на временно оккупированных территориях СССР сеть диверсионно-разведывательных школ, где из наших граждан готовят агентов и диверсантов. Командование интересуют самые сильные школы, расположенные под Ленинградом и в Пскове. Поставлена непростая задача – вам предстоит попасть в их тыл и постараться проникнуть в "Абвергруппу-104", и не просто туда проникнуть, а стать для фашистов и для их прихвостней своим человеком, быть преданным им на все 100%! Скрывать не буду – задание сложное и почти не выполнимое, как не буду скрывать и того, что двое наших товарищей погибли, ещё от двоих нет никаких вестей уже длительное время, а из двадцати четырёх разведывательных групп, с начала года заброшенных нами во вражеский тыл, двенадцать немцы разгромили и уничтожили!

Горский, сидя на стуле перед майором, смотрит ему прямо в глаза, переваривая в своей голове услышанную информацию, потом медленно произносит:

Товарищ майор, я понимаю всю важность задания и готов рискнуть! после этих слов Владимир с минуту молчит, видимо собираясь с силами, чтобы сказать майору свои сомнения, потом говорит ещё: Но, есть одно но!

Скажи, что тебя смущает? Что не так? Я отвечу! этими словами Туров пытается узнать причину сомнений своего визави.

Меня смущает, что будет с моим честным именем? Да! Моё честное имя! Я слишком долго доказывал, что не верблюд и честен перед людьми и нашей Родиной! Теперь, прикажете, всё пустить под откос? Вы же отлично понимаете, что "там" придётся стелиться под каждого "фрица" или "ганса", угождать любому иуде из бывших "наших"! А по-другому выбиться у них в "люди" не получится! Но и это ещё не самое главное! Горский опять умолкает.

А что же ещё может быть главнее измены? А, Володя? спрашивает майор.

Они могут устроить всё таким образом, что мало не покажется! И будут правы!

Как это?

Всё просто, как божий день! Я знаю, как это делается, и мне самому приходилось иметь дело с людьми, прошедшими через это! Я лично допрашивал перебежчиков и предателей, ещё там… в Белоруссии, когда немцы засылали их в отряд, начинает объяснять Горский, но замолкает, просит разрешения выпить стакан воды и потом продолжает говорить: Они большие мастера "вязать" людей кровью! Пленному дают в руки оружие и ставят в шеренгу расстрельной команды. Рядом стоит фотограф! У гестаповцев такие "спектакли" отработаны до мелочей! Если не станешь стрелять, то следующим к стенке поставят уже самого тебя, как сочувствующего большевицкому режиму! У такого человека уже нет обратного хода к своим! Именно из таких "крестников" и получаются самые преданные и верные агенты.

Туров вспомнил, как после всего сказанного, он быстро встал из стола, достал папиросу, прикурил её от спички, вышел на центр кабинета, молча, пару раз прошёлся туда и обратно по дубовому паркету пола, собираясь с ответом, потом подошёл к Горскому, посмотрел ему в глаза и произнёс строго официальным тоном:

Вам, младший лейтенант, закурить не предлагаю, раз не курите! Но я вас услышал и хочу сказать в ответ, что в нашем деле, вернее в нашей чекистской работе и за годы борьбы всегда складывается так, что интересы Родины всегда выше личных интересов! Это азбука! Не исключаю, что то, что вы мне рассказали, может произойти и с вами – всего предусмотреть невозможно… Разведка это тяжёлая каторжная и дурно пахнущая работа, но без неё не может обойтись ни одно государство. Да, жертвы неизбежны! Как старый чекист и большевик, хочу тебе сказать, что ни малейшая тень не упадёт на твоё честное имя! Обещаю! после этих слов Турову показалось, что Горский как-то сразу воспрял духом, и он решил окончательно развеять сомнения молодого сотрудника, просто спросил: Володя, тебе довелось прочитать роман Шолохова "Поднятая целина"? Да? Читал, говоришь? А раз читал, то должен был запомнить один из эпизодов романа, за который писателю пеняли разные критики и пожурили на Политбюро. Помнишь, когда Макарка Нагульный говорит, что если для победы Коммунизма будет нужно поставить к стенке кучу стариков, баб и сопливых детишек, а потом пустить их всех в распыл, открыв огонь из пулемёта? И, что для достижения Победы, его рука совершенно не задрожит, и он сам готов лечь за гашетки этого пулемёта! Я, конечно, говорю примерно, не дословно, но по сути всё так и написано. Настоящий разведчик должен быть готов ко всему! Наша война особая – не нажимая на спусковой крючок, мы уничтожаем сотни и даже тысячи врагов! Сможешь там, у немцев, избежать такой ситуации – считай, что тебе повезло! А если обстоятельства сложатся так, что не сможешь – знай, твоя рука задрожать не должна! Не имеешь права! Это приказ! А что касается твоей совести, то ты не инфантильный школьник и всё сам должен понимать… майор не договорил предложение и замолчал на полуслове. Затем, глядя Горскому в глаза, начальник отдела решает закончить этот нелёгкий для обоих разговор, произнеся следующие слова: Одним словом, товарищ младший лейтенант, без добровольного согласия никто вас к немцам не отправит. Вы, Владимир Владиславович, хорошенько подумайте, готовы ли пойти на жертвы и выполнить наше задание? Если откажетесь, я пойму!

Горский поднимается со стула, выходит из-за стола, поправляет одежду, встаёт по стойке смирно и чётко произносит:

Товарищ майор Государственной Безопасности, Я готов выполнить любое задание, которое поручит мне командование! Обещаю, что оправдаю высокое доверие Родины и не подведу!

Вот и молодец! из уст Турова звучит похвала.

Разрешите ещё вопрос?

Задавай!

Когда прикажете приступить к выполнению задания?

Милай, ящё вчерась было надоть! со сдержанной улыбкой на лице, необычно ответил майор, натурально подражая голосу псковского крестьянина начала века…

Они ещё долго говорили, обсуждая предстоящую операцию в общем и целом её видении, не затрагивая пока различные нюансы и мелочи. Туров предложил подумать над разными вариантами легендирования разведчика, способом заброски в немецкий тыл. При самом беглом рассмотрении, выходило, что для полной отработки легенды Горскому, с учётом его прошлых "знаний", будет необходимо три – четыре недели и то, если работать над легендой даже по ночам, оставив лишь немного времени для короткого сна, разминки, приёма пищи и оправки. По прикидкам обоих до конца августа должны были нормально уложиться.

Засиделись мы с тобой. На сегодня всё! Володя, Ты ведь в нашем деле воробей стрелянный, помозгуй до завтра, что ещё можно предложить "Абверу", чтобы они тебе поверили. Сможешь? А завтра, с раннего утра жду тебя здесь, с более детальными мыслями и предложениям, на прощание ставит задачу майор…

И Горский не подвёл! На следующий день он предложил, что ему удобнее всего будет примерить на свои плечи личину младшего командира, званием не больше сержанта. Причём подставить немцам нужно не простого сержанта из пехтуры – кому он будет интересен на той стороне! Владимир предложил следующую легенду:

Нужен сержант из армии ПВО города, зенитная батарея которого дислоцируется в одном из районов города, рядом с рекой Нева. Этого раздолбая за какие то "грехи" разжаловали и отправили на передовую, а он решил перейти на сторону врага, да не просто перебежать, а раскрыть некоторые сведения о зенитной обороне города! Далее, младший лейтенант сообщил, что с артиллерией знаком и даже перед войной, для дела, освоил одну из пушкарских "профессий".

Почему Нева? задал вопрос Туров.

Флот стоит на якоре по всей речке. По моей наводке "утопим" один корабль, а ещё лучше подводную лодку! Товарищ майор, у ВАС есть на примете лишняя подводная лодка? Нет? пошутил Горский и продолжил дальше излагать свою, пахнущую безумством, идею: Значит, надо будет её построить! Из бочек, кровельного железа и дерева сделаем макет, который закроем сетями и другим камуфляжем, например, под дровяную баржу, а когда прилетят "соколы Геринга", взрывом до небес её рванём! Но и это ещё не всё – нужно найти какую-нибудь заброшенную церковь или собор у реки, которые не жалко разнести по кирпичику, разместить на колокольне якобы пост ВНОС ПВО, рядом установить пеленгаторную станцию "РУС", со всеми её антеннами и растяжками. А на "десерт" засветим батарею МЗА, что прикрывает от вражеской авиации всё это хозяйство! Пусть бомбят! Данные будут интересные, но не совсем свежие… ведь зенитки со временем могли и переставить на другое место, лодка уйти в поход или сменить место стоянки, а станция переехать в неизвестном направлении. Но это будет не правильно с точки зрения правдоподобности, они мне могут не поверить и начнут проверять! Горский прервался и посмотрел на изумлённого майора.

А, ты парень, нахал! только и смог произнести Туров, обдумывая в голове всё услышанное.

Товарищ майор, так ведь в нашем деле без куража и наглости, ну, никак нельзя! парировал "похвалу" Горский.

Нет, вы только послушайте, как всё красиво у нас танцуется – немцам прекрасно известно, что Балтфлот заперт в городе и стоит на стоянках по каналам и вдоль набережных. Боец зенитчик со своей батареей прикрывает ПЛ, которую ремонтируют ещё с осени, о том, что идёт ремонт, он сообразил, видя, как к лодке подъезжают грузовые машины, привозят детали, какие-то механизмы, что-то забирают и увозят. Матросы строем приходят и уходят – спрашивается зачем? Потом, ближе ко времени, можно даже разыграть загрузку боевых торпед, будто бы перед предстоящим походом. Я "им" расскажу, что на лодке ремонт уже закончен, успешно прошли ходовые испытания, проведены пробные погружения, благо невские глубины позволяют это сделать и уже почти всё готово для отправки в боевой поход. У церкви тоже заметна постоянная суета и зачем-то пригнали машину с большой будкой вместо кузова. Бойцы возле неё суетятся – всякие штыри и мачты устанавливают и вертят. По большому секрету знаю, что это мудрёная техника "видит" самолёты ещё на их подлёте к городу. Простой боец во время войны очень ограничен в передвижениях, поэтому и надо все объекты найти и разместить рядом друг с другом. Всё надо "разместить" так, чтобы их с трудом, но можно было рассмотреть в объектив камеры воздушного разведчика, а затем расшифровать на фотоплёнке – сначала у нас, а уже потом у немцев! Если сможем устроить такой спектакль, и мне повезёт к ним добраться, то "немец" обязательно прилетит и не раз! Над всей этой затеей нам с вами, товарищ майор, надо думать, думать и ещё раз думать! Горский закончил излагать мысли по своему легендированию…

Он идеально всё придумал! Но позволит ли руководство нам городить весь этот огород? Буду пробивать эту идею у Комиссара, а если нет, то дойду до самого Зам. Наркома или даже до товарища Берия! А готовить операцию нужно немедленно! Туров отправил Горского, дав задание найти подходящее место для размещения всей бутафории, вызвал Марию Петровну, отдал ей распоряжение, чтобы она оповестила сотрудников отдела о срочном совещании в его кабинете, а сам сел писать рапорт на имя начальника Управления.

Глава 10. Подготовка к заданию

Место проживания пришлось поменять – переехал на конспиративную квартиру в другом доме, расположенном в одном неприметном переулке в Центральном районе. Из окна вижу Неву и Охтинский мост. Изучаю этот район города. Меня заинтересует его промышленная составляющая – здесь находится много работающих фабрик и заводов с их дымящимися высокими трубами. Складские помещения выходят прямо на Калашникову набережную, названную так в честь, известного всей царской России, купца. Запоминаю улицы и переулки, дотошно вникаю в разные мелочи быта, много читаю газет и журналов, вышедших за последний год. Ездил на "экскурсию" к линии фронта с финнами, по старой границе, которая проходит в курортных местах отдыха ленинградцев, запоминал названия дорог и посёлков, их расположение, выходил на берег Финского залива. По легенде срочную службу мне пришлось пройти именно в этих дивных местах. На три дня был откомандирован на центральный командный пункт ПВО города, где читал и запоминал хронику боевых действий зенитных подразделений, начиная с 1939-го года, фиксируемую с самого начала Финской войны и по наше время. Особое внимание уделил действиям "своего" зенитного полка и батареи, впитывая, как губка, любую информацию не только о боевых делах подразделения, но и о несчастных случаях, всех нарушениях и курьёзах, запоминал лица и заучивал фамилии командиров. После тихой работы с бумагами, почти неделю жил в казарме батареи МЗА, узнал людей, изучал материальную часть, способы ведения огня на разных высотах, особенности используемых зенитных снарядов, тренировался вместе с другими бойцами. Пришлось не слабо побегать и сильно попотеть, подменяя одного из номеров орудийного расчёта на тренировках по развёртыванию орудия и приведению его к бою. Своими глазами увидел работу расчёта, запомнил все команды, освоил специальности подносчика снарядов и трубочного. А потом загремел на "губу"! Эта "командировка" запомнилась мне надолго! Следуя разработанной легенде, меня под видом подсудимого определили на центральную гарнизонную гауптвахту, отобрали поясной ремень, постригли под ноль и поместили в общую камеру, где содержались проштрафившиеся бойцы и командиры, причём все вместе. Исключение делалось только для командного состава рангом не ниже майора. Проинструктированный караульный провёл меня по всем местам, заставил вымыть в туалете гальюны, затем я драил полы в коридоре, выносил мусор и отходы с кухни. Днём проводились строевые занятия на внутреннем плацу комендатуры. После такой стажировки, придя к себе на квартиру, нагрел воды и долго мыл своё тело. Дальше все мои занятия проходили под руководством опытных инструкторов…

В один из дней приехал Туров и сообщил, что ему удалось пробить идею с "подводной лодкой" и получить разрешение. Майору самому пришлось поехать на Аптекарский остров к церкви, где расположился только что построенный замаскированный флагманский командный пункт самого Командующего Балтийским флотом.