Чесался даже прыщик на носу.
Но за спиною звякнули бутыли,
И тут я вспомнил, что с собой несу.
О странное мое пристрастье, ты ли
Меня уводишь в области хвои?
Севрюгин[2 - Анатолий Севрюгин – друг автора.] ли, в ком чувства не остыли,
Маршруты демонстрирует свои?
Себе я задал множество вопросов —
И вот они, таи их, не таи.
В краю карелов и великороссов
Что сваливает Валю[3 - Валентин Бобрецов – петербургский поэт.] на траву,
Когда поэт, художник и философ
Склоняет умудренную главу,
И нет, не спит Бобрец над бобрецами,
Но бредит анекдотом наяву?
Меж «Старкою» и честными сердцами
Не рвется чудодейственный союз,
Союз борьбы за право быть борцами
С зеленым змием, сладостным на вкус.
А что овладевает вдруг Володей[4 - Владимир Серебренников – петербургский поэт.],
Когда поэт, употребивший мусс,
Рванет от мамки прямо в тьму мелодий?
И в этой тьме, наткнувшись на палат-
Ку, рвет ее, а сам смеется вроде,
Совсем не ощущая неполад-
Ку в организме. Рвутся рифмы, ткани,
И ночь вокруг горька, как шоколад.
Люблю ли я веселое мельканье
Летучей мыши, полноту Луны,
Как бы лимонной долькою в стакане
Торчащей на соломинке сосны?
От «Старки» или хвойного настила
Мы видим удивительные сны?
И тут меня струею прохватило
Лирической. И оного числа
Объединил терцинами светила
И елочку. В лесу она росла.
Розенкранц и Гильденстерн
И в гибели воробья есть особый промысел.
В. Шекспир
Два еврея разговаривают друг с другом во дворике. Рядом – детская площадка и кладбище домашних животных. Несколько детей погребают птичку.
РОЗЕНКРАНЦ
Привет вам, Гильденстерн.
ГИЛЬДЕНСТЕРН
И, Розенкранц!
Какой привет? Чтоб нам так жить в раю,
Как вы меня встречаете с приветом,
Буквально по привету ежедневно.
Повеселите чем-нибудь другим.
Розенкранц