Прошлое должно умереть

– Нет, родовой замок Кахлесов – Сури-Таге, он находится недалеко от столицы, – возразила Кира. – А Даген Тур…

– Вы, Кахлесы, его просто любите, я поняла.

– Да.

Несколько секунд Сувар внимательно смотрела на подругу, а затем неожиданно серьезно спросила:

– Ты уже забыла, что была Дагомаро?

Такой вопрос могла задать только очень давняя и верная подруга, и только наедине. Но слуги разошлись, понесли вещи Ачивы в ее комнату, коляска уехала, девушек никто не сопровождал, и Сувар спросила. И получила ответ:

– Я никогда не смогу забыть кровь, которая течет в моих жилах, – ровным голосом произнесла Кира.

– Тогда почему ты согласилась с моей фразой?

– Потому что я – Кахлес, и дети, если они появятся, будут Кахлесами, – прежним тоном продолжила Кира. – Я расскажу им о Кардонии и о своем отце, но любить они будут Лингу и Даген Тур.

– Тебя это устраивает? – помолчав, спросила Ачива.

– Ты не корректно поставила вопрос, Сувар, – вымученно улыбнулась Кира. – Я не могу сказать, что рада повороту, который совершила моя судьба, но не в силах ничего изменить. Мое прошлое сгорело, моя любовь сгорела, моя жизнь почти сгорела, и если бы не Помпилио, который постоянно оказывался рядом в самые страшные мгновения моей жизни, я, наверное, уже была бы мертва. Он вытащил меня из плена, не позволив никому ко мне прикоснуться, он вытащил меня из ямы, в которой я оказалась в конце войны. Вытащил, несмотря на то что сам оказался в такой же яме.

– Ты ему благодарна?

– Я… – В первое мгновение Кира решила, что не станет отвечать, но вдруг поняла, что слово должно быть произнесено, что, пускай она не сказала это слово себе, она скажет его подруге. – Я еще не знаю, как должна относиться к Помпилио.

И Сувар пожала Кире пальцы, показывая, что благодарна за честный ответ. Едва слышно прошептала:

– Поворот, о котором ты говорила, всем дался нелегко. – А через секунду продолжила прежним, легким и беззаботным тоном, вновь спрятавшись в личине светской львицы: – Здесь, конечно, ужасное захолустье, но очень миленько. А замок просто великолепен.

Он стоял на одинокой скале, у отрогов лесистых гор, северной стороной к водам озера Даген, и контролировал порт, а с востока был обращен к долине. Он давно потерял военное значение, но каждое столетие его перестраивали с учетом новейших достижений в области фортификации, поскольку лингийцы предпочитали проверенное неизвестному, привыкли укрываться в замке в случае опасности, считали его крепостью и не жалели денег на то, чтобы он ею оставался.

Трехметровой толщины стены поднимались, словно вырастая из скалы, на высоте шестидесяти метров над озером к воротам вела неширокая дорога, заканчивающаяся десятиметровым рвом с подвесными воротами: скала – это хорошо, но почему бы не добавить еще одно препятствие? Всюду амбразуры, орудийные и пулеметные, с пересекающимися секторами обстрела, а вырубленные в скале склады набиты припасами, позволяющими выдержать годовую осаду. В одной из башен спрятана работающая на Философских Кристаллах электростанция – резервный источник энергии. А главная башня – классический круглый Штандарт – поднимается на сорок метров и может служить причальной мачтой для цеппелей.

Даже по современным меркам замок Даген Тур казался неприступным – во всяком случае, его захват представлял бы собой нетривиальную задачу, – но при этом выглядел элегантно и свежо, восхищая не только могуществом, но и красотой.

– Здесь замечательный парк…

– Сад, – поправила подругу Кира. – Парк разбит внизу и выходит к озеру. А здесь, наверху, лишь небольшой сад.

Они как раз ступили на дорожку, вьющуюся среди кустов и небольших деревьев.

– Замечательные скульптуры…

– Это Кауро.

– Я знаю, – кивнула брюнетка, небрежно погладив мраморную охотницу, притаившуюся у пышной черемухи. – Превосходные копии.

– Подлинники.

– Что? – очень тихо спросила Сувар, машинально остановившись.

– Только подлинники, – спокойно повторила Кира.

Несколько секунд Ачива молчала, обдумывая неожиданное заявление, после чего осведомилась:

– Ты понимаешь, что живешь в музее?

В ответ Кира едва заметно пожала плечами.

Она знала, что помешанная на искусстве Сувар обязательно обратит внимание на украшающие замок статуи и картины, и удивилась, что подруга не торопилась с расспросами. Но при этом Кира не хвасталась, просто не могла солгать, ведь рано или поздно Сувар обязательно узнает, что Даген Тур украшает настоящий Кауро, и наверняка обидится.

– Скульптуры Кауро – достояние всего Герметикона, – убежденно произнесла брюнетка, когда смысл услышанного окончательно до нее дошел.

– Помпилио разрешает снимать копии и допускает посетителей в картинную галерею. У нас часто бывают ученики лингийских художественных школ.

– Но оригиналы хранятся здесь.

– Да.

– Ты с этим согласна?

– Все скульптуры были заказаны дедом Помпилио именно для украшения замка Даген Тур, – объяснила Кира. – Сад пожелала разбить бабушка Помпилио, поскольку в последние годы жизни ей стало тяжело спускаться в парк, и дар Кахлес обустроил для жены сад. Кауро был ее любимым скульптором, он выслушал ее и украсил сад в точном соответствии с ее пожеланиями и своим талантом, и произведения, которые ты видишь, не могут быть перемещены. Кахлесы считают, что в любом другом месте они будут смотреться нелепо.

– А по-моему, в публичном музее работы Кауро замечательно смотрятся, – не согласилась брюнетка.

– Настолько замечательно, что ты не отличила копии от оригиналов.

– Оригиналы здесь!

– Я не понимаю твоих претензий, – улыбнулась Кира. – Я ведь все объяснила.

– Извини, – опомнилась Ачива. – Не хочу ссориться.

И вновь прикоснулась к руке подруги.

– Я тоже, – кивнула Кира.

– Покажешь замок?

– Все его уголки.

– Тут есть пыточные камеры?

– Одна.

– Старинная?

– Вполне современная, – не стала скрывать Кира. – Ну то есть она старинная, но находится в рабочем состоянии.