Девочка с куклами

– Показать вам документы? Вряд ли вы хорошо разглядели их через видеокамеру.

– Не обязательно, – улыбнулась Карская.

– По мне видно, что я полицейский?

– Не видно, однако есть нечто неуловимое, но при этом совершенно определённое.

– Значит, с формальностями покончено.

Марта Карская оказалась яркой брюнеткой с прямыми волосами до лопаток – сейчас они были распущены и расчёсаны на прямой пробор, чёрными бровями и чёрными глазами. Лицо узкое, востроносое, что делало Марту похожей на птицу, особенно в профиль. Рот небольшой, но губы полные, красиво очерченные, сейчас ярко-красные, словно Карская договорилась с Нарцисс встретить Феликса, накрасившись одинаковой помадой. Довольно высокая, как прикинул Вербин, под сто восемьдесят сантиметров, с развитой женственной фигурой, она держалась очень прямо, но при этом не скованно прямо, как если бы её затянули в неудобный корсет, а естественно, очень уверенно прямо. Судя по всему, когда-то давно Марте профессионально поставили осанку, которую она не потеряла.

Карская встретила Вербина в свободном красном джемпере под горло и домашних брюках. Одежда соответствовала царящей в квартире прохладе, и женщина объяснила:

– Я люблю, когда свежо – так легче дышится, но не люблю мёрзнуть.

– А руки? – машинально спросил Феликс.

– Руки не мёрзнут. – Марта улыбнулась. – Спасибо.

– За что?

– За то, что спросили.

– Я просто спросил.

– Я понимаю. – Она подобрала ноги, свободно облокотилась на спинку, подперев голову левой рукой, и продолжила: – После разговора по телефону я представляла вас другим.

– Коротко стриженным, в кожаной куртке на меху, возможно, с золотой «гайкой» на пальце?

Вербин специально использовал жаргонизм девяностых, в которых жили создатели сериалов «про ментов», и Карская это поняла.

– Представляете себя решалой из кино?

– По опыту знаю, что именно такими видят оперативников молодые женщины.

– Спасибо, что не сказали: «молодые, романтичные женщины».

– Что может быть романтичного в золотой «гайке»?

– Согласна… – Она умела улыбаться чуть-чуть, демонстрируя лишь тень улыбки, но не ироничной или насмешливой, а доброй, смягчающей беседу и создающей очень благоприятный фон. – На самом деле я представила вас потрёпанным, замотанным, немного злым и немного алкоголиком… Ну, как в книгах представляют крутых полицейских.

– Вы специально меня подначиваете?

– Вы заметили?

– Лучше не надо, – мягко попросил Вербин.

– Почему?

– Потому что мой внутренний опер начинает задаваться вопросом, для чего вы это делаете?

– Может, я нервничаю?

– Почему вы нервничаете?

– Это вы спросили или ваш внутренний опер?