Сверхновый Иерусалим

– Разве что Сола…

– Шампанское на борту есть? – неожиданно громко спросил толстяк.

– Что? – не понял Денни.

– Какое? – переспросил Адиль.

А в следующий миг Дженкинс вспомнил, по каким случаям принято пить знаменитое игристое вино, и тихо-тихо поинтересовался:

– Что ты увидел?

– Парни, – срывающимся голосом произнес Сол. – Парни, кажется… Кажется…

– Чтоб мне дюзу вывернуло, – прошептал капитан, разглядев на своем экране четвертую от звезды планету. – Не может быть!

С открытием гиперов Галактика стала ближе… Нет! Галактика стала настоящим домом – огромным, неизведанным, но доступным, – и люди азартно бросились осваивать его комнаты. Открывали систему за системой, звезду за звездой, торопились так, будто бесконечная Вселенная вот-вот закончится, будто четыреста миллиардов светил Млечного Пути можно облететь за неделю.

Люди всерьез увлеклись новой игрушкой.

Солнечная система превратилась в одну большую космическую верфь, на которой собирали звездолеты. Инженеры их проектировали, бесчисленные корпорации строили, академии выпускали одну партию космонавтов за другой. Цивилизация торопилась стать великой и безжалостно переплавляла старый дом во имя новых. Ресурсы Солнечной системы были потрачены на мощный рывок к звездам, а там…

А там неожиданно выяснилось, что землеподобные миры не просто редки, а уникальны. И далеко не у каждой звезды можно воздвигнуть настоящий дом. На сотню, а то и тысячу систем приходилась одна-две планеты, не более. А после того как провалились все попытки терраформирования более-менее подходящих миров, человечество окончательно растерялось.

Цивилизация находилась на пике могущества. Едва ли не впервые в истории у людей всего было в достатке: высококлассные роботы взяли на себя большую часть труда, недорогие гиперы сделали доступными ресурсы, мощность энергетических установок давно обогнала потребности общества, на многих лунах обнаруживались запасы льда, но планеты…

Землеподобные планеты стали величайшей драгоценностью Вселенной.

– Скажи, что ты не ошибся, – прошептал Дженкинс.

– Денни, я пока ничего не могу сказать…

– Сол, дорогой, пожалуйста, скажи, что ты не ошибся!

Аппаратура «Минни» была гораздо хуже тех устройств, которыми пользовался толстяк, четвертую планету капитан видел неотчетливо, но некоторые признаки указывали на то, что они сорвали джекпот. Поэтому голоса у членов команды срывались, а пальцы дрожали. И особенно у Адиля, который вообще ничего не видел из машинного отделения и лишь умолял:

– Толстый, говори!

– Зачем обнадеживать? – ехидно поинтересовался Кан, с удовольствием измываясь над несчастным механиком.

– Ты сам упомянул шампанское!

– Пить захотелось.

– Сол! – в два голоса взвыли Дженкинс и Дауд. – Сол!!

Но тот остался невозмутим.

– Денни, надеюсь, ты изменил курс?

– Разумеется!

Приказ бортовому компьютеру капитан отдал сразу, как только Кан заговорил о шампанском.

– Системники работают на полную, – вставил свое слово Адиль. – Долетим за секунду!

– Ну, не за секунду, конечно, – протянул Дженкинс, глядя на панель управления. – Полтора часа.

Но механик его не услышал.

– Я куплю себе луну, – мечтательно произнес Дауд. – С подземным океаном, разумеется…

– Из метана? – нервно хохотнул Денни.

– Да из чего угодно! – отмахнулся Адиль. – Подойдет любой океан, если больше никого не будет. Я куплю луну для себя и стану наслаждаться тишиной.

– Иногда я буду залетать в гости, – пообещал капитан. – На своей яхте.

– Межзвездной?

– Конечно.

– В любое время, дорогой, только пусть Сол скажет, что не ошибся.

– Я… – послышался голос толстяка. Дженкинс и Дауд мгновенно смолкли и стало слышно, как где-то далеко урчат на полной мощности системники. Напряжение достигло апогея. Почувствовав это, Кан усмехнулся и радостно поведал: – Я не ошибся!

– Да! – не сдержался Адиль.

– На четвертой планете есть атмосфера!

– Да!

– И вода!

– Ура! – это выкрикнул Денни.

– И растительность!

– Да! Да!! ДА!!!

Почти минуту они орали. Просто орали, бездумно наслаждаясь обрушившимся на них счастьем. Дженкинс бил кулаком по подлокотнику кресла и что-то невнятно выкрикивал. Дауд плясал, распевая бессвязную песнь. Сол плакал, но беззвучно, чтобы не услышали друзья. Но плакал, и крупные слезы текли по его щекам. Почти минуту на борту царило радостное безумие, и показалось даже, что «Верная Минни» завихляла по курсу, пританцовывая вместе с экипажем.