Паутина противостояния

– Зарплата плюс проценты.

– За что?

– За работу.

– А что ты будешь делать?

– Давать дельные советы.

– А как я узнаю, мля, дельные они или поддельные?

– По результату.

– По чему?

Очередной глубокий вздох Сиракуза сумел подавить в зародыше. Общение с дикарем требовало куда больше усилий, чем представлялось, однако терпением Спящий Ваню не обделил.

– Слушай, Копыто, у тебя сейчас золото и камни, так?

– Так, – подтвердил уйбуй. – А еще Кувалда, сука, который меня повесить хочет…

– Не важно, – оборвал дикаря Сиракуза. – Если я помогу тебе продать золото и камни за правильные деньги, ты поверишь, что я – хороший советник?

– Я тебе золото не отдам, – отрезал уйбуй. – Я не дурак.

– Не нужно, – махнул рукой Сиракуза. – Я расскажу, как его продать, а заниматься этим будешь ты.

– А ты?

– А я, если у тебя все получится, стану твоим советником.

– За деньги? – уточнил Копыто.

– Верно.

Уйбуй поразмыслил, после чего кивнул:

– Говори.

– Ты не забудешь об обещании?

– О каком?

– Назначить меня своим советником.

– А-а… – Копыто потер уши, но поняв, что массаж память не укрепит, спросил: – Ручка есть?

– Э-э… – Сиракуза порылся в барсетке и протянул дикарю авторучку: – Есть.

Уйбуй важно снял бандану, расправил ее на столе и старательно изобразил на внутренней стороне надпись: «Сиакуса».

– Теперь не забуду. – После чего вернул бандану на голову, а ручку положил в карман жилетки. – Говори.

– Гм… – Ваня почесал подбородок, но требовать собственность обратно не стал. – Ну, слушай…

* * *

– Теперь покурить дадите? – с надеждой осведомился Схинки.

– Считайте отсутствие сигарет формой пытки, – несколько рассеянно отозвался Сантьяга.

– В таком случае, считайте мой рассказ формой сплетни, – пробурчал Схинки. – Чего только не наплетешь по пьяни…

– В конце беседы мы обязательно проверим вашу искренность, – пообещал комиссар.

– Я должен бояться?

– Вы должны быть правдивы.

– Вы уже просили об этом.

– Я не просил, я рекомендовал.

Схинки задумчиво почесал левое бедро, потом правое, покосился на стакан с виски, однако брать его не стал. Кивнул на картины, украшавшие стены кабинета:

– Ваши художества?

– Нет.

– Я так и думал. – И язвительно добавил: – Они слишком хороши.

– Ну, если даже вы их оценили, то спорить бессмысленно, – не менее язвительно ответил Сантьяга. – Холсты на самом деле великолепны. Их писал гений.

– Чел?

– Как вы узнали? – с искренним интересом спросил комиссар. – Многие считают, что это работы Алира Кумара.

– В картинах гениальных шасов есть мудрость поколений, за них играет опыт тысяч и тысяч лет, – ответил Схинки. – А в работах челов чувствуется молодость расы. Их эмоции подобны волнам – завораживают, но не проникают слишком глубоко… – Схинки ткнул пальцем в одну из картин: – Что вы думаете, глядя на нее? Что вы думаете сейчас?

Цунами, сметающее с лица земли маленький прибрежный городок. Энергетика разрушения била с холста силой колоссальной волны, впивалась в самую душу, холодила.

– Пытаетесь провести параллели с реальностью? – со спокойной улыбкой спросил нав.

– Пытаюсь сказать, что работы челов не глубоки, мы ведь говорим об искусстве, так? – Схинки вновь почесал бедра. – Им кажется, будто смерть – самое страшное, что может ожидать живое существо, а вы, якобы мудрые обитатели Тайного Города, идете на поводу у молокососов. Разделяете их незрелые эмоции.

– Вы сами сказали, что шасы пишут глубже, – заметил Сантьяга.

– Но в их основе та же ошибка! – Схинки схватил стакан с виски. – Вы хотели услышать правду? Вы хотели услышать даже самые незначительные детали? Пусть так. Услышите. Вы когда-нибудь смотрели порнографические кинокартины? Нет? А еще рассказываете мне о правдивости. Так вот, я недавно посмотрел одну занятную ленту… Возможно, мне попался не лучший образец жанра, но я отмечу, что фантазия сценаристов меркнет на фоне того, что Лая Турчи считала обыденным приключением. А еще ее заводила безнаказанность, которую могла дать только магия…